Глава 11

Что-то было не так.

На первый взгляд передача не отличалась от предыдущих. Но паузы в перепадах частот, которые Андрей успел выучить наизусть, были не совсем идентичны тому, что передавалось раньше. Роткин разочарованно отметил, что запись не ведется. Андрей нажал на виртуальную кнопку Rec, чтобы в следующий раз подозрения не остались бездоказательными.

Время от времени из мира за пределами наушников прилетал приглушенный голос Сергея. SIGINT удивлялся, что никто не хочет доставлять пиццу в этот район. Андрей усмехнулся, представив, как доставщик еды зайдет в подъезд и сам станет едой. В интерпретации Роткина это выглядело комично.

Андрей взглянул на листок со стенограммой передачи. Сто двенадцать точек и тире, разбитых на группы по восемь символов. Слишком похоже на прошлое сообщение, чтобы сомневаться в правильности подхода к расшифровке.

— — — . . . — —
— — — . — . . —
— — — . — . . .
— — — — — . . —
— — — — — . — —
— — — . — — . —
— — — — . . . —
— — — — — . . .
— — — . — . — .
— — — . — — . —
— — — — — — — .
— — — — . — — —
— — — . — . . .
— — — — . . — .

На русском языке получалась бессмыслица ЫХЦЕГСНЖФСАЗЦМ. Английский вариант вообще был под сомнением, поскольку первым числом в последовательности было двадцать восемь. Если допустить возможность циклического сдвига, получался набор букв BVWFDRNGURAHWM. Перебор вариантов расшифровки Цезарем не дал осмысленных результатов. Здесь был другой алгоритм. Косплеер Риддлера усложнил задачу, убедившись, что команда усвоила правила игры.

Андрей снял наушники и размял затекшую шею. Часы в правом нижнем углу экрана показывали одиннадцать вечера. Четыре часа пролетело как один миг.

Рюки дремал на диване, прикрыв лицо монографией. Сергей сидел рядом на полу, читая с телефона. Уайд с сонным видом перебирал фотографии, порой забивая фразы в поисковик. Не похоже, что кто-то в чем-то продвинулся.

Роткин почувствовал легкую головную боль. Точки и тире начинали сводить с ума. Мысли все чаще перескакивали на другие темы, и Андрей усилием воли возвращался к последовательности. Думай, твердил он себе. С чем еще их можно связать?

– Виженер, – произнес до боли знакомый женский голос. – Перестановка. Подмена одних букв другими. Целая куча алгоритмов.

Андрей даже не оглянулся.

– Предлагаешь проверить их все?

– Других зацепок у тебя все равно нет.

Роткин почувствовал щекой тепло другого тела. Ему всегда нравилось на нее смотреть, хоть он и стеснялся малость. Но с каких пор у нее проснулся интерес к шифрам?

Следом пришла другая мысль, от которой Роткин мигом забыл о сигналах.

– Погоди, а как ты здесь...

Мир вокруг завертелся воронкой, и через мгновение Андрей вздрогнул, поняв, что сидит за столом, а не кувыркается среди беспорядочного месива голосов. Он разлепил глаза и поднял голову.

Терзавшая его мысль не ушла, хотя мозг теперь легко верил в реальность происходящего. Что-то все равно было не так.

Роткин остановил запnсь, перемотал на минуту назад и включил повтор. Прослушав, снова перемотал и проиграл еше раз. Сомнений быть не могло: на одной из итераций передача отличалась от остальных. Посреди крохотной паузы появился едва заметный звуковой импульс.

Сон как рукой сняло. Роткин вывел на экран спектрограмму записи и прокрутил к нужному моменту. Импульс был очень похож на тот, которым в передаче отмечалась точка, но амплитуда – вполовину меньше. Одна точка зачем-то передавалась намного тише остальных.

Андрей почувствовал, как в голове наченают крутиться шестеренки. Сто тринадцать символов уже не выстроишь в набор байт. Это число вообще ни на что не делилось. Выходит, подход к шифру все же должен быть иным?

Сигнал ускакал на соседнюю частоту. Андрей смотрел в монитор отсутствующим взглядом, пытаясь найти способ интерпретировать новую последовательность. Может, это огромное стотринадцатибитное число? Роткин никак не мог понять, зачем заглушать ровно один импульс. Четкость границ смены амплитуды остальных сигналов исключала версию с природными помехами. Кто-то делал это намеренно. Может, если прибавить громкость, обнаружатся и другие сигналы, которые сложно воспринять на слух? Или...

Роткин буквально почувствовал, как расширились его зрачки, когда он с жадностью наркомана впился глазами в белый шум на экране. Андрей не понимал, сходит он с ума или действительно заметил что-то, что никто до него не видел. Посреди абсолютного хаоса сигналов он на долю секунды увидел, как энтропия системы меняется вопреки всем законам физики. Как из полного ничего образуется порядок.

– Охренеть...

Рядом тут же объявились Ирикс и SIGINT.

– Что там? Нашел чего интересное?

Роткин меленно кивнул.

– Все это время мы наблюдали за одним сигналом. А видели два.

Андрей отключил наушники и увеличил громкость, ожидая новых всплесков – длинных и коротких.

– Наш сигнал, когда перескакивает на эту чистоту, перекрывает другую передачу, очень спабую. Я едва разобрал ее среди белого шума.

Друзья за его спиной переглянулись. Минута прошла в тишине и ожидании, но сигнал не повторялся. Вместо отчетливых точек и тире из динамиков доносилась лишь мешанина абсолютного хаоса. Роткин растерянно молчал.

– Поднял бучу ранъше времени, – нарушил он тишину. – Тут помехи пронеслись, а я...

Уайд притащил второй стул и уселся рядом, отобрав у Андрея мышь.

– Хочу проверить одну догадку.

Ирикс увеличил громкость до максимума, и помехи из колонок стали бить по ушам. На диване зашевелился Лейн.

– Слышите?

Роткин превратился в слух, пытаясь понять, о чем говорит Уайд. На такой громкости сигнал не был похож на обычный белый шум. Поверх него словно наложили еще одну дорожку. Но в едва слышных импульсах другого типа он не видел никакого порядка, хотя сигнал казался ему очень-очень смутно знакомым.

– Эй, а чего вы...

– Тише! – хором шикнули на Лейна Сергей с Андреем. Рюки замер на диване, боясь пошевелиться.

– Словно на помехи наложили другую дорожку с помехами, – заключил Роткин.

– У тебя в детстве Спектрума не было? – ухмыльнулся Ирикс.

– Ну, был года в четыре, – растерялся Роткин. – А как это с сигналом связано?

– Кассеты? – предположил SIGINT.

– Бинго! – щелкнул пальцами Уайд. В этот же миг Андрей вспомнил, почему беспорядочный набор частот показался ему знакомым. В детстве, гостя летом у бабушки, он однажды нашел целый мешок старых аудиокассет, которыми приторговывал его отец в студенческие годы. На кассетах были игры для Спектрума. Когда Роткин из любопытства запустил одну из них на магнитофоне, он услышал нечто похожее на то, что доносилось из колонок сейчас. С той разницей, что тогда сигнал был намного более отчетлив.

Рюки вскочил с дивана и уставился в экран из-за андреевой спины. Лейн записал полминуты сигнала, после чего открыл файл в аудиоредакторе.

От вида звуковой дорожки у Андрея пересохло в горле. На верхней половине трека почти не было заметных всплесков. В максимальном отдалении график был похож на закрашенный прямоугольник.

Ирикс увеличил масштаб, и сплошная фигура превратилась в скачущие туда-сюда значения амплитуд сигнала. Нижняя граница значений сильно отличалась от участка к участку, но верхняя балансировала почти на одном уровне.

– У белого шума есть жесткое ограничение по громкости? – задал риторический вопрос SIGINT.

По лицу Ирикса расплывалась хитрая улыбка.

– Это еще не самое интересное. Посмотри на интервалы между перепадами.

Андрей заметил, что амплитуда сигнала, достигнув своего максимума, часто держится на нем три-четыре сэмпла, после чего резко спадает. Вознесение обратно к верхнему значению было таким же резким. И часто – через те же три-четыре сэмпла.

– Нижнюю границу перекрывает белый шум, – пояснил Ирикс, – но я уверен, что она тоже была бы почти на одном уровне.

Сигнал-скакун снова переключил частоту. Динамики захлебнулись, воспроизводя грохот импульсов нулей и единиц, отчетливо различимых и на обычной громкости. Андрей подскочил от неожиданности и сделал тише. В его голове мелькнула догадка.

– То есть, ты хочешь сказать, что сигнал изначально дискретизирован по времени и имеет только два значения амплитуды.

Уайд кивнул.

– И паузы, обрати на них внимание.

Андрей чуть уменьшил масштаб и мысленно пошел по графику слева направо. Четыре сэмпла – спад. Три сэмпла – рост. Шесть сэмплов – спад. Шесть – рост. Четыре – спад. Семь – рост...

– Паузы приблизительно равны или кратны трем с половиной, – озвучил Рюки то, что вертелось у Андрея в голове. – Это двоичный код.

– Опять, – закатил глаза Ирикс. – У кого-то явные проблемы с фантазией.

– Если один бит информации передается за три – четыре сэмпла, – подсчитывал Ирикс, – значит, в секунду мы принимаем от одиннадцати до четырнадцати килобайт. Не похоже, что таким образом кто-то хочет пропиликать в эфире короткое сообщение на морзянке.

– Я набросаю скрипт, – Лейн кинулся за соседний стол и рывком открыл лежащий там ноутбук. – Если передача зациклена, мы обнаружим повтор, сравнивая участки сигнала. Останется найти начало передачи...

– Триангулировать сигнал получится? – спросил SIGINT.

Уайд покачал головой.

– Ты посмотри на его громкость. Едва – едва выше уровня помех. Такой мы не отыщем, даже если источник в соседнем доме.

Компания переместилась к столу Рюки. Тот не замечал ничего вокруг, тарабаня по клавищам. Время от времени он запускал написанный на Python скрипт и смотрел на результаты. Улыбка на его лице то и дело сменялась нидоумением. Он хмурил брови, бубнил что-то себе под нос и возвращался к коду.

Так прошло полтора часа.

– Работает! – выкрик Лейна разбудил всю троицу. Андрей открыл глаза и сел на диване. Рюки откинулся на спинке стула и оглянулся на товарищей.

– Теперь раскодируется на лету и как надо. Я бы быстрее управился, но отправитель, похоже, тот еще хитрец.

– Что, второй сигнал-скакун? – вялым голосом протянул SIGINT.

– Частота не меняется. Однако она в точности совпалает с частотой первого сигнала. Один-в-один. Учитывая, в каких узких диапазонах они передают, случайность тут можно исключить.

– И мы не можем читать сигнал постоянно, – догадался Андрей. – Его то и дело перекрывает морзянка.

– Ерунда, – отмахнулся Лейн. – Даже если б так и было, можно читать по кускам и потом их склеивать.

– Если бы? – повторил Сергей. –А на самом теле не так?

– Когда наш радиопопрыгунчик сваливает на другую частоту, певые тринадцать бит двоичного сигнала всегда те же, что и последние тринадцать до начала морзянки. Он дает нам понять, что передача продолжилась.

Андрей и SIGINT обменялись взглядами.

– А что значит всплеск, который я слышал, когда сигналы накладывались друг на друга? – спросил Роткин.

– Похоже, ничего. Это просто сильный кратковременный импульс.

– Э-э… – Андрей растерялся, услышав такой ответ от человека, для которого, казалось, в принципе не существует случайных совпадений.

– Я хотел сказать, эти всплески не несут в себе никакой информации, – поспешил исправиться Лейн. – Нам полезен сам факт их существования. Похоже, по задумке это должно навести нас на мысль, что к передаче стоит прислушаться внимательнее.

– Хочешь сказать, за двумя разными сигналами стоит один и тот же отправитель?

Рюки кивнул.

– Расшифровать пытался? – вставил Ирикс.

– Символы слишком равномерно распределены, чтобы считать послание осмысленным текстом. Либо это шифровка, либо вовсе не текст.

– Каков следующий шаг? – спросил Андрей.

– Будем ждать. Пока я не вижу явно повторяющихся кусков. Оставим скрипт работать до утра и, возможно, определим размеры сообщения. Дальше будем думать, что с ним делать.

Лейн ушел в коридор и вернулся оттуда, нагруженный тремя свернутыми одеялами. Ирикс и SIGINT взяли по одному. Друзья расстелили прямо на полу и улеглись каждый на свое одеяло. Ирикс, поворочавшись пару минут, сбегал за подушкой. Сергей взял со стола плеер, одел наушники и закрыл глаза. Рюки щелкнул выключателем, и комната погрузилась во тьму, которую рассеивал лишь экран ноутбука. Квартира затихла.

Сон никак не шел к Андрею. Он гадал, кто может стоять за радиопосланиями. Воображение будоражило чувство того, что где-то совсем рядом скрывается человек, который мог бы ответить на все эти вопросы. Кто он? Чем он занят сейчас?

Андрей повернулся на бок и заметил, что Лейн тоже не спит.

– Что, бессонница мучает? – почти шепотом спросил Рюки.

Андрей пожал плечами.

– Раньше мне казалось, я могу заснуть в любой ситуации. Видимо, до этого сюрпризы никогда не валились на меня столь мощным потоком. У вас постоянно так?

– Какое там, – махнул рукой Лейн. – До твоего появления любая новость, любая крупица информации была целым событием. Потому и опустел форум исследователей. Кроме нас почти никого не осталось.

– Только самые преданные поискам, – хотел подбодрить друга Андрей, но фраза прозвучала как насмешка.

– У нас на то свои причины, – ответил Рюки, не обращая внимания на тон Роткина. Он взглянул на Сергея. Тот беспокойно дергал ногой во сне, а из наушников-затычек до Андрея доносились едва различимые звуки музыки.

– Удивляюсь, как он вообще может спать, – продолжил Лейн. – После того, что с ним произошло.

– Это как-то связано с сектой? – попытался угадать Андрей.

– Кто знает. Мы не находили прямых доказательств. Хотя, кроме него никто и не пытался, ибо процесс это… неприятный. ОЧЕНЬ неприятный.

Лейн поморщился от воспоминаний. Андрей гадал, что такое может оттолкнуть человека, который без особых эмоций способен разглядывать фотографию выпотрошенного ребенка.

– Несколько лет назад у него была семья.

В голове Андрея тут же понеслись картины одна кровавее другой. Он ни секунды не сомневался, что всех членов семьи Сергея перебили. Неясно было лишь то, кто и зачем это сделал.

– Он мне рассказывал про свою девушку, даже фотографии показывал, когда напивался. Потом приходилось прятать, чтобы он их не увидел в трезвом состоянии.

– Что с ней стало?

Нутром Андрей чуял, что ответит Лейн. Роткина волновало другое. Он по собственному опыту знал, как сложно порой пережить утрату любимого человека, но в многолетние нескончаемые страдания верил с трудом. Это в фильмах так бывает. В жизни же люди склонны либо спиваться, либо постепенно оставлять прошлое в прошлом. SIGINT не подходил ни под одну из этих категорий.

– Она пропала, – ответил Рюки. – Бесследно. А через год Сереге пришла посылка. В чистом конверте без обратного адреса.

Андрей почувствовал, как сердце учащает свой ритм. Он догадывался, что лежало в конверте, но развивать эти догадки не хотел.

– Там была видеокассета. Запись длиной в полтора часа. Все эти девяносто минут кто-то неизвестный мучал и медленно убивал его девушку.

Лейн помолчал.

– Я видел запись. Меня хватило минут на десять. Никогда не забуду, как она кричала, когда ей пальцы отрезали…

Андрей почувствовал мелкую дрожь по всему телу. Он старался, отчаянно старался заглушить картины, которые подсовывало ему воображение.

– Я после «Снаффа 102» несколько дней в норму приходил, – выдавил он из себя. – Хотя понимал, что это постановка. А тут…

– Он смотрел запись от начала до конца несколько раз.

– Зачем? – вырвалось у Андрея. Он мог допустить, что SIGINT посмотрел ее один раз. Но несколько?

– Веришь или нет, это не самая ужасная часть истории.

Андрей молча ожидал продолжения.

– С этой записью Серега пошел в полицию. Там ее долго изучали, но изверга так и не нашли. Да они даже пол его определить не смогли. Лицо на пленке скрыто маской, сам он одет в бесформенный плащ с капюшоном. Руки в перчатках. За все полтора часа не произносит ни слова. Единственная примета – иногда видно, как он хромает на левою ногу. Но этого, как понимаешь, недостаточно.

Андрей кивнул.

– Я бы от такой кассеты избавился при первой возможности, – произнес он. – Сжег где-нибудь в лесу. Чтобы ни единого шанса не было, что еще когда-то придется это смотреть.

– Он пытался забыть. Пытался смириться и жить дальше. Лечился у психиатров, уходил в запои, глушил неврозы наркотиками. Через полгода, с его слов, ему удалось вернуть себе человеческий облик. А еще через полгода все усилия пошли прахом.

– Еще одна кассета? – доадался Андрей.

– На этот раз письмо на электронную почту. Со ссылкой на странный домен – набор букв и цифр, который нереально запомнить. По ссылке его ждало новое видео.

Андрея передернуло. От одного рассказа становилось физически тошно.

– Что на этот раз?

– Другая комната, – ответил Лейн. – Другие пытки. Тот же мучитель и та же жертва.

Андрей не мог поверить в услышанное.

– То есть, его девушка была жива после первого видео?

– Не могла она выжить, – покачал головой Лейн. – Ну не живут люди с такими травмами.

– Как же… кто тогда был на второй записи?

– Серега клянется, что во всех видео пытают его Алину. Как такое возможно, никто не представляет. Ни он, ни полиция, ни мы.

К своему удивлению Андрей почувствовал воодушевление. Может, все это лишь хорошая постановка?

– С тех пор примерно раз в год ему на почту валится сообщение с IP-адресов по всему свету. Сервера по этим адресам не принимают входящую почту и даже не пингуются. Каждый раз он идет по ссылке в письме и находит новое видео. Каждый раз на записи меняется все, кроме мучителя и жертвы.

– И он... все это пересматривает?

– Снова и снова. Он надеется найти хоть что-то, что поможет ему больше узнать об этих роликах.

Андрей с содроганием представлял, что творится в голове у такого человека. По сравнению с тем, что пережил он, даже злоключения Лейна выглядели невинной забавой.

– Вот уж кому действительно не помешало бы врачу показаться...

– Психиатры тут давно бессильны. У Сереги не осталось в жизни смысла, кроме поисков мучителя. Балансируя на грани безумия, он нашел средство, которое помогает ему не сойти с ума окончательно.

– Музыка, – догадался Роткин.

Лейн кивнул.

– Когда SIGINT не сконцентрирован на чем-то всецело, орущие в ухо песни помогают ему заглушить мрачные мысли. Он не бросает поиски Тихого Дома, потому что загадки на пути – то немногое, что помогает ему отвлечься. И как мне кажется, он верит, что по пути найдет ответы и на свои вопросы.

В комнате снова воцарилась тишина. Андрей мысленно ухмылялся иронии судьбы, которая позволила ему взглянуть на схожую ситуацию со стороны. Выходит, не он один занимал мозг загадками, чтобы не потерять рассудок.

А может, это и есть сумасшествие? Когда ты готов творить любую дикость, лишь бы не стать психом в собственных глазах.

– Мы все тут немного поехавшие, – ухмыльнулся Лейн. – Здоровые в нашей команде не приживаются. У тебя ведь тоже не все в порядке?

Андрей почувствовал, как из темноты коридора на него кто-то смотрит.

– Не припомню, чтобы сходил с ума, – улыбнулся он и понял, что хороший психолог мгновенно разглядел бы в его словах ложь.

Лейн молчал. Андрей повернулся на спину и, закрыв глаза, размышлял о своих новых друзьях. Их судьбы, как и они сами, выглядели слишком странно, слишком неправдоподобно для той серой реальности, к которой он привык. Всю сознательную жизнь Андрей тайно мечтал оказаться в центре истории, разгадка которой не сводится к банальным мотивам и хорошо знакомым причинам. С годами ожидание чуда ушло, он смирился с тем, что этого никогда не случится. Сейчас, лежа на диване в чужой квартире и размышляя о двоичном коде в радиопослании, он чувствовал себя как вдова, которая смогла принять смерть любимого мужа, а потом встретила его на пороге дома. Область мозга, ответственная за рациональное мышление, подсказывала, что стоит этому порадоваться. Не каждому выпадает шанс реализовать столь маловероятную детскую мечту. Андрей же ощущал лишь дрожь в руках и гул в висках от колотящегося сердца. Ликовать совсем не хотелось.

Роткин не чувствовал, когда засыпал, но момент возвращения в мир ощущал отчетливо, вздрагивая всем телом. Пару раз за ночь он просыпался от стонов за стенкой и звона бутылок во дворе. Однажды мимо проехала машина. Роткин не всегда мог определить, приснилось ему или он действительно что-то слышал перед тем, как проснуться. Сон и явь смешались в голове, законы логики реального мира порой переставали действовать. Когда кто-то начал тормошить его за плечо, Андрей не удивился, приняв это как должное. Вопросы стали возникать в голове позже – когда исчезли последние остатки сна.

До ушей доносились едва слышные щелчки и поскрипывания. Андрей перевернулся на другой бок и в бледном свете ноутбука увидел обеспокоенное лицо Рюки.

– Андрюх, подъем, – едва слышно прошептал Лейн. – У нас гости.

– Кто? – не понял спросонья Роткин. – Какие гос…

– Тихо! – зашипел Рюки, поднеся палец к губам. От такой реакции мозг Роткина включился в работу в экстренном режиме, и до него тут же дошло, что это за щелчки и поскрипывания.

Кто-то вскрывал замок на входной двери.

Андрей вскочил, вглядываясь в темноту комнаты. Среди мрака обозначились контуры двух человеческих фигур, которые стояли поодаль.

– Что происходит, Лейн?! – громким шепотом повторил Роткин.

– К нам кто-то ломится. Надо уходить, только тихо.

– Кто сюда может ломиться? Кто вообще в этот дом сунется?!

Обычные грабители убежали бы без оглядки, едва заслышав стоны обитателей подъезда. У Роткина немели руки от мысли, что ночные гости были готовы к такой встрече.

– Возможно, секта. Нас могли вычислить.

Роткин почувствовал нарастающую панику. Он не мог прийти в себя, не мог понять, что делать дальше.

– Валить надо срочно, – все так же шепотом произнес Лейн. – Они хоть и действуют тихо, но скрываться не пытаются. Значит, не боятся встречи лицом к лицу.

– Валить… – эхом повторил Роткин. – Куда?

Рюки подобрался к окну и постарался разглядеть хоть что-то через толстый слой пыли и грязи.

– Во дворе тихо. Но если это секта, там явно есть кто-то на стреме. Как только откроем окно, дадим им понять, что можно шуметь сколько угодно.

Он оглянулся на друзей.

– Есть план получше?

Ответом ему была тишина. Лейн потянулся к ручке на раме.

– Берите фотки, флешку. Уайд, вытащи жестак из ноута. Уходим максимально быстро.

Ирикс перевернул ноутбук, схватил из груды хлама отвертку и принялся откручивать винты на корпусе.

В этот же момент Роткин услышал щелчок замка и скрип открываемой железной двери.

– Твою же мать! – крикнул Лейн и дернул ручки на окне. Рама открылась со скрипом и большой неохотой. Со двора послышались крики. Кто-то ударил во вторую входную дверь, до Роткина донесся треск прогнившего дерева. Еще пара пинков, и проход будет свободен.

Лейн рывком выдернул из ноутбука флешку, запрыгнул на подоконник и выскочил в окно. Андрей успел заметить, как Рюки свалился на землю, упав с высоты второго этажа. Роткин занес ногу, собираясь сигануть за ним.

В следующий момент в голове Андрея взорвалась бомба. Далекий грохот смешался со звоном битого стекла, и Роткин инстинктивно повалился на пол. Когда способность анализировать ситуацию вернулась, Андрей понял, что его только что чуть не пристрелили. Осколки стекла сыпались под подоконник. На стене у потолка образовалась дыра.

Кровь отхлынула от лица, когда Андрей понял безысходность своего положения. Все выходы на улицу были перекрыты. Кто-то ломился к ним с одной стороны, а с друтой стреляли на поражение. В какой-то момент Андрею даже показалась разумной идея броситься под пули. Слово «сектант» в его голове автоматически снимало с человека все моральные ограничения. На ум пришел рассказ Лейна про страшные убийства, заснятые на видео. Лучше уж быстро умереть от пули, чем оказаться героем одного из них.

Из коридора донесся треск сдавшейся двери. Послышались тяжелые шаги нескольких пар ног, и в комнату зашли трое.

У Андрея челюсть отпала, когда он увидел среди них следователя, который допрашивал его два дня назад. Красницкий.

Сердце ушло в пятки, и Андрей с ужасом осознавал, что его ждет, затравленно глядя на пистолет в руке блюстителя закона.