6

– Сэарс, Робак, сделайте что-нибудь!

Первый раз за неделю мне довелось отдавать приказы, и это привело меня в замешательство. Я поступил точно так, как поступил бы любой военный при встрече с неизвестным противником: бегал туда-сюда и орал. Близнецы явно были смущены невозможностью подчиниться приказу и «сделать что-нибудь».

А затем в голову Арлин, которая тоже бегала кругами со своим оборудованным магазином дробовиком, пришло очевидное:

– Флай! Разве не глупо, что кораблем Фредов управляют, согласовывая действия?

– Да! Понятия не имею, зачем им это!

– Пусть близнецы найдут другую систему навигации! У нас будет еще один голос за прежний маршрут!

Сэарс и Робак собрались было бежать, но я схватил одного из них за руку.

– Секунду… настройте компьютеры так, чтобы они постоянно возвращали корабль на прежний курс. Бегайте от одной системы навигации к другой и установите такой цикл везде, где только сможете. Вперед!

Я подозвал Арлин.

– Так, капрал. А мы с тобой отправляемся на охоту.

Арлин лишь сжала губы. Иногда мне кажется, что в ней чересчур много от морпеха.

Гравитация исчезла, затем ее вектор сменился на противоположный. Но пока мы мчались по одному из коридоров, вектор вернулся в первоначальное положение, и корабль начал тормозить. Хренов Новичок делал то же, что и близнецы!

– Арлин… сколько здесь центров управления?

– Эм… я насчитала сорок один.

– Капрал, похоже, это существо снова эволюционировало, и мозгов у него теперь больше, чем у нас. Мы не сможем его перехитрить, так что единственный выход – напасть на него спонтанно, не планируя заранее. Обратить себе на пользу случайные стычки и грубую силу.

Мы пулей мчались по коридору от одной навигационной системы к другой, стараясь выбирать их в случайном порядке – настолько случайном, насколько позволял человеческий мозг – и каждый раз надеялись наткнуться на Новичка. Вместо него мы наткнулись на Сэарса и Робака. Дважды. Новичок же оставался неуловим.

Когда мы столкнулись с клэвийцами в третий раз, едва не размазав их по стенке, я решил, что с меня хватит.

– К черту это все, АС. Давай просто расстреливать контрольные панели в навигационных центрах.

Настало время ограничить тактическую свободу инопланетянина. Мы ходили от центра к центру, около каждой контрольной панели Арлин методично вскидывала свой полуавтоматический дробовик и всаживала три – четыре заряда дроби в хрупкое оборудование. Куда бы мы ни направились, везде спотыкались о тела Фредов, сражения с которыми мы даже не помнили. Что и говорить, первое время нашего пребывания на корабле выдалось довольно напряженным.

Мы успели уничтожить больше половины навигационных центров и заработать дюжину синяков от постоянной смены гравитации, когда за очередной дверью увидели наконец Новичка. Тот зарылся в останки раскуроченной контрольной панели, пытаясь выиграть еще один голос за торможение.

Он вскинул три своих головы, как только мы вломились в помещение. Его руки-тентакли вытянулись в защитном жесте.

– Нет нужды в насилии, – сказала одна из его голов спокойным размеренным тоном. – Мы должны объединить усилия в борьбе с Фредами. Новички решили, что они не могут сосуществовать с деконструктивистами. Но у них есть определенные правила. Если мы продолжим лететь текущим курсом, они уничтожат нас. Пожалуйста, прислушайтесь к нам!

В его словах будто бы был смысл. Арлин медленно опустила дробовик, ожидая, что он скажет дальше.

Я застрелил засранца, прежде чем еще хоть звук успел вырваться из его глотки. Я вскинул свою М-14 и очередью выстрелил четыре патрона. Винтовка отдавала в плечо, бодаясь как миссурийский мул, а маленькие кусочки металла вылетали из ее ствола и вгрызались в брюхо Новичка.

– Господи, Флай, – только и смогла произнести Арлин. В ее словах чувствовался вопрос.

Новичок отступил к гидравлическому мотору (одному Богу известно, зачем Фредам на корабле нужен гидравлический мотор), но не схватился за живот, не застонал, не закричал. Светло-розовая кровь, похожая на пепто-бисмол^[1], продолжала вытекать из его ран.

На теле Новичка появились бугры. До меня дошло сразу – тварь отращивает дополнительные органы, чтобы компенсировать ущерб! Я расстрелял и их, после чего Новичок наконец подох. Ну, насколько это понятие вообще к ним применимо. Он изрыгнул какие-то булькающие звуки, прислонился к перегородке и затих.

Только нас дважды не проведешь. Видели уже такое раньше. Я разрядил в него весь магазин, стреляя во все жизненно важные места, которые только мог представить. Признаю, возможно, я малость перестарался. Но в такой ситуации лучше перебдеть.

– АС, – вежливо начал я, – он у нас в мозгах копался. Я должен был это сделать, капрал! Если бы ты позволила ему говорить, через пять минут он бы нас заставил свое дерьмо жрать.

– Я… понимаю. Но… Господи, Флай!

Новичок медленно сползал на пол, уставившись на меня. Я был близок к тому, чтобы перезарядить винтовку и всадить еще одну пулю точно промеж его глаз, но сдержался. Мне впервые показалось, что я понимаю главного героя «Сердца-обличителя». Голова Новичка повернулась в сторону, и он уставился на контрольную панель. Мне казалось, что он уже «умер» – то есть, не мог контролировать свои спинные и глазные мышцы. Но он по-прежнему видел все, что происходит вокруг. Все они видели.

– Господь был человеком действия, капрал, – меня немного задело ее постоянное упоминание Господа всуе. А может, я просто беспокоился о том, что Богу не очень-то понравится то, что я только что сделал.

– У меня не было выбора. Да у него язык серебряный!

Девушка просто смотрела на меня и качала головой. Корабль продолжал ускоряться до прежней скорости, и вектор гравитации менялся. Мне было не по себе, и я не знал точно, что было тому причиной: меняющаяся гравитация или осознание того, что я только что пристрелил единственного представителя нового вида пришельцев.

Мы нашли близнецов и сказали им, что больше нет необходимости перепрограммировать навигационные центры. Мы снова одни на корабле. Призрак Новичка должно быть присоединился к Румпельштильцхену и всем другим Фредам с корабля. Мы подобрали тело Новичка и отнесли его к «мостику» по центру корабля. Мы усадили его в кресло второго пилота, где до этого сидел убитый капитан Фредов. Новичок весил больше, чем я ожидал – он был примерно в два раза тяжелее Арлин. Хотел бы я, чтобы кабина навигационного центра была ближе к центральному отсеку корабля, чтобы на не пришлось тащить его в условиях почти земной гравитации. И это уже второй момент в жизни Флая Таггарта, когда он хочет оказаться в невесомости!

Мы снова разогнались до прежней скорости, но эти игры с разгоном и торможением продлили наше путешествие еще на десять дней и сожрали немереное количество топлива. Я не представлял, как два часа этих танцев могут растянуть путешествие на десять дней, пока Арлин не объяснила мне суть проблемы с топливом: его хватило бы как раз на наш полет, с расчетом на то, что мы один раз ускоримся на старте и один раз затормозим в конце пути.

Пока она объясняла, я лишь кивал и поддакивал, но в конце концов она замолкла, ожидая моего ответа. Меня во всем этом интересовал лишь один аспект, о котором она умолчала. Сборщик водорода – необходимого компонента топлива для корабля – работал с определенной скоростью, и нам нужно было как-то ускорить добычу топлива. Нам нужен был водород и жидкий кислород. Достать водород не проблема – он остается как побочный продукт химических реакций в двигателе. Ну, то есть, не весь водород вступает в реакцию, что-то вроде того. А вот жидкий кислород по второму кругу не используешь.

Этот ублюдок Новичок израсходовал большую его часть, пытаясь затормозить корабль. Остатков не хватало, чтобы еще три дня лететь с прежней скоростью и добраться до системы Хамелеона. Мы начнем тормозить на неделю раньше по нашему времени, когда заглохнет реактивный двигатель и корабль станет понемногу замедляться за счет трения о межзвездный водород. Это позволит сохранить топливо и, как мы надеялись, не сильно повлияет на скорость. Если такой трюк не прокатит, мы не долетим до Новичков, топливо иссякнет, и мы проскочим мимо планеты, на которую хотели попасть, размахивая руками в заднем иллюминаторе. Ну, или вмажемся в скалу на скорости в пару сотен километров в секунду и оставим после себя кратер размером с Мексиканский залив, а сами разлетимся на атомы вслед за кораблем.

Все зависит от Сэарса и Робака. Мы с Арлин рассказали им про то, как изящно выкарабкались из лап монстров на Деймосе, удрав оттуда на Землю в почтовой ракете. Выслушав нас, близнецы посмотрели друг на друга и постучали по черепам. Тогда мы не выдержали и расхохотались.

Я понятия не имел, насколько хороши близнецы как пилоты, но предчувствие у меня было нехорошее. Как если бы президент был вынужден сесть за штурвал борта номер один, когда у пилота случился инфаркт. Разумеется, это лучше, чем доверять управление стюардессе, роль которой в данном случае играли мы с Арлин. О, Боги, как мне хотелось в тот момент снова увидеть капитана Тэйлор! Эта дамочка могла бы управлять чем угодно.

Кроме того, у Новичков не было такого волшебного колеса-ускорителя, как у Фредов, которое подхватило бы нас и аккуратно приземлило на поверхность планеты. В этот раз мы были сами по себе.

Оставшаяся часть путешествия прошла спокойно. Мы тренировались, проводили разные аварийные учения – просто чтобы не помереть со скуки. Всепоглощающая скучища – огромная проблема всех космических полетов. Но если в Корпусе морпехов чему и учат, так это справляться со скукой. Обычно мы сидели на попе ровно и ждали священного Приказа. Это не значит, что мы совсем ничем не занимались. На военной базе для вас всегда найдется дело, будь то чистка стволов винтовки на камнях пляжа Пенсаколы или полировка пола кабинета старшего офицера собственными зубными щетками. Разумеется, можно было «потеряться» с глаз старшего по званию. В таком случае вы бы с удивлением обнаружили, что впереди у вас целый свободный вечер. Тогда ваш путь мог лежать в сержантский клуб, который всегда был готов сделать вашу денежную ношу на пару лишних баксов легче.

Найти занятие на корабле Фредов было легче и сложнее одновременно. Сложнее – потому что над душой не стояли лейтенанты и прочий командный состав, задача которого – указывать, что делать младшим по званию. Легче – потому что мы летели на корабле пришельцев, полном странных вещей, с которыми хотелось поиграться, тремя главными коридорами длиной 3.7 километра каждый и с силой тяжести в 0.8g, плюс еще один, такой же длины, с нулевой гравитацией.

Я даже научился терпеть невесомость несколько часов, пока на протесты живота еще можно было не обращать внимания. Арлин же ее просто обожала. Центральный проход, который я называл коридором невесомости, был в форме додекаэдра – у него было двенадцать граней, закругленных, из-за которых коридор выглядел несимметрично. Как и все остальное в мире Фредов, коридор пробуждал во мне неуютное ощущение сюрреализма происходящего, словно я смотрел на один из портретов Пикассо, где само лицо нарисовано в анфас, а нос – в профиль. По стенам коридора туда-сюда проскакивал стильный красный импульс. Коридор настолько сильно походил на инопланетные корабли из старых фантастических фильмов, что мы окрестили его гиперпространственным туннелем. Должно быть, на стенах располагались светодиоды или что-то в этом духе. Понятия не имею, откуда шел свет. Мы не нашли никакого источника.

Когда мы устали от тренировок и строевой подготовки, мы придумали парочку новых азартных игр. Одну из них Арлин вычитала у Хайнлайна: встаешь в один конец коридора и «плывешь» до другого, по пути делая сальто, крутясь волчком и выполняя другие гимнастические приемы, пока не шлепнешься о стену. Арлин так и не удалось проплыть весь путь, а вот мне, к ее досаде, хватило пары недель, чтобы потом не задевать стену ни разу.

Мне казалось, что сдержанность и нормы приличия не позволят Сэарсу и Робаку присоединиться к активным играм. Куда там! Они первые уставали от военной муштры и предлагали пойти поиграть. В таких ситуациях манеры и приличия лучше выкинуть куда подальше – только так появляется возможность одолеть демона по имени Скука.

Готовность пойти на риск и отправиться в экспедицию, принимая всю ничтожность шансов на воскрешение, если они вдруг «погибнут» – лучшее подтверждение внутренней смелости и решительности клэвийцев. Однажды они достали из своих поясных сумок скафандры, облачились в них и начали обезьянничать прямо в открытом космосе. Они выбрались из вращающегося корабля, держась за наружные поручни, в то время как их ноги болтались над темной бесконечной пропастью. Одна маленькая неосторожность, и мы потеряли бы нашего пилота, если не обоих. Даже если улетит один из них, второй просто не сможет продолжать разумную жизнь и тут же сиганет вслед за ним навстречу своей судьбе.

Все хорошее когда-нибудь кончается. По мере приближения к системе Хамелеона близнецы становились все серьезнее. Мы заглушили двигатель, и я ощутил толчок, когда корабль стал замедляться от трения о водород. Спустя неделю близнецы снова включили двигатель, но на более высокой и эффективной мощности, чем планировалось изначально. Для нас не было никакой разницы: до фатальных перегрузок было далеко, а та скорость, которую мы набирали, гасилась трением. Наши активные игры прекратились, снова появилась гравитация. После недель, проведенных в невесомости, ныла спина, а каждый шаг отдавался по всему телу. Арлин весила поменьше меня, и ей в этом плане было проще. Она ходила бодрым шагом, с неизменной улыбкой на лице. У меня вновь появился хорошо знакомый зуд: уже месяцы прошли с тех пор, когда я последний раз кого-то убивал. После того, во что Фреды превратили мой дом и мою жизнь, я чувствовал неутолимую жажду крови. Когда Новички лишили меня шанса на справедливую месть, я готов был обрушить всю свою ярость на них.

В общем, мне жуть как хотелось разрядить пару-тройку обойм в какого-нибудь Новичка. Но вместе с тем я страшно волновался о том, во что они эволюционировали за сорок лет жизни на планете, к которой мы приближались – если конечно они до сих пор были там. Я видел несколько вариантов развития событий, и ни один из них меня не радовал. Возможно, мы будем разочарованы, когда не найдем на планете ни одного Новичка. Возможно, нас захватят в плен и будут подвергать постоянным пыткам, унижениям. Возможно, последнее, что мы почувствуем – агония, за секунду до того, как нас уничтожат.

А потом торможение внезапно прекратилось, отправив нас с Арлин в полет. Буквально. Пол внезапно стал потолком, и перегородка, которая служила нам столом, всей тяжестью навалилась на нас, отшвыривая к противоположному концу каюты, который теперь был полом.

– Заходим на посадку, – известили нас близнецы. Они израсходовали последние запасы перекиси водорода в тормозных двигателях, прекращая вращение корабля и выходя на орбиту планеты. В атмосферу мы влетим на скорости в семьдесят махов (то есть, семьдесят махов на Земле, на уровне моря и при небольшой влажности – около двадцати трех километров в секунду, другими словами).

Пытаться посадить корабль на такой скорости – чистое самоубийство. Но выбора у нас не было. Когда Сэарс и Робак заглушили двигатели, кислорода там осталось – кот наплакал.

– Сколько нам еще лететь? – спросила Арлин.

– Примерно осталось шестьсот пятьдесят секунд еще, – ответили близнецы. – Уровень гравитации в три раза выше, чем на планете Фредов.

Мы с Арлин переглянулись. У нас меньше одиннадцати минут, а двигатели торможения бесполезны без перекиси водорода. Арлин посчитала что-то на своем наручном калькуляторе, затем нахмурилась и повторила расчет.

– Сэарс и Робак, – произнесла она в микрофон, вещая через систему радиосвязи корабля. – Если верить моим расчетам, мы летим со скоростью пятьдесят махов.

– Да. Приблизительно.

Арлин произнесла медленно, словно школьник, который отвечает на каверзный вопрос:

– Если мы влетали в атмосферу на семидесяти махах, а сейчас летим на пятидесяти, не значит ли это, что мы затормозили на двадцать махов?

– Да. Элементарная математика.

Мы с Арлин переглянулись. До меня наконец дошло понимание ситуации.

– Болваны! Мы же все равно разлетимся на атомы после приземления на такой скорости!

Долгая пауза. Может, они снова читали мысли друг друга.

– Нет, дети мои. Мы используем трение о воздух для уменьшивания остальной скорости.

Мой живот испуганно заурчал. Даже я знал, что корабль Фредов совершенно не приспособлен для такого рода фокусов. Он был приспособлен для стыковки с «солнечным ускорителем» и аккуратного приземления, замедляясь по пути с помощью тормозных двигателей. А не для того, чтобы врываться на нем в атмосферу незнакомой планеты, виляя как пьяный дайвер, и сбрасывать скорость за счет трения о воздух.

Даже если корабль не разлетится на части, мы тут прожаримся до хрустящей корочки.

– Держитесь за себя и за вещи, – крикнули близнецы. – Начиная с этого момента, у нас закончилось топливо.

↑ ¹ лекарственный препарат для лечения язвы.