16

Мы спустились вниз по лестнице, такой высокой, что у меня закружилась голова, и я чуть было не свалился. Впереди шел я, за мной следовала компания моих монстропостолов. Мы считали ступеньки по крайней мере километр – лестница была намного длиннее, чем в реальной жизни. Не удивительно, ведь в основе этого мира лежали воспоминания, приукрашенные моим напуганным воображением. Внизу нас ждала открытая кабина небольшого элеватора, в которую мы все забились. Под страшный скрип элеватора, стонавшего в агонии от тяжести своей ноши, мы поехали вниз.

У меня поджилки затряслись, когда я вспомнил, что внизу нас ждет целое стадо розовых демонов. У них даже выслушать мою речь мозгов не хватит, не то что понять ее и сказать что-то в ответ. Возможно, у них нет даже такого понятия, как речь. Я не заметил никаких закономерностей в их рычании, хрюканьи и криках боли и ярости.

Вздохнув, я лег на живот, глядя вниз, где не было видно пола из-за пары дюжин розовых зубастых пастей на ногах, которые бегали по комнате, протискиваясь друг сквозь друга, спотыкались и ревели без остановки. Несколько тварей вертелись около бочки с токсичными отходами, которая на этот раз не светилась. Прицелившись, я спустил курок. Колючки последовали моему примеру, швыряясь огненными шарами, пока Олестрадамус и Додд палили у них из-за плеча. Ошметки монстров расшвыривало по всей комнате, и через пару минут там не осталось никого, только подрагивающие трупы двадцати пяти розовых демонов. У меня в ушах звенело от выстрелов – в закрытом пространстве грохот каждого из них многократно усиливается эхом. Едкая вонь разделанных на фрикасе розовых обожгла мои ноздри, но все монстры были мертвы, и это радовало.

Я осторожно спрыгнул на пол комнаты, которая была больше похожа на зал для убоя. Свора моих последователей гурьбой слетела вниз, наделав шуму больше, чем целая толпа слонов. Мы миновали коридор и вышли к последнему элеватору, который вел к нашим старым друзьям – адским принцам.

Перед самым лифтом мы прошли через печально известный разлом, где я видел череп и скрещенные кости, которыми Арлин пометила свой путь. Остановившись, я огляделся, всей душой желая снова увидеть свою боевую подругу. Может, она попала в свою версию базы на Фобосе? Или нам еще только предстояло встретиться? В прошлый раз я нашел ее в первом помещении на Деймосе, куда прилетел, прыгнув во Врата.

Теперь же я опустил голову и с печальным видом побрел по коридору. Не успел я протиснуться через разлом, как какой-то белоснежный демон просунул в него лапу и схватил меня за руку! Я высвободился из его смертельной хватки, вскидывая дробовик и взывая о помощи.

Сквозь щель я смог разглядеть существо: дикий животный взгляд, красные как кровь завитки на голове, тело, измазанное грязью и чем-то еще более противным. Я направил на него ружье, собираясь изрешетить невиданное ранее дьявольское отродье. Но прежде чем я спустил курок, монстрообразное создание затараторило громким шепотом:

– Флай, не стреляй! Это я, АС!

Расплывчатые грани обрели резкость, и я уставился на Арлин Сандерс во плоти. Увидев направленный на нее дробовик, она завизжала как мышь и нырнула в укрытие, но я успел отшвырнуть оружие и бросился за ней, чтобы вытащить на свет божий из разлома.

Она наполовину зарядила свой дробовик, взгляд в панике мечется между мной и ордой демонов, мертвецом и тыквой позади.

– Что за… что за… Флай, что за херня?

Девушка побледнела как мел. Ей приходилось прилагать огромные усилия, чтобы тут же не открыть огонь по «смертным врагам» за моей спиной.

– Не стрелять, капрал. Познакомься с… новым взводом. Это Цирк Уродов Флая.

В этот момент я подумал о Додде. Пока Арлин, пересиливая себя, подходила к Шмыг и другим колючкам, я осторожно придвинулся к ходячему мертвецу и оттолкнул его в тень. Я не знал, как Арлин на него отреагирует, ведь когда-то Додд был…

– Господи, Флай, они и правда готовы идти за тобой.

Мы обнялись и простояли так несколько секунд в безмолвном жесте приветствия двух давно знакомых солдат глубоко в тылу врага. После этого я отправил Шмыг наблюдать за адскими принцами и спросил Арлин, чем она занималась последние два дня, проведенные в этом ужасном лабиринте.

– Ты будешь смеяться, – с унылым видом произнесла она.

– Смеяться?

– Как-то глупо все получилось.

– Так. У меня идея, капрал. Почему бы тебе просто не ответить на вопрос, а не ходить вокруг да около?

– Ладно, ладно, сержант мой дорогой. Все в порядке, но ты будешь смеяться.

Я положил ладони на широкие, почти мужские плечи Арлин.

– Капрал мой дорогой, я тебя по стенке размажу, если ты сейчас же не выдашь мне все как есть. Где ты была последние два дня?

– Здесь.

– Да, да, в лабиринтах ОАК, понял я. Как ты смогла добраться так далеко? У меня едва получилось прорваться сюда в прошлый раз – благодаря слепой удаче, в основном. Но как у тебя получилось дойти сюда без единой царапины?

– Нет, здесь – в смысле, прямо здесь, где ты сейчас стоишь.

– Ты появилась прямо здесь?

– Вот в этой самой точке.

Я был сбит с толку.

– Но почему? Сам-то я появился аж у входа.

– У входа? Почему? – эхом повторила она, направив фонарик в лицо вашему покорному.

– Черт, да не знаю я! Спроси долбаных Новичков.

Девушка улыбнулась и подняла руки.

– А мне откуда знать, почему я оказалась здесь? Насколько помню, у тебя был только один путь – вниз. И я решила, что лучше сидеть на попе ровно и ждать, чем носиться по всему спутнику, рискуя не разглядеть тебя в темноте.

– И розовые тебя не учуяли?

Она расхохоталась звонким смехом, похожим на звон колокольчиков.

– Учуяли конечно! Они столько раз пробегали по этому долбаному коридору, что я удивляюсь, как они яму не проделали своими лапищами. Я пряталась в этой дыре каждый раз когда слышала, как они бегут. Они не настолько гибкие и подвижные, чтобы сюда пролезть.

Мы посмотрели на Шмыг, которая припала ухом к двери, слушая минотавров в центре местного лабиринта – адских принцев. Даже до меня доносился их рев, рычание и топот адских копыт.

– Они понимают, что что-то не так, – зашептал я на ухо Арлин. – Но если бы они знали, что мы здесь, то давно заявились бы к нам на огонек.

– Когда я была тут в прошлый раз, они на меня не нападали, хотя я много шумела. Они меня вообще не замечали, пока я не прошла через дверь и не спустилась вниз. Не думаю, что у них хороший слух. К тому же, тут постоянно шумели розовые.

– Но что-то они учуяли, так ведь?

Арлин сморщила свой веснушчатый носик и скорчила гримасу.

– Если они кого сейчас и чуют, так это колючек! Не принимай близко к сердцу, сержант, но твой новый взвод воняет так, что наверно на небесах слышно.

Камни стен промозглого коридора лежали друг на друге, и между ними не было видно никаких следов раствора или цемента. Я посмотрел на свой новый взвод. С морпехами конечно ни в какое сравнение не идут, но для здешних мест это лучший выбор.

– Именно это ты имела в виду под Патриком, не так ли?

– Патрик? О чем ты, черт возьми?

– До того, как Новички высосали нам мозги, ты посмотрела на меня и сказала «Патрик». Как я понял, ты имела в виду обращение монстров, как Святой Патрик обращал ирландских варваров.

Она нахмурила свои рыжие брови, не особо вникая в мои слова.

– Я сказала «батарея», а не «Патрик», идиот!

Я уставился на нее.

– То есть, ты не имела в виду, что мне надо обращать демонов в свою веру?

Арлин молчала так долго, что мне показалось, она уснула.

– Флай, – произнесла она наконец, так мягко, словно говорила с ребенком. – Откуда мне знать, что Новички отправят нас именно сюда?

– Оу, – я покраснел как помидор. – Полагаю, об этом я не подумал.

– Я сказала «батарея» – нужно было найти батарею, источник энергии. Должна быть какая-то связь, жесткая связь между оперативной памятью, в которой мы запущены как программы, и шиной, материнской платой или как там ее – той самой штукой, в которую вставляются другие железки!

Я покачал головой.

– С чего ты взяла, что у их компьютеров именно такая конструкция?

– Я не знаю точно, но возможно, они используют что-то похожее! Эта быстрая симуляция – помнишь, как Реаниматоры сказали, что хотят все ускорить? – жрет чертову уйму энергии. Вообще, чем быстрее идет симуляция, тем больше энергии должна потреблять машина, и эта энергия должна откуда-то поступать.

– Ладно, согласен, где-то есть источник. Ну и что? Мы все равно не можем его вырубить – теперь от него зависят наши жизни.

Арлин с шумом выдохнула.

– Да мы и не будем его отключать! Это наш ключ, наш выход отсюда. Если у нас получится скомбинировать блок данных, которым мы заданы в симуляции, с потоком энергии, мы сможем выбраться из этого чертового места и вообще из компьютера. Может, мы даже сможем попасть в оперативную систему корабля Реаниматоров.

– Думаешь, мы на корабле? С чего бы?

Девушка пожала плечами. В этом жесте она была так похожа на настоящую Арлин, что у меня мурашки по коже побежали.

– А что им еще делать? Летать вокруг горы, с которой мы убрались? Что вообще представляет для них система Хамелеона? Вероятно, она ближе всего к вожаку Новичков. С чего им еще сюда лететь?

– Допустим… допустим, Новички с корабля были частью армии, что перебила всех Фредов. Что если… они прилетели в систему Хамелеона по другой, более важной причине?

– Какой?

– Может, в поисках нас?

Арлин молча смотрела на меня, ожидая разъяснений. Я продолжил:

– Может, они нашли какое-то упоминание о нас, о нашем, так сказать, небиологическом статусе и о том, как это напугало Фредов. И после этого они начали охоту за нами. Может, они знали, что здесь наша ближайшая база, а может, нашли ее в записях Фредов.

– Сюда невозможно прилететь так быстро. Мы путешествуем, считай, со скоростью света – ничто не может лететь быстрее. И эта планета не была заселена, когда мы покинули Землю.

Я пожал плечами.

– Они были на пути сюда. Наш пленник так сказал!

Арлин медленно покачала головой, закрыв глаза и почесав нос. Никаких вопросов, заданных вслух – как раз в ее стиле. Образ был точен до мелочей. Арлин Сандерс в этом мире была не просто компьютерной программой, созданной, чтобы обмануть меня. Реани-люди на самом деле высосали ее душу и заточили здесь. У меня были сомнения на этот счет, пока я ее не встретил.

Я взглянул на Шмыг. Она выглядела напряженной, но не шипела в ярости и в бой не лезла. Очевидно, красные дьяволы были взволнованы, но еще не решили сходить сюда и посмотреть, в чем дело.

– Эй, капрал, – спросил я, – ты правда хочешь пройти через эту дверь и сразиться с адскими принцами?

– Не особенно, дорогой.

– Как ты отнесешься к идее заставить колючек и зомби расширить разлом так, чтобы мы все в него протиснулись?

Арлин подняла одну бровь – выражение, которому она денно и нощно училась месяцами, когда заметила его по телевизору.

– Весьма логично, командир.

Я отпрянул в ужасе.

– Господь Всемогущий, не называй меня так, будто я офицер какой-то! Офицерам нужно колледж заканчивать, а ты знаешь, какого я мнения о выпускниках колледжей.

Она знала. Я тысячу раз об этом говорил. До того, как меня повысили до капрала, я был помощником младшего офицера на Пэррис-Айленд. Отдаешь новобранцу приказ, и даже если он его не понимает, все равно помчится исполнять.

Но сержант Гофорт, который раньше был инструктором по строевой в школе подготовки морпехов в Квантико, рассказывал, что когда он отдал приказ кандидату в офицеры, смысл которого пацан не понял, тот встал как дебил и попытался догнать его суть!

– Сэр, кандидат перед вами не понимает суть приказа младшего офицера!

Сержант Гофорт из кожи вон лез, чтобы заставить кандидатов сделать хоть что-то. Что угодно, лишь бы не сидеть на месте и не сотрясать воздух обсуждением ситуации!

А особенно сержант ненавидел недотеп-офицеров, которые после отданного им приказа просто переспрашивали «сэр?» и пялились на него в крайнем замешательстве, будто никогда раньше не слышали подобной команды. Как будто никто в мире до них не слышал такой команды. Как будто ни в чью здоровую голову в принципе не могла прийти мысль отдать такой дикий приказ!

– Ты, штопаный кусок дерьма-а! Просто нахер хватай штопаный флаг и ЧЕШИ, и чтобы никакого нахер «сэр?» я больше не слышал, или БАШКУ тебе оторву и в жопу засуну!

Сержант Гофорт был родом из Северной Каролины, и его ненависть к выращенным в колледже кандидатам в офицеры прослыла притчей во языцех.

Вот такое оно, воспитание в колледже. Там говорят, что учат вас думать, но как по мне, на деле там учат лишь попусту тратить время сержантов.

Я тихонько присвистнул, привлекая внимание. Олестрадамус сменил на посту Шмыг, и все колючки – вместе с рядовым Доддом – принялись разламывать стену, расширяя разлом, пока он не стал достаточно просторным для всех нас. Рядового я старался не выводить из тени, до сих пор не представляя, как Арлин отреагирует на своего бывшего, представшего перед ней в образе ходячего мертвеца. Мне бы хотелось как-то смягчить остроту ситуации. Может, я совершил ошибку, когда взял рядового с собой?

Заметив Додда, Арлин так побледнела, что ее стало даже лучше видно в темноте. Она прислонилась к стене и часто задышала, уставившись на него. В таком виде она видела Додда не в первый раз. Тогда он встретился нам на Деймосе, сразу после того, как мы прошли через другие Врата – точно такие же, как и предыдущие, только эти находились с той стороны разлома, который мы коллективно расковыривали. В тот раз он показался из темноты с намерением разорвать нас на части, и в его мозгах так основательно покопались, что он в принципе не был способен понять, что его будущее уже предрешено.

Тогда мне было больно – не физически, а душевно. Я знал, что мне придется пристрелить сукиного сына, что Арлин после этого навеки меня возненавидит, а потом возненавидит себя за то, что возненавидела меня за исполнение своего долга. Но случилось чудо – первое за все время, но не последнее. Арлин нашла в себе силы прикончить зомби-Додда самостоятельно. После этого нам уже можно было обойтись без ненависти друг к другу.

Для нее выстрелить в Додда было сложнее, чем пройти через весь ад. Это одна из причин, по которой я так любил свою боевую подругу. А сейчас… как все сложится сейчас, когда рядовой Вильгельм Додд стал членом нашей команды? Додд, который не помнил ни проведенных вместе с Арлин ночей, ни того, что любил ее, ни того, что однажды уже был ею застрелен. А вот сама Арлин помнила все, в том числе убийство своего парня. Она размазала его мозги по стенке и смотрела, как его тело падает на пол, словно спиленное дерево.

– Господи, – пробормотала она, закрыв глаза и пытаясь отдышаться. – Боже, Флай. Ты и его… встретил?

Я не знал, стоит ли упоминать Альберта. Может, ей станет проще это пережить, а может, наоборот. Она думала, что любит Додда, пока не встретила Альберта Галлатина. Но может, ее чувства к Альберту были так сильны именно в свете того, что она сделала с Доддом, и того, что разделяли мы все: уничтожения нашей планеты и всего человечества. По крайней мере, эти мысли точно возникали в ее голове. Если бы я с моим ограниченным интеллектом смог понять ее, уверен на все сто, я бы понял, что Арлин ими одержима.

Она запрятала эмоции подальше и снова стала морпехом. Это не тот Додд, которого она любила. Он был лишь мертвой оболочкой… а теперь еще и членом нашего взвода. Она сделала то, что должна была сделать как морпех – semper fi, Mac.

Импы-колючки были заняты, разбивая каменную кладку. Мы попытались им помочь, но человеческие руки были слишком слабы и не приспособлены для грязной работы. Мы ловили падающие камни и откидывали их в сторону, стараясь работать как можно тише. Розовые демоны конечно вели себя очень шумно, и адские принцы могли не обращать внимания на грохот, но последнее, что я хотел – это…

Мы почти довели дело до конца. Шмыг и другие колючки – Псих, Проглот, Хмык и Чавк – использовали свои железные когти, буквально разрезая ими камень. Разлом уже был достаточно широк для нас с Арлин (и Додда, конечно же), да и демоны при желании могли протиснуться, но тыква Олестрадамус была для нас большой проблемой. Я щелкал пальцами, пока не привлек ее – его? – внимание и жестом подозвал к себе.

– Ты можешь сдуться? – спросил я.

Олестрадамус ничего не ответил, но выглядел озадаченным.

– Я имею в виду, ты можешь как-нибудь стать чуть уже и протиснуться через этот пролом?

Олестрадамус подлетел к разлому и уставился на него. Тыквы говорить не умели. Я понял, что обратил его, когда он перестал открывать рот и швыряться в меня светящимися шарами. Рассказываю, как все произошло: мы перестреливались с тыквой в маленькой комнате, Шмыг, Чавк и я спрятались за каменным подобием кресла, построенного для огромного монстра с такой же жесткой каменной задницей. Пока тыква летала из угла в угол, паля в нас своими шарами, мы прокричали ей свою речь о симуляции. Я прикусил язык на полуслове, когда Шмыг закричала:

– Повелитель явит чччудо! И тогда ты убедишшшься!

Черт, в этот раз уже не прокатит просто закрыть глаза и представить вазу с цветами посреди комнаты! Что мне представлять-то? Может, «вспомнить», что вода в фонтане на самом деле была вином?

Конечно, здорово, отличная идея… только в этот раз она не прокатит. Я не мог «вспомнить» что-то настолько отличное от того, что действительно хранилось в моей памяти. Может, если бы я был одним из религиозных учителей Арлин, о которых она столько читала – Бодхисатавас, или как там его, – то мог бы ясно представить себе целую планету Фредов, где тыквы были мячами в пляжном волейболе, импы – болванчиками для краш-тестов, а розовые демоны носили обезьяньи костюмы и готовили коктейли.

Но я был всего лишь Флинном Таггартом, и моя память служила мне слишком хорошо, чтобы позволить играть в эти игры. Увы, я помнил лишь то, насколько быстро тыквы выходят из себя. И это было еще одним доказательством того, как насколько хороша моя память в этой электронной симуляции. Хотелось бы мне, чтобы Сэарс и Робак тоже были членами нашего взвода. Эти гигантские гориллы Магиллы своими ручищами приплюснули бы тыкву без особого труда.

А в следующий момент произошло нечто невообразимое. После полетов по комнате, освещенной синеватым светом мигающих ламп, тыкве удалось втиснуться в небольшой закуток между каменным креслом и лампами на потолке. В попытках освободиться тыква извернулась так, что ее широкая пасть указала точно в потолок.

Пытаясь достать нас в приступе ярости – мы были так близко, что могли до нее рукой достать – тыква запустила своим шаром… точно в одну из ламп. Электросхема лампы, должно быть, отреагировала на короткое замыкание как конденсатор, мы увидели целый фейерверк из искр, и тыкву отшвырнул удар током, по величине в сотни раз выше, чем напряжение ее собственных шаров, судя по едкому запаху озона.

Разряд прошел по каждому нейрону в мозгу тыквы. Он начисто стер всю ее память, все рефлексы, что позволило мне проникнуть в самые темные уголки ее сознания и обратить ее прямо там, на месте. Я почувствовал себя Богом, играясь с ее сознанием. Тыква была обращена, мы с ней подружились. Оказывается, даже они умеют говорить – просто им почти нечего сказать (и еще проблема – полон рот горячего наэлектризованного воздуха, хе-хе). Их голос настолько низок, что человеческое ухо едва способно его уловить. Когда Олестрадамус что-то говорил, было ощущение, что кто-то крутит кассету с записью речи Дарта Вейдера, замедленную в два раза.

Я выжидающе смотрел на Олестрадамуса. Вдоволь насмотревшись на разлом, он повернулся к нам и с досадой произнес:

– Н-н-нет. Н-н-не м-м-могу п-п-пролезть.

Мне было интересно, все ли тыквы так заикаются при разговоре или мне попалась особенная.

Олестрадамус повернулся к двери, чтобы вернуться на свой пост, да так и замер: в проходе стоял адский принц. Наверху стало подозрительно тихо, и козлина решила-таки проверить, в чем дело. И – какая удача – он выбрал как раз тот момент, когда дверь никто не охранял!

Адский принц вник в ситуацию раньше меня. Он вскинул свою лапу и швырнул комок зеленоватой энергии, появившийся из его запястья. Но Олестрадамус оказался быстрее! Я поверить не мог, что такое возможно. Никогда не видел, чтобы тыквы действовали настолько быстро. Тем не менее, он оказался между нами и адским принцем как раз вовремя, чтобы подставиться под зеленый комок, предназначавшийся Арлин.

Олестрадамус заорал от боли вперемешку с яростью и стал швыряться светящимися шарами в ответ. Я повернулся к Арлин.

– АС, давай шевели уже своим шикарным задом!

Я бесцеремонно схватил ее за шкирку и мягкое место и швырнул через разлом, услышав, как ее лицо в десятке футов внизу шлепнулось во что-то, по звуку напоминавшее болотную грязь.

– Шмыг, Псих, Чавк, Додд – давайте через разлом!

Мои апостолы протиснулись в щель, достаточно широкую для колючки, и последовали за Арлин. Я надеялся лишь на то, что моя подруга успела откатиться достаточно далеко, прежде чем двухсоткилограммовая колючка шлепнется на ее голову.

Вскинув дробовик, я попытался стрелять, не задевая Олестрадамуса, но чертова тыква была слишком жирная, слишком круглая! Они с адским принцем… э-э… кажется, я должен сказать «дрались клыками и когтями», но здесь будет более уместно «перестреливались из ротовой и ручной пушек». Эти две расы так ненавидели друг друга, но почему? Я вспомнил адских принцев, намалеванных на стенах камеры с тыквами и мертвых сдувшихся тыкв, заваливших весь пол в коридоре под контролем принцев. Полагаю, только паук ненавидит паровых демонов еще больше.

Они оба порядком потрепали друг друга. Олестрадамус закрыл собой весь коридор, а адский принц встал в дверном проеме, и это было здорово – я едва мог заметить вторую тварь позади первой, а тот не мог швыряться зелеными шарами сквозь своего собрата.

– Забудь о нем, давай за нами! – завопил я. – Мы через разлом… отступай и лети в укрытие – ты нам нужен, чтобы других обращать!

Олестрадамус не слышал. Он был слишком занят, разъясняя своему врагу, что значит навлечь на себя гнев тыквы.

А потом я услышал то, чего боялся больше всего: звук сдувающейся тыквы, что встретила свою смерть. Олестрадамус превратился в кучу похожей на резину плоти на полу, и эта плоть больше не изрыгала молнии.

У нас только что появился первый мученик в священном походе наказания неверных.

Я отступил в тень разлома. Тупой адский принц настолько увлекся убийством своего расового врага, что начисто позабыл обо мне и других членах команды. Шатаясь, он сделал несколько шагов вперед, очевидно, уже мертвый процентов на девяносто.

Я был счастлив поставить последнюю точку в его жизни. Когда он присел над телом нашего любимого Олестрадамуса, самого умного из всех летающих существ, когда-либо встреченных мной, я вскинул дробовик и выстрелил в упор в его висок. В тот момент мне хотелось одного – держать в руках полюбившуюся двустволку, которая досталась мне в одной из земных битв.

Полагаю, Олестрадамус покоцал адского принца даже больше, чем мне показалось сначала. Я ожидал, что ему будет тяжело выстоять, но он выглядел так, словно ему в грудь ракетой попали, а он еще как-то умудрился выжить. Он тяжело рухнул на пол, последний рев вырвался из его груди. Спустя десять секунд он был мертв, а из его головы вытекала зеленая кровь, смешанная с перемолотыми в жижу мозгами. Второй козел-переросток стал швыряться в меня шарами, но было уже слишком поздно. Я сделал еще шаг назад и полетел через разлом на мокрую землю внизу. Падение было не самым мягким – меня оглушило. Когда я пришел в себя мгновение спустя, то увидел, что подо мной образовался силуэт эдакого огромного грязевого ангела.

Адский принц подошел к разлому и попытался стрелять через него, но мы спрятались за каменным навесом, где он никак не мог нас достать. Спасибо Сатане, наши бесстрашные импы не успели сделать разлом еще шире – тогда огромный козел протиснулся бы за нами.

Арлин помогла мне подняться, и я рассказал команде, что произошло с несчастным Олестрадамусом. Арлин тоже понравилась идея объявить его или ее мучеником, и я объяснил суть Шмыг, чтобы она потом смогла передать ее остальным апостолам.

Над нами раскинулось ужасного цвета небо. Мы вгрызлись больше чем на два километра вглубь твердой породы Фобоса. И здесь, прямо над головами мы увидели звезды! Разумеется, их расположение не соответствовало реальному, но оно и не должно было – в конце концов, это всего лишь компьютерная программа.

На другом конце поля я увидел возвышающуюся платформу Врат.

– Ладно, парни, – указал я на нее. – Мне неприятно это говорить, но если мы хотим найти источник энергии, нам пора убираться с Фобоса.

Арлин вскинула брови и пожала плечами.

– Ну что ж, сайонара, Фобос. С нетерпением жду, когда смогу вернуться и погостить тут подольше.

Ага, точно, АС.