19

Мы коснулись луны на рассвете. Рассвет – это такое место на луне, а не время. Полный лунный цикл составляет четырнадцать дней. Здесь не увидишь ползущие тени, какие можно заметить на Земле, забравшись на гору и глядя вдаль по равнине (если стоять на экваторе, вы будете вращаться вместе с Землей со скоростью тысяча шестьсот километров в час). Эта луна меньше Деймоса, но на ней даже атмосфера была! Спутник был построен сорок лет назад и назывался Вооруженный Народ для Подавления Вторжения – ВНПВ для краткости. Мы, люди, разобрались в устройстве генераторов гравитации, найденных на Фобосе и Деймосе, разгадав последний секрет Древних. Миллионы лет до нас попытки докопаться до ответов заканчивались ничем. Но наша ли это заслуга, или Новички постарались? Когда они нас захватили?

Сила тяжести на ВНПВ была в два с половиной раза меньше земной – достаточно для удержания небольшого слоя атмосферы, в которой можно дышать. Одному Богу известно, кто построил первые генераторы гравитации вокруг Солнечной и других звездных систем. Это была одна из величайших загадок, и деконструктивисты боролись с гиперреалистами за право признать свою версию истинной. Это была причина их раздора – одна из причин, если верить Сэарсу и Робаку. Но ни у меня, ни у Арлин до сих пор не было догадок по поводу того, зачем они вообще это делают. Сами они что-то говорили про школы литературного критицизма и какие-то одиннадцать отрывков истории.

Луна была заброшена и похожа на шахтерский город-призрак времен золотой лихорадки.

– А где все? – спросил я.

– Сели на корабль по прибытии, – ответил надкапитан, не подозревая, как прозвучит здесь его голос. – Оставлены на планете вместе с нами.

Он только что признал, что люди оставили свой пост! Они могли поступить так только по одной причине: их заразили Реани-люди с корабля. Или наоборот.

Мы не спеша пересекли ВНПВ. Атмосфера была примерно как на третьей четверти пути к вершине Эвереста, и даже медленная прогулка вызывала у меня одышку и головокружение. Аполстолов такой расклад совсем не беспокоил – помимо прочего, они упомянули, что их легкие искусственно увеличены. Мы с Арлин переглянулись. Вот, значит, почему нам было так сложно завалить надкапитана! Я начал задаваться тревожным вопросом о том, какова их продолжительность жизни: они суперсильны, возможно защищены от большинства известных заболеваний, способны выживать в мирах пришельцев… и они чтят меня как Бога?

Надеюсь, я их никогда не разочарую. Люди не очень-то благожелательно относятся к падшим идолам.

Мне раньше и присниться не могло, что я когда-нибудь буду гулять по поверхности луны размером с бильярдный мяч, гравитация на которой в два раза меньше земной. В паре километров впереди возвышалась башня. Нижнюю ее половину скрывал горизонт. Оставшаяся часть поверхности спутника была выкрашена в белые и черные полосы, что придавало ему сходство с огромной зеброй. Других конструкций я не видел, хотя, конечно, и сама луна – одна большая конструкция.

От места посадки до башни мы добрались всего за три часа. На самом деле вместо одной башни там было три, соединенных между собой железными полосками мостиков, и я надеялся, что мне никогда не придется по ним идти. По краям не было никаких перил или ограждений, а мостики висели достаточно высоко, чтобы я разбился насмерть, навернувшись с них, даже при такой низкой гравитации.

– Нам ведь не придется подниматься наверх? – спросил я Токугавиту.

– Не наверх, – ответил он. – Вниз. Вниз к боевому флоту.

– Флай, – окликнула Арлин. – Знаешь, какую роль играют башни? Это лифты! Ты можешь подняться на них за пределы атмосферы, ну или хотя бы к самой ее границе… так ведь, Абумаха?

Они с Блинки здорово подружились. Меня это начинало беспокоить.

– Да, да, именно так! – согласился ее товарищ, принявшись кивать головой с таким энтузиазмом, что меня затошнило. – Вверх, быстро-быстро, нос кровоточит!

– Как-нибудь в другой раз, детки, – сказал я, чувствуя себя прямо как мой отец двадцать лет назад.

Мы зашли в среднюю башню, и Токугавита – Богом клянусь! – нажал кнопку вызова лифта, словно мы стояли в холле небоскреба на Манхэттене, а не в башне на крошечной луне, что вертится вокруг планеты пришельцев. Мы ждали тридцать пять минут (я по часам засекал), пока значение счетчика этажей доберется до нуля. Когда это случилось, огромные ворота позади нас, достаточно большие, чтобы через них пролетела вертикальная ракета Дельта-19, с грохотом открылись, приглашая нашу компанию внутрь. Токугавита прошелся взглядом по кнопкам и наконец нажал ту, под которой красовалась большая буква П и картинка с точкой в центре круга – схематичное изображение центра планеты, полагаю.

Если бы кто-то решил замерить мой уровень адреналина, пока мы летели на лифте вниз, прибор сошел бы с ума. Сначала мы спускались не так быстро, но вскоре лифт разогнался настолько, что по ощущениям мы стали весить раз в сто меньше – едва достаточно для того, чтобы стоять на полу, а не летать туда-сюда по кабине. С такой скоростью мы спускались около сорока пяти минут, из чего я заключил, что лифт не был в самом низу, когда мы его вызвали.

Ближе к концу лифт стал со страшной силой тормозить. Я едва удержался на ногах, Арлин с глухим стуком шлепнулась на пол. Гравитация по сравнению с земной увеличилась раза в три, не меньше! В таком темпе мы тормозили минут пять. Условия тяжелые во всех смыслах, но нам было не впервой, и мы даже сознание не потеряли. Сэарс и Робак перенесли торможение без особых трудностей: они продолжали семенить туда-сюда, с нетерпением ожидая, когда наконец увидят тот боевой флот, о котором говорил Токугавита. Как я понял, такой уровень гравитации был близок к условиям на Клэйве.

Когда двери снова открылись, у меня перехватило дыхание от увиденного. Вокруг нас раскинулась умопомрачительно гигантская сфера в центре луны, настолько огромная, что я даже представить не мог ее истинные размеры. Ее пересекали сотни тысяч полосатых мостиков, вероятно, соединяющих разные отсеки.

– Осторожно, – предупредил надкапитан. – За пределами элеватора невесомость. В центре масс.

Прямо перед нами вырос мостик. Я смело повел войска за собой, почувствовав знакомое ощущение сворачивания желудка в узел – обычное для меня явление, когда я покидаю зону гравитации и оказываюсь в невесомости.

Токугавита не преувеличивал, когда говорил о целом флоте. Нашим глазам предстали десятки кораблей, разбросанные по всей сфере. Их было слишком много, чтобы более-менее точно оценить их количество. Одни были небольшие, как корабль Реани-людей, другие – огромные, как корабль, который мы позаимствовали у Фредов. Ближайший был около полукилометра в длину. Блинки Абумаха указал на него и произнес:

– Чертовски быстрый корабль. Почти такой же быстрый, как тот, который мы покинули.

– Почти? – заволновался я, гадая, что это значит. Он энергично кивнул.

– Чертовски быстрый. Если отправимся прямо сейчас, окажемся на Земле всего через двадцать дней после зараженных, считая время на разгон.

Двадцать дней! Как я понял, это примерно две недели на разгон до околосветовой скорости и еще две – на торможение. Корабль Реани-людей мог разогнаться и затормозить за три-четыре дня. Блин, за двадцать дней на Земле много чего произойдет. Учитывая скорость развития Новичков, дать им двадцать дней – это как дать людям сорок лет форы.

– Так, леди и джентльмены. Тащим свои задницы на борт и жмем гашетку в пол.

Если у вас стальные нервы и терпения всегда в избытке, путь до корабля показался бы вам простым. К счастью, мы выучили этот урок еще в Корпусе. Неважно, сколько у вас времени на подготовку к бою – нацепите на себя полторы тонны брони, боеприпасов возьмите столько, чтобы потопить средних размеров фрегат, мчитесь к вертолету и будьте уверены, что кто-то из высшего командования забыл свою чашечку для кофе или любимое надувное кресло, и вам придется ждать шесть-семь часов, пока все от лейтенанта до полковника переворачивают лагерь вверх дном, пытаясь это найти.

Вы ведь знаете, как в условиях невесомости двигаться по коридору так быстро, как это возможно? Вытягиваешься вдоль центра коридора, отталкиваешься от стены и плывешь. Если повезет с траекторией, полет закончится на той стороне коридора. Если нет – через пару десятков метров можно поцеловаться с боковой стеной. В таком случае находим что-то твердое, от чего можно оттолкнуться, и повторяем полет. На выступах вдоль стен были специальные углубления для ног. Кто-то продумал все наперед… скорее всего, кто-то из некомандного состава. У офицеров на такое не хватило бы мозгов.

Я пролетал мимо окон из пирексного стекла, словно рыба, плывущая по стеклянной трубе.

Летящий впереди всех – то есть, я – достиг корабля всего через пару часов, но поскольку все плыли врассыпную, нам потребовалось еще полчаса, чтобы собраться в группу. Я не говорю «собраться в строй», потому что клоуны эпохи Джетсонов^[1] под моим командованием даже не знали значения этого слова.

Наши тренировки на корабле Фредов не прошли даром. Арлин взглянула на меня с особенной благодарностью, когда преодолела коридор как «хвост Шарлин». Она очень редко снисходила до благодарностей.

Корабль, который мы прихватизировали, был тонкой и странно вытянутой формы. Я боялся, что через пять месяцев в такой посудине клаустрофобия станет нашим вечным спутником. Он напоминал… хм… двадцать первый палец – километр в длину и лишь сотню метров в диаметре. Торцы были в форме луковиц, что только усиливало общее сходство с «пальцем»: под одной из луковиц скрывался реактивный двигатель, под другой – турбина для переработки собранного водорода.

Внутри было до жути тесно. По коридорам можно было передвигаться только ползком. Кроме того, если верить Блинки Абухаме, здешний уровень гравитации будет вдесятеро меньше земного. Каюты не сильно отличались от коридоров – такие же тесные и вытянутые в длину, из-за которых отсеки с ними напоминали мне стопку карандашей. Но чего я вообще ною? Дареному коню в зубы не смотрят.

Во внутреннем убранстве преобладал бледный сине-зеленый цвет с оранжевыми оттенками – настоящий кошмар декоратора. Арлин он почему-то понравился – может быть, потому что он так сильно отличался от корабля Фредов, как это вообще возможно. Я подумал, что в очках с красными линзами сине-зеленые стены смотрелись бы чуть лучше. По-прежнему ужасно, но хотя бы терпимо.

Мы ввалились на корабль и принялись проверять системы контроля, измерительные приборы и работу движков.

Шестеро из четырнадцати обращенных уже летали на кораблях такого типа, и с их помощью мы завели двигатели. Единственная проблема – нам негде было вылетать на поверхность. Я нигде не видел никаких туннелей, а обращаться с радаром никто их наших не умел.

Я поймал Токугавиту за отворот его формы.

– Ладно, умник, как нам отсюда выбираться?

Надкапитан потер подбородок.

– Боялся этого вопроса. Не уверен, должен посоветоваться в мил-нете^[2].

Какое-то время он не отрывал взгляд от консоли, все больше хмурясь. Через час я едва удержал его – он очень хотел вырвать терминал голыми руками и запустить им в монитор. Чертова посудина управлялась через бесконечные меню и с помощью команд на специальном языке. Токугавита этого языка не знал и не мог найти его описание, тыкаясь по сотням разных меню.

Мы с Арлин отправились на поиски остальных членов команды, которые разбрелись по кораблю и тыкались в каждую систему на корабле, пытаясь найти знакомые элементы. Арлин опросила восьмерых, я – всех остальных, но никто не знал, как открыть туннель на поверхность и существует ли он вообще. Все они раньше летали на подобных кораблях, но в моем взводе не было ни одного пилота! Я проклинал Реани-людей за то, что они были не настолько добры, чтобы оставить нам Кеглю. Предатель или нет, он мог бы оказаться очень полезным для нас.

Я распустил всех и совал конференцию с Арлин, Токугавитой, инженером Абумахой и близнецами.

– Парни – и ты, АС. – Здесь должно быть что-то вроде аварийного выхода на непредвиденный случай, и мы должны все тщательно осмотреть. Здесь где-нибудь есть руководство, система помощи, курсы подготовки… хоть что-то?

Все покачали головами.

– Ничего такого не заметила, – ответила Арлин. – Продолжу искать.

– Возможно, конструкторы не хотели, чтобы данным транспортом воспользовались другие в случае вражеского захвата, – сказали Сэарс и Робак с совершенно неуместной радостью в голосе. Полагаю, они были счастливы оттого, что никто в них сейчас не стрелял и не собирался в обозримом будущем.

Мы посоветовались еще немного и пришли к заключению, что никто ничего не смыслит в управлении кораблем. М-да, очень продуктивная встреча. Теперь понимаю, почему все офицеры такие дубовые. Однако меня не покидало ощущение, что посреди этой словесной воды кто-то сказал что-то действительно полезное. Я еще раз прокрутил в голове наше обсуждение… и внезапно понял, что полезное сказал я сам: упомянул Кеглю. Если бы только он остался с нами. Да, его преданность под большим вопросом, но он знал буквально все!

– Арлин, ты помнишь, что Кегля говорил про то, как долго его конструировали?

– Сейчас, когда ты про него сказал, я вспомнила, что он упомянул какой-то смехотворный промежуток времени. Четыре-пять часов, что-то вроде того. Флай, ты же не собираешься строить еще одного… или собираешься?

Мы обменялись взглядами. К нам в головы пришла одна и та же мысль.

– Току, – спросил я, – помнишь тот большой зеленый шар, который катался за нами? Что это было?

Сидевший на другом конце стола надкапитан выпал из беседы, глядя в иллюминатор и ковыряясь в зубах. Вопрос вернул его внимание к нам.

– Большой зеленый шар? Ах да, Компилятор Данных. Надеялись с его помощью собрать информацию о культуре древних людей.

– Да, да, и он докладывал о нас Реани-людям. Много ли у вас этих Компиляторов Данных? Может, и на этом корабле один завалялся?

Токугавита покачал головой.

– Никогда не видел раньше. Это прототип. Никогда пользовался и не знаю, как.

– А кто может знать?

– Тот, кто его собрал.

Я раздраженно выдохнул.

– Хорошо, но этого человека среди нас нет. Кто еще?

Токугавита выглядел озадаченным.

– Среди нас. Абумаха Блинки. Разве не знали?

Арлин, которая до этого скучала как и мы все, оживилась и включилась в обсуждение.

– Абумаха его собрал? Наш Абумаха?

– Наш Абумаха, Сандерс-сан, – Токугавита отбросил прядь волос со лба.

Я разыскал его и описал ему Кеглю, но Абумаха не имел ни малейшего представления о том, как его собрать.

– Должен снова заразиться Реаниматорами, чтобы вспомнить.

Я беспомощно развел руками.

– Может, ты делал какие-то пометки? Рисовал схемы?

Лицо Блинки засияло.

– Может быть, все может быть! Хранил данные на случай, если забуду, может, найду и схемы.

Он исчез с глаз моих и появился в сильном возбуждении десять минут спустя.

– Да, да, нашел, чертовски повезло!

Я указал на техническую лабораторию, и Абумаха заперся внутри. Остальные пятеро, кто уже летал ранее, изучали корабль.

Прошли почти сутки, а от Блинки не было никаких вестей. Когда я постучал в дверь лаборатории, он пробурчал что-то неразборчивое и наотрез отказался выходить, даже чтобы поесть. Сэарс и Робак исчезли в недрах корабля. Должно быть, они нашли каюту где-то далеко от нас, потому что мы не видели их весь перелет. Одному Богу известно, как им удавалось протиснуться во все эти проходы.

Корабль был готов к отправке и ждал команды, когда Абумаха наконец вышел из своего заточения. Он предстал перед нами заросший и растрепанный, а позади него катился…

– Кегля! – закричали мы с Арлин.

На этот раз шар для боулинга был полупрозрачный и совсем не зеленый. Ни говоря ни слова, он прокатился прямо по моим пальцам и остановился у консоли, которая контролировала давление водорода в двигателях, а между делом служила интерфейсом для корабельного мил-нета. Кегля-2 долбился в нижнюю часть консоли, пока я не поднял его (он позволил мне) и не положил прямо на один из узловых сокетов. Примерно час после этого Кегля ярко сиял.

– Он скачивает все данные со всего корабля! – с восхищением прошептала Арлин мне на ухо.

Затем он прекратил и противным капризным голосом произнес:

– Загрузка завершена. Пожалуйста, перенесите на пол.

Я поднял его, положил на пол, присел и начал допрос:

– Кегля, ты знаешь, где находится туннель, через который мы сможем умчаться с этого каменного шарика?

– Нет, – как обычно кратко ответил он.

– Так мы не сможем выбраться? – спросила Арлин. – Хочешь сказать, мы застряли здесь навечно?

– Не застряли, можно выбраться. Не туннель, аварийный люк.

Я наклонился над шаром.

– Ладно, Кегля, слушай внимательно. Мой стаж больше, чем у кого бы то ни было здесь, так что я главный на корабле. И мне нужно открыть аварийный люк. Как я могу это сделать?

Все наши (то есть, все люди – Сэарс и Робак так и не объявились) подошли поближе, чтобы услышать ответ, но Кегля решил убедиться, что у меня действительно есть все полномочия.

– Таггарт Флинн, рожден в сто тридцать втором году до ЗЧР. Отправился на службу в сто тринадцатом году до ЗЧР. Время, проведенное на службе – двести шестьдесят три года. Стаж подтвержден. Звание: сержант. Команда не принята, обнаружено присутствие персонала более высокого ранга.

Мы все повернулись к надкапитану Токугавите, который покраснел от такого внимания. Он прочистил горло и взглянул на меня.

– Току, – сказал я. – Почему бы тебе не передать мне полномочия?

Он глубоко дышал, глядя то на одно тревожное лицо, то на другое, и в конце концов согласно кивнул.

– Властью, данной мне лидерами Земного Государства Людей, – провозгласил он, – назначаю Флинна Таггарта лейтенантом граждан Государства.

У меня челюсть отпала, но Токугавита еще не закончил.

– Покидаю комиссию и лишаюсь членства в Партии, – сказал он с грустью в голосе.

Должно быть, мой крик был слышен по всей галактике. Я десятки раз смеялся в лицо очередному олуху из роты Фокс, который предполагал, что когда-нибудь меня повысят до такого звания. А теперь, несмотря ни на что и против своей воли, я стал долбаным офицером! Мое лицо покраснело от злости, Арлин захохотала.

– Каков ваш первый приказ, лейтенант?

– Для тебя, Эдит, ничего! – рявкнул я, красный как помидор. Арлин зашлась в новом приступе хохота, и я мрачно повторил приказ Кегле:

– Открытие аварийного люка, активация!

– Открытие инициировано приказом лейтенанта Таггарта, – подтвердил чертов шар. Стану королем – клянусь, первым делом запрещу всех Компиляторов Данных.

Вокруг ничего не происходило. Мы сидели за столом и с тупым выражением лиц пялились друг на друга, пока Арлин не догадалась взглянуть в иллюминатор.

– Святая корова! Флай, дуй сюда, посмотри своими глазами!

Я взглянул в иллюминатор через ее плечо и ахнул. Вся луна разделилась на две части! В стене великой лунной камеры, в которой мы были заперты, появился разлом. Он все расширялся, и вскоре я уже мог видеть через него звезды. Через пятнадцать минут две полусферы отделились друг от друга, все еще скрепленные тысячью раздвижных укреплений. Соединительные мостики сыпались сверху как тростник в бурю. Разумеется, все эти разрушения и ужасные сдвиги происходили в полной тишине, ведь внутри луны атмосферы не было.

Луна ВНПВ раскололась как яйцо, и, судя по показаниям радара, две половины отодвигались друг от друга со скоростью сто семь километров в час. Нас всех трясло от нетерпения – прошло как минимум два часа, прежде чем они разлетелись достаточно далеко, чтобы мы смогли решиться на старт. Корабль мы окрестили Великим Погружением Блинки Абумахи в Водоворот… и Вспышка Праведного Гнева Токугавиты, Карающая Врагов Земного Государства. Я твердо вознамерился записать имена этих двоих в книги по истории.

Я сидел в капитанском кресле (на корабле оно было, несмотря на странные индивидуалистические замашки наших апостолов – правда, не такое величественное, как у Фредов), устроив Кеглю на коленях и поглаживая его как щенка. Он не возражал. Он вообще ничего не говорил, пока ему не задавали вопрос. Думаю, сетевой терминал тоже был бы не против того, чтобы его приласкали, но я как-то прикипел к шарам для боулинга. Да, по его милости у нас были большие неприятности, но ведь и со щенками часто так.

– Бог мой, – повторил я в миллионный раз, не в силах произнести ничего другого от созерцания такого размаха инженерной мысли. – Надеюсь, Сэарс и Робак понимают, что упускают.

– Да они наверняка все из своей каюты видят!

Арлин пододвинулась к Кегле и задала вопрос, который я должен был спросить еще несколько минут назад:

– Кто построил это место? Инфицированные люди-Реаниматоры?

– Не инфицированные, – ответил Кегля. – Люди. Проект задуман за девять лет до Знаменательной Человеческой Революции, строительство начато в девяносто шестом году ЗЧР, завершено в сто сорок втором году ЗЧР. Корабль Реаниматоров отправлен на ВНПВ в тринадцатом году ЗЧР.

– Бог мой, – на этот раз произнесла Арлин. Я был занят, представляя, сколько еще далеких космических баз построили люди… и какие ужасные чудовища потом преследовали их до самой Земли.

– Погоди-ка, – сказала Арлин. – Мы всего в ста семи световых годах от Земли. Почему кораблю Реани-людей потребовалось аж сто тридцать семь лет, чтобы сюда добраться?

– Корабль совершал остановки в промежуточных портах захода между Землей и этой системой, которая зовется ПМ-220: планетарная система, определенная…

– Названия можешь опускать, – перебила Арлин. Сейчас они для нас ничего не значили.

Полушария луны продолжали отдаляться друг от друга, и в конце концов между ними образовалось достаточно места, чтобы рвануть на новом корабле к звездам. Я решил, что Блинки может пилотировать корабль. Он решил, что я не полный идиот, после чего заглушил двигатели. Не уверен, что такая система мне нравилась. Раньше я получал и отдавал приказы, а не вел философские дискуссии, когда надо было заниматься делом. Но были тут и свои преимущества: все мужчины и женщины в вооруженных силах были способны действовать в одиночку, вообще без приказов и командиров. Только представьте, на что способна целая армия Арлин Сандерс и Флаев Таггартов! И неважно, какой идиотской политической идеологии они придерживаются.

Спешить было некуда. Кораблю потребуется много дней, чтобы разогнаться в полную скорость, и столько же времени на торможение. В промежутке у нас будет около пяти месяцев субъективного времени в полете. Пять месяцев! Как по мне, надо написать жалобу производителю. Однако, несмотря на то, что наш полет продлится пять месяцев, а Реани-люди долетят за семь недель, на Земле в обоих случаях пройдет около ста семи лет, и мы бы прилетели туда всего на двадцать пять минут позже. Если бы наш корабль мог разгоняться побыстрее (двадцать девять дней против шести у Реаниматоров), мы прилетели бы еще до того, как они вышли на околоземную орбиту.

Но с этим коэффициентом ускорения, будь он неладен, Новички получат аж три недели преимущества. Я содрогнулся при мысли о том, что они могут сделать за двадцать три дня с бедной Землей, еще не оправившейся от трех поколений войны с Фредами, когда улетел Токугавита с командой.

Спешить было некуда, но мое сердце колотилось со страшной силой. Все, что я мог делать – сидеть в капитанском кресле и беззаботно отдавать приказы, словно мы каждый день запрыгиваем в космический корабль и на околосветовой скорости преследуем пришельцев размером с молекулу, которые хотят заполонить всю Землю и «исправить» нас.

– Эй, Тоф, – позвал я. – Так когда Реаниматоры вас нашли и инфицировали?

Токугавита задумался.

– Не уверен. Пытаюсь понять. Когда покидали Планету Людей, точно не были инфицированы.

– Ты не помнишь?

– Воспоминаний не осталось. Помню, что делал, когда еще не был заражен. Нас инфицировали – работа сенсорной системы прекратилась. Задолго до приземления на ПМ-220 перестроил двигатели прямо по пути.

Надкапитан ничего не помнил, либо пришельцы стерли его воспоминания. Они улетели с Земли сто тридцать семь лет назад по тамошнему времени, но залетали во многие планетарные системы и на многие базы, прежде чем оказались здесь. Они могли подхватить Новичков на любой промежуточной остановке.

Мы с Арлин решили обсудить это с глазу на глаз.

– Так что с ними произошло? – спросил я. – Они улетели из своей системы на корабле, напали на Фредов, а что потом? Что произошло с их транспортом?

Арлин пожала плечами.

– Почем я знаю. Должно быть, полетели сюда, но как или зачем… Флай, может, они и не направлялись к Хамелеону? Может, им пришлось здесь сесть. Вспомни, тот мертвый Новичок на планете Фредов уже сорок лет пролежал к нашему прилету. Более чем достаточно, чтобы наткнуться где-нибудь на людей, изменить их курс и оповестить всех своих корешей о том, куда они летят.

Арлин подошла к иллюминатору, наблюдая, как медленно проплывают мимо границы луны. Кабина была настолько узкой, что она могла касаться сразу двух противоположных стен, разведя руки в стороны.

Мы обсудили детали, но на самом деле не было никакого способа узнать всю правду. Некоторым вопросам суждено было остаться без ответа.

Когда мы подлетели к самому краю, я вернулся на мостик и заставил себя сидеть смирно, а не скакать взад-вперед как орангутанг на банановой фабрике. Блинки Абухама управлял кораблем примерно так же, как я управляю самолетом: мы ни во что не врезались, но частенько были на волоске от столкновения. К тому времени, как Блинки нашел проем, через который мы могли проскочить, не помяв бока, мои челюсти уже болели от того, как сильно я их сжал, а губы замерли в выражении полуулыбки. Удивлен, что на подлокотниках не осталось следов от намертво сжавших их пальцев. Но в конце концов мы вылетели в открытый космос. Обошлось без аварий.

Блинки медленно включил двигатели в режим работы на сто четыре процента от нормы – максимум, на что они были способны – а клэвийцы ввели координаты Земли и скорректировали направление. Наш железный конь вошел в форсаж, и огромный ботинок массивного ускорения впечатал нас в стену. Я уже не сидел в своем кресле, а полулежал, как на приеме у дантиста…

Пять месяцев полета я, пожалуй, опущу.

Хотя, вообще-то нет, опустить их полностью я не могу. Мы провели время в тактических тренировках, отрабатывали все маневры, которые могла вспомнить Арлин, научились кое-чему новому у Великой Человеческой Армии… кое-каким опасным штучкам с лазерами и глазами пришельцев.

Близнецам в этом плане было нечего предложить – либо потому что последний раз они сражались Бог знает когда (в чем я сомневался после рассказа Арлин о том, как они разобрались с Реани-людьми), либо потому что их тактика была слишком дикой для нас. Так или иначе, они снова заперлись в своей каюте, и я даже не пытался ее открыть, опасаясь увидеть стены, покрытые чем угодно – от фотографий голой Дженис Д’Сузы до кукол Разговорчивой Кэти.

– Уходите куда-нибудь еще! – кричали они в ответ на вежливый стук в дверь.

– Оставь их, – сказала Арлин. – Как они могут нам пригодиться?

И мы их оставили. Все нормально. Мы, люди, достаточно изобретательны, чтобы бороться на стороне гиперреалистов.

Даже за пять месяцев я не смог научить апостолов работать в команде. Они просто не понимали, как такое возможно. Они были самой разномастной толпой из всех, кого я когда-либо видел в примерно одинаковой форме. Каким-то непонятным образом ярый индивидуализм перемешался в них с крайним коллективизмом: по их мнению, Государство могло обеспечить своих людей всем необходимым, но они напрочь отказывались понимать, что такое долг перед другими. У них это просто в голове не укладывалось. Они продолжали говорить о каком-то «постэкономическом обществе», в котором, как я понял, у них есть столько всякого материального добра, что оно буквально ничего не стоит. Даже самый последний бедняк может кидаться бриллиантами из окна и есть черную икру каждый вечер.

Я понятия не имел, как называть такую систему. Коммунизм? Капитализм? Рай? От этих мыслей у меня все внутри холодело. Может, харизматы были правы, и Небеса спустились на Землю. Может, когда я вернусь домой, увижу Иисуса, сидящего на троне и гадающего, где нас носило все эти годы.

Пять долгих месяцев я мучился подобными мыслями каждый день. Эту часть я опущу. Никто ведь не возражает?

Мы следовали к координатам Земли с точностью до шестого десятичного знака и стали тормозить, чтобы выйти на орбиту на высоте около шестисот километров над ее поверхностью, когда клэвийцы соизволили наконец выйти. Они появились на мостике как ни в чем не бывало, хлопали всех по спине, сыпали поздравлениями и разливали какой-то странный ликер со вкусом зельца из бутылки, которая казалась бездонной. Все остальные были предельно серьезны – и тут вдруг появляются Сэарс и Робак со счастливым видом, тараторящие без остановки.

– Да заткнитесь, идиоты! – рявкнул я. – Вы что, не видите, что мы все в боевой готовности? Куда занесло этих проклятых Реаниматоров?

Действительно, куда? Блинки и Токугавита вместе с сержантом по имени Морихатма Морирама Морирама разобрались, как работают лучевые пушки – людской аналог распылителей Фредов. Они сидели в своих кабинах и напряженно ждали первого признака присутствия корабля Реаниматоров.

Ждать им пришлось долго. С нас с Арлин семь потов сошло, пока мы стояли в комнате управления, с гравитацией 0.3g и 0.1g в коридорах – достаточно, чтобы голова не пошла кругом, но при этом возможно хаотично скакать по кораблю, на чем и была основана наша тактика боев в условиях низкой гравитации. Нам тоже пришлось долго ждать.

Пролетев вокруг Земли семнадцать раз, просканировав все детекторами радиации, инфракрасного излучения и еще сотней различных датчиков, мы наконец поняли, что происходит.

Корабля Реани-людей не было ни на поверхности планеты, ни на ее орбите. Он еще не долетел до Земли. Мы летали вокруг в полном одиночестве, не находя и следа от нашей продвинутой космической цивилизации.

Мы прилетели домой, но никто не торопился кидать нам под ноги красную ковровую дорожку.

↑ ¹ американский научно-фантастический мультипликационный ситком 60-х гг. ХХ в.

↑ ² возможно, здесь имеется в виду некий аналог реальной МИЛНЕТ (MILNET, MILitary NETwork) – сети Министерства обороны США, которая изначально была частью ARPANET, но в 1984 году отделилась от нее.