9

С тех пор, как я примкнула к Флаю и Джилл, я снова могу дышать свободно. Это же Флай и Джилл. Он спас ее, хотя я знала, скольких трудов ему это стоило. Да и я сама в любом случае помогла бы смертельно раненому, раз уж мы прошли курсы их спасения.

Военные силы ВМФ к тому времени были повсюду. Я не возражала против того, что Киммел признал своими лучшими бойцами Марка Стенфилла и Джимма Айви, моих приятелей по игре в покер (Флай не был в их команде). Когда все катилось к чертям, персональный номер бойца помогал принять правильное решение – паниковать или спускать курок. Лаборатории Экермана превратились в зомби-кафе, и этого было достаточно, чтобы заставить паниковать кого угодно.

Флай, Джилл и я спешили в дезактивационную камеру. После всего того, с чем мы здесь столкнулись, было почти смешно проходить эти меры безопасности. Но в конце концов, я не должна критиковать базу на Гавайях за эти меры. Уничтожить монстров только для того, чтобы умереть от болезней, которые уже проникли в кровь – вот будет удар по нашему самолюбию.

Вечером за ужином я видела Альберта. Он плохо контролирует свои эмоции и в покер играет хуже Флая.

– Арлин, с тобой все в порядке? – спросил он, заметив улыбку на лице Джилл секундой позже. – У вас все в порядке?

– В полном, – ухмыльнулся Флай.

– Мы ведь хотели больше практики, – добавила Джилл. – И мы ее получили.

– Угомонитесь уже, – сказала я им обоим. – Альберт, не слушай этих маньяков.

– Ну что такое! – возразил Флай, не переставая улыбаться. – А если серьезно, Альберт, то после всего, что мы прошли вместе, это так, ерунда.

Я заметила, что те столы, за которыми раньше не было свободных мест, сейчас заняты максимум наполовину. Мы потеряли не настолько много народу, даже учитывая эффект неожиданности. Всех мертвецов пересчитали и ликвидировали (как минимум у Экермана были точные записи). Единственным объяснением проредевшей толпе было то, что нашим товарищам кусок в горло не лез после встречи с истекающими слюной мертвецами. Так что у нас было время спокойно поговорить.

Альберт со вздохом присоединился к нам. Столики были расставлены как в кафе, и наша маленькая группа как правило держалась вместе. Мы так сблизились с Кеном, что заочно вписали и его в наши вечерние посиделки. Если он еще когда-нибудь сможет есть твердую пищу.

– Я не слышал о мертвецах с тех пор как вернулся, – сказал Альберт почти извиняющимся тоном.

– Чем занимался в городе? – спросила Джилл.

– Бегал по магазинам.

В этой невинной фразе чувствовался особый подтекст. И я была не единственной, кто его расслышал.

Мы доедали наши Салисбургские стейки в тишине. Я расправилась со своим и поднялась из-за стола убрать поднос. Должна заметить, моя фигура не нуждалась в лишних калориях. Альберт только начал есть, но заметив, что я встала, тут же бросил свою еду. Хотя уж ему бы плотный ужин не помешал.

– Не против, если я пройду с тобой?

Это было определенно не в его стиле. Я не могла не заметить, как Джилл прожгла его взглядом. Внимание Флая было целиком поглощено ананасовым десертом, а вот она понимала, что что-то происходит.

– Не вопрос, – ответила я. На какой-то момент я позволила желаниям затмить разум. Мне хотелось верить, что Альберт поменял свое мнение и теперь не против того, чтобы мы спали вместе. Я забыла, насколько старомодным был этот парень. Важнее всего для него была мечта и то, что идет с ним под руку – обещание.

Я не знаю, чему удивилась больше. Тому, что он вернулся из своей экспедиции, прихватив с собой кольцо, или тому, что он вот так просто предложил мне:

– Арлин, ты выйдешь за меня?

Я сама приоткрыла эту дверь, когда заигрывала с ним. Если бы я вовремя включила мозг, то сразу поняла бы, что значит мой интерес для такого человека.

Мы стояли рядом с постером времен Второй Мировой, который провозглашал: «болтун – находка для шпиона». Он вперился в меня взглядом и ожидал слов, которые стали бы спасением от его персонального проклятия. Я была бы рада, вздумай он отвернуться. В конце концов я оказалась не такой уж и смелой, как о себе думала.

– Альберт…

Это все, что я смогла произнести. Выражение лица Альберта говорило за него. Он боролся точно с теми же проблемами, что и я. Заговори я о них сейчас, его это даже не оскорбило бы.

– Это кольцо… – начал он.

– Оно прекрасно. Но я не могу даже представить, что приму его до тех пор, как… то есть, я имею в виду, мне надо подумать.

Мы стояли, словно персонажи комедии в тот неловкий момент, когда оба не знают, что делать. Кто бы мог подумать, что принять простой кусок золота для меня станет сложнее, чем сбежать из башни Диснея?

– Хочу, чтобы ты сохранила его, – сказал он. – Не думай о нем как об обручальном кольце, или как еще о чем-то, что ты не хотела бы получать. Я не прошу носить его, если ты не уверена. Арлин, ты значишь для меня так много, что когда ты предложила мне то, что я не могу принять, я был вынужден ответить на это своим способом. Я хотел, чтобы ты знала, что я чувствую.

Я взяла Альберта за руку и почувствовала легкую дрожь в его ладони. Пришлось собрать в кулак всю свою смелость, чтобы заглянуть в его глаза и сказать:

– Мне нужно время, чтобы принять решение. Пойми меня, пожалуйста.

– Разумеется, я понимаю.

– Спасибо, – выдохнула я и чмокнула его в щечку. Его улыбка принесла мне куда больше радости, чем любое золотое кольцо. – Я бы хотела сохранить его. Ну, до того, как…

Он был слишком галантен, чтобы дать мне закончить.

– Что бы ты ни решила, Арлин, для меня будет честью, если ты оставишь его у себя. Мы должны сохранять свои принципы в этом дивном новом мире.

Я не ожидала такого от моего крупного привлекательного мормона.

– Разве твой Бог одобряет подобное?

– Если моя вера истинна, то Бог – он для всех, а не только мой. Разве не так?

Он вернул мой целомудренный поцелуй и оставил меня наедине со своими мыслями.

На следующее утро я пришла на брифинг для солдат уровня допуска 5 и выше, щеголяя кольцом на цепочке с моими жетонами. Флай сразу заметил его. Бьюсь об заклад, он был рад снова надеть форму. Как и я.

По лицу адмирала Киммела было понятно, что ему сейчас не до шуток. Такое же выражение было у самого высокорангового морпеха на Гавайях, полковника Дэна Хукера. Эти парни выступали вместе – верный признак того, что ситуация чрезвычайная.

– Мы не исключаем версию шантажа, – начал адмирал. – К счастью, своевременная реакция со стороны наших бойцов снизила возможные потери и нейтрализовала угрозу в лице зомби. ВМФ очень благодарен за помощь, оказанную морпехами.

Офицеры обменялись рукопожатиями. Они вложили в этот жест больше благодарности, чем было во всех салютах, которые я видел в свое время. Приятно служить под началом офицеров, которые обращают внимание на детали. То же самое можно было сказать и о мужчине, которого Киммел представил следом.

Профессор Уоррен Уильямс заведовал всей научной деятельностью, которая велась на Гавайях. Сложно сказать что-то конкретное о том объеме знаний, которыми он владел. У него была научная степень по физике, астрономии, биологии, информатике и народному искусству. Он взял свой девиз у научного фантаста Роберта Хайнлайна: «специализация – для насекомых».

Ко всему прочему он обладал чувством юмора, что и демонстрировал нам прямо сейчас.

– У адмирала было слишком много свободного времени, и он обучил меня военной терминологии. Мне казалось, что «ползучая миссия» – это как раз то, что случилось вчера, когда кое-кто выполз наружу из лаборатории Экермана.

В ответ ему донеслось лишь несколько нервных смешков. Память о погибших была еще слишком свежа. Профессор решил сменить тему.

– В обычное время я старался держаться только людей с определенной степенью боевой подготовки. Год назад я бы описал себя как обычного мирного военного.

Еще несколько смешков.

– Со Второй Мировой столько яйцеголовых не разбивали в военный омлет. Но когда нет иного пути, с этим ничего не поделаешь. Возможно, я сделал первые шаги к моей текущей работе тогда, когда узнал великий секрет спутников Марса. Я предполагал, что есть некие Врата. И что угодно может через них пройти.

Он был немного похож на Роберта Опенгеймера. Я легко могла представить, как он работает над прототипом атомной бомбы.

– Мы с адмиралом пришли к соглашению, как определить, что вы живете в трудные времена. Это время, когда люди действительно прислушиваются к советам инженеров.

Только один человек засмеялся после этой фразы. Я.

Он рассказывал что-то еще об операциях на базе, но его глаза все время возвращались ко мне. Сомневаюсь, что он хотел пригласить меня на свидание. Мы с Флаем были вместе слишком часто и слишком хорошо зарекомендовали себя. Я полагала, что нас выставили на ринг под прямой удар директора, и лучше бы нашим челюстям выдержать этот удар.

Он укрепил мои подозрения, когда сразу после основного брифинга сказал, что хочет видеть Большую Четверку (как мы в шутку себя называли). Уверена, на базе были взрослые люди, которых возмущало, что детей вроде Джилл допускают к материалам, закрытым для них. Но если и так, они держали это при себе.

Джилл быстро взрослела, и в этом не было ничего удивительного. Я вижу, что Флая беспокоит, когда на нее заглядываются мужчины, которые ей в отцы годятся. Она высокая для своего возраста. Ее пухлый ротик сводит мужчин с ума. Я не беспокоюсь о тех, кто целует этот ротик, пока еще может что-то соображать. В перерывах между распиливанием демонов по всему западу Америки я отводила Джилл в сторонку и преподавала ей ускоренный курс о пестиках, тычинках и детках.

Разумеется, ей не нужно беспокоиться о каких-то болезнях. Медицина не стоит на месте. Ну кто вообще мог представить, что не успеет человечество победить ВИЧ, как столкнется с монстрами из открытого космоса? Выражаясь словами Гильды Раднер, комика двадцатого века, «оно всегда как-то так».

А Флай как обеспокоенный отец, волнуется о Джилл все больше и больше. Возможно, это и к лучшему. Он с удвоенным усердием палил по мертвецам, когда вытаскивал ее из лаборатории Экермана. Я не знаю, как убедить его отпустить Джилл. Мне бы со своими личными проблемами разобраться…

Замужество. Альберт – чувствительный, застенчивый человек, я не хочу причинять ему боль. Я лучше подавлюсь одной из своих миниатюрных ракет, чем заставлю его страдать. Но я всегда была честна с собой. И сейчас я не знаю, в чем причина моих колебаний – в самом Альберте или в том, что я боюсь обязательств перед любимым мужчиной больше, чем комнаты, полной Потерянных Душ (идиотское название, которым ученые окрестили летающих черепов). Если я выживу в последнем бою, и Земля снова окажется в безопасности, буду ли я готова подарить детей этому человеку? Даже думать об этом не хочу. Да, я прекрасно понимаю, что именно это он подразумевает в своем предложении руки и сердца. Для Альберта женитьба без попытки завести детей – просто затянувшееся свидание. А может, я просто боюсь просить Флая стать крестным отцом.

Пока начальник вел нас в свое убежище, я снова почувствовала, что мы четверо сформировали что-то вроде странноватой семьи. Может, это такая модель ячейки общества в будущем – по крайней мере у ребенка будут отличные примеры для подражания.

Я посмотрела на гигантский радиоуправляемый телескоп. Длинная труба напомнила мне пушку – идеальное сочетание науки и военного дела. Уильямс стоял перед ним, сложив руки за спиной. На тот момент он был больше похож на военного, чем адмирал и полковник, которые стояли в стороне, словно передавая бразды правления профессору. Еще до того, как начальник открыл рот, я поняла, что все наши личные проблемы отходят на второй план. Опять.