20

Альберт был слишком хорошим бойцом, чтобы потерять бдительность от увиденного. Как его командир, я не мог позволить ему распускать сопли и дальше. Команде нужен был лидер.

Принимать командование в спорной ситуации – всегда опасная затея. Выжившие могут переоценить свои возможности. Я понял это, когда перестал думать о суициде. После того, как меня буквально вытащили с того света, а потом рассказали, как синий ангел спас мне жизнь, я был настолько благодарен ему, что прочитал молитву. Не вслух, разумеется. Но я знал, что Бог меня услышит.

Я мог понять реакцию Галлатин на то, что было высечено на камне. Когда мне было шесть лет, родители взяли меня с собой на фильм ужасов, один из десятков ужастиков об ацтекской мумии. Само чудовище меня не напугало, но сцена, в которой злые священники приносили в жертву молодых девушек, еще неделю снилась мне в кошмарах. Их идол был похож на Молоха.

Став старше, я начал выискивать образы Молоха в других произведениях. Один из них встретился мне в старом немецком фильме под названием Метрополис, с пугающими сценами поклонения дьяволу. Но я никогда не забуду, как эффективно образ использовали в фильме, который сюжетно связывал старый сериал, «Звездный путь Х», с новым, «Звездный путь: исход».

Эти странные создания, с которыми мы боролись, видимо могли ковыряться в людских мозгах и извлекать на свет самые ужасные картины из их прошлого. Встреча лицом к лицу со своими потаенными кошмарами убивает весь боевой дух. Сержант Таггарт и младший капрал Сандерс смотрели на меня, пока я смотрел на Галлатин. Таггарт стоял рядом с ним, но я приказал никому его не трогать.

– Галлатин, – как можно спокойнее сказал я. – Прекратить немедленно.

Мой голос будто пролетал огромную пропасть, прежде чем добраться до него. Он по-прежнему стоял с остекленевшими глазами, но перестал орать, как и подобает морпеху.

– Смотри, – указал я на Ворота. – Здесь нет человеческих костей. Нет никакой ненасытной утробы, что ждет новую порцию человечины.

Оттуда на нас таращился двумя темными провалами одинокий череп, но даже слепой мог бы заметить, что он и близко не похож на человеческий.

Галлатин наконец успокоился.

– Я потерял над собой контроль, сэр! – отчеканил он своим звонким голосом. Это чертовски обрадовало меня. Если бы слова не возымели эффекта, пришлось бы раздавать пинки. Галлатин не был трусом. Он бы никогда и ни от кого не стал убегать. Если бы он слетел с катушек, его пришлось бы нейтрализовать.

– Мы у Врат, – сказал Флай, сверив координаты.

– Хочу узнать ваше мнение, – задал я вопрос всем присутствующим. – Зачем им надо было украшать Врата словно на Хэллоуин?

– Это то, чем они обычно и занимаются, – ответила Сандерс, не отрывая глаз от Галлатин. Я не виню ее, пока их чувства не мешают заданию. Сейчас был самый подходящий момент проявить их.

– Напоминает о самых жутких тварях на моей памяти, – признался я.

– Это как-то по-лавкрафтовски, – добавила Сандерс.

– Ты еще мне скажи, – вмешался Таггарт, – что тут какая-то дьявольщина замешана.

Если бы синий ангел не возродил меня из мертвых, я остановил бы эту дружескую перепалку. Я во всем стараюсь придерживаться устава, но смерть заставила меня по-новому взглянуть на вещи. Сандерс говорит, что я не умер окончательно, но мне-то лучше знать.

Время не поджимало, и мы могли потратить несколько минут на подготовку. До этого момента Сандерс и Таггарт были нашими проводниками, но о том, что лежит по ту сторону Врат, они знают не больше остальных. Никто понятия не имел, чего нам ожидать. У нас был приказ, и мы могли только надеяться на лучшее.

– Я никогда не приписывала монстрам ничего сверхъестественного, – ответила Сандерс. – Только хотела обратить твое внимание на зловещее мерцание. И на то, как нависают над нами эти отвратительные тайные символы, что угрожают нашему рассудку и наводят на мысли об омерзительном темном колдовстве.

– Ладно, ладно, – сдался Таггарт. – Пока ты подаешь все в таком свете, я готов верить, что это происки неведомых сил.

Этот короткий момент отдыха – не причина и дальше откладывать нашу работу на потом. Поскольку Корпус морпехов не снабдил нас глазами на затылке, я приказал занять оборонительный строй. Вчетвером мы не сможем эффективно защищаться. Двое должны приготовиться к проходу, за ними пойдут оставшиеся.

Мой скафандр был порван вокруг шеи, где его прокусил летающий череп. Шлем Таггарта тоже был поврежден, но не фатально. Вмятина на боку не помешает одеть его на голову, а переднее стекло не разбито. Похоже, из нас четверых испорченный скафандр был только у меня. По моей просьбе Таггарт еще раз повторил, что скафандры, оружие и вообще любую неживую материю на ту сторону врат не пронести. Наша подготовка и проверка снаряжения были пустой тратой времени, но я не собирался делать шаг в неизвестность, не сделав что-то, что хотя бы в теории может спасти наши жизни. Всякое бывает.

А вот надеяться на что-то я бы не стал. Сержант Флинн Таггарт уже имел опыт путешествия через Врата, и я спросил его, на что это похоже.

– Я оставался в сознании, сэр, – доложил он. – Но оружие в руках не ощущал, впрочем, как и самих рук. Я будто потерял свое тело где-то по дороге. Вскоре способность чувствовать вернулась. Только подумаешь о своем теле, и вот оно, снова целехонькое. Или может, наоборот. Трудно сказать.

– Вы будто очнулись от глубокого сна или по-прежнему были бодры после перемещения?

– Был по-прежнему бодр, сэр.

Я в последний раз пробежался по списку дел. Время тикало.

– Вперед, морпехи! – отдал я приказ. И мы нырнули в пасть к Молоху.

В первый момент я почувствовал движение. Перемещение. Падение на нас лучей света, или может наше падение в лучи света… трудно что-то увидеть без глаз. Но наши умы оставались ясными, эти ощущения не были лишь галлюцинациями. Можно просто сказать «нет» всем галлюцинациям, но для этого нужен язык. Понимаете, о чем я?

 

ЭСТЕБАН ИДАЛЬГО: Меня кто-нибудь слышит? Я могу слышать себя, но не чувствую ушей. Ты не говорил, сержант Таггарт, что мы сможем общаться во время путешествия.

ФЛИНН ТАГГАРТ: Никогда раньше не проходил через Врата с другими людьми. Мы с Арлин переносились от Фобоса к Деймосу в разное время. Ощущения от Врат не похожи на ощущения от мгновенных телепортаторов.

АРЛИН САНДЕРС: Флай, ты снова можешь говорить!

ИДАЛЬГО: На них я тоже никогда не путешествовал. А что из этого предпочли бы вы, сержант?

ТАГГАРТ: Не уверен, сэр! Для меня приемлемо все, если по пути не придется искать пластиковые карточки и секретные двери. В прошлый раз на Фобосе меня это просто бесило.

ИДАЛЬГО: Меня бы это тоже взбесило, сержант.

АЛЬБЕРТ ГАЛЛАТИН: А мне здесь нравится.

САНДЕРС: Как ты, Альберт? Не чувствуешь себя принесенным в жертву Молоху?

ГАЛЛАТИН: Напротив. Восхитительное чувство. Приятнее, чем секс.

САНДЕРС: Типа того, согласна.

ИДАЛЬГО: Сержант Таггарт, а что вы об этом думаете?

ТАГГАРТ: О чем, сэр?

ИДАЛЬГО: Вам тоже кажется, что это ощущение бесплотности приятнее, чем секс?

ТАГГАРТ: Нет ничего лучше, чем четкая последовательность действий, сэр!

ИДАЛЬГО: Это сарказм, сержант?

ТАГГАРТ: Нет, сэр!

ИДАЛЬГО: Мне это состояние не нравится. Как долго оно должно продлиться?

САНДЕРС: Могу я ответить, сэр?

ИДАЛЬГО: Вы ведь оба опытные путешественники через Врата, младший капрал.

САНДЕРС: Время здесь ничего не значит.

ИДАЛЬГО: Я боялся, что вы это скажете.

ТАГГАРТ: Поскольку мы не знаем, как далеко и насколько быстро перемещаемся, мы не можем ничего предугадать, сэр!

ГАЛЛАТИН: Разрешите обратиться, сэр?

ИДАЛЬГО: Я вот что вам скажу. Пока мы в этом… чем бы оно там ни было, можно опустить все формальности. Никому не обязательно звать меня «сэр». Итак, что вы хотели сказать?

ГАЛЛАТИН: Если мы встретим Бога, должны ли мы называть его «сэр»?

ИДАЛЬГО: Полагаю, что нет. Мне удобнее говорить вообще без формальностей. Слышал, Флай?

ТАГГАРТ: Да.

ИДАЛЬГО: Ты отлично выполняешь приказы.

ТАГГАРТ: Да.

ИДАЛЬГО: Я бы хотел поблагодарить вас всех за спасение моей жизни.

ТАГГАРТ: Так спасли не мы, а синяя сфера.

ИДАЛЬГО: А может, вы ее заставили прилететь.

САНДЕРС: Мне это тоже пришло в голову.

ИДАЛЬГО: Странно, что мне спасло жизнь существо, которого я даже не видел.

САНДЕРС: Пока вы были без сознания, вы не видели лица сферы.

ИДАЛЬГО: Я был мертв. И видел свет. А у сферы было лицо?

ТАГГАРТ: Может, у кого-то из наших инопланетных союзников такие же лица? Ни одна морда рокового демона не похожа на нее.

ИДАЛЬГО: Рокового?

ТАГГАРТ: Мы их так зовем иногда, как услышали, что вторжение называют Судным днем.

ГАЛЛАТИН: Вы тоже это почувствовали?

САНДЕРС: Почувствовали что?

ГАЛЛАТИН: Тепло. Я чувствую, будто вернулся обратно на Бову… невесомость. Надо иметь тело, чтобы ощутить ее.

САНДЕРС: Погодите-ка. Я тоже что-то ощущаю, но это холод, не тепло. Будто и я оказалась в невесомости.

ИДАЛЬГО: Должно быть, наше путешествие подходит к концу.

НЕИЗВЕСТНЫЙ: Ваше путешествие подошло к концу давным-давно. Вы не могли говорить, пока были в пути.

ИДАЛЬГО: Чего? Кто это был?

ТАГГАРТ: Это не голос.

САНДЕРС: Он не такой, как мы. Не один из нас.

ГАЛЛАТИН: Ты призрак?

НЕИЗВЕСТНЫЙ: Мы – приемная комиссия. Вы проделали долгий путь и почти все время спали. Только сейчас вы просыпаетесь.

ТАГГАРТ: Но мы чувствуем, что путешествие через Врата подходит к концу.

НЕИЗВЕСТНЫЙ: Нет, вы лишь вспоминаете чувства, которые ощущали при транспортировке. Путешествие окончено, вы прибыли. Чтобы снова обрести материальную оболочку, вы должны вспомнить свои последние ощущения. Вам надо совершить психологическое усилие.

ИДАЛЬГО: Психологическое…

ТАГГАРТ: Усилие?

НЕИЗВЕСТНЫЙ: Воспоминание. Воспоминание о смерти. Не беспокойтесь, скоро вы снова станете материальны.

ИДАЛЬГО: Если мы куда-то прибыли, можете рассказать нам, где мы?

НЕИЗВЕСТНЫЙ: Многие здесь встречаются, приветствуется дипломатия. Настоящие эстеты приветствуют вас, сэры!

ТАГГАРТ: Что-то мне подсказывает, что они просто ошиблись номером.