2

Сорок пять дней – чертовски долгий срок, когда знаешь, что летишь навстречу смерти. Даже для морпехов. Арлин завязала со своим отчаянием. Полагаю, она не хотела проводить последние недели в аду, в который сама себя затащила. У нее был я, у меня была она. Мы начали этот долгий путь вдвоем, вдвоем его и закончим. Разумеется, с нами были еще Сэарс и Робак. И вот тут мы начинали сдавать.

Прежде всего, мы морпехи. Мы как компьютеры, запрограммированные служить и защищать. Ну, вы понимаете. Мы не можем просто встать спиной к спине, приготовиться и идти под градом огня Фредов, когда корабль рухнет и за разломанными дверьми грузового отсека мы увидим мир Фредов. Мы вбили себе в головы сумасшедшую мысль, что должны защищать этих двух – или все-таки одного? – Аллей-Упов, горилл Магилла из Клэйва. По крайней мере пытаться это сделать.

Для начала, уговорим его – ее, их – выйти из своей каюты. Мы попробовали прямой подход: вскарабкались «наверх» к центральной оси корабля. Ускорение на уровне, где прятались близнецы, уменьшилось до 0.2g – едва-едва достаточно, чтобы у меня не возникло проблем с головокружением. Естественно, я не хотел двигаться вглубь корабля. Естественно, черт его дери.

Арлин была совсем не против. Некоторые части ее тела чувствовали себя вполне свободно под формой, и ей это нравилось. Я постарался переключиться на что-то другое. Еще пятьдесят восемь дней. Я хотел провести их с моей боевой подругой и не пытаться развивать отношения, которых никогда не было и не могло быть.

«Верхние» коридоры были похожи на канализационные трубы – такие же тесные и вонючие. Фреды дышали другим воздухом, но и для нас он был вроде как безопасен (Сэарс и Робак клялись, что мы спокойно можем дышать им). Очень высокие потолки были сделаны для Фредов, готовых к спариванию, которые выглядели как гигантские богомолы. Я не мог дотянуться до потолка даже в прыжке.

Мы с Арлин проскользнули через склизкий проход. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что слизь была гнилью разложившихся листьев с их голов-артишоков.

– Да ладно, – ответила моя подруга, когда я рассказал ей о своей догадке. – Мы даже не знаем, листья это или сами разложившиеся Фреды. Что происходит с их телами, когда они умирают? Может, их консервируют как египетские мумии, чтобы избежать вот такого?

Она пнула комок хлюпающего месива, в котором еще угадывались черты листообразной головы Фреда.

Я покачал головой.

– Полагаю, мы можем понаблюдать за капитаном. Не начнет ли он гнить со временем.

Мы поняли, что скольжение – простейший путь продвигаться по этим коридорам и не падать. Скользить было так же удобно, как кататься на коньках по масляной луже, но в конце концов мы добрались до каюты Сэарса и Робака.

Каюта была больше похожа на парадный зал. Выглядела она величественно. Фреды постоянно менялись в размерах, поэтому все комнаты на корабле были огромных размеров – так им было легче приспособиться. Однако обстановка была довольно милой. В моей каюте, расположенной по соседству с жилищем Арлин, но ближе к оси вращения корабля, была пара кресел и стол, дотянуться до которого я мог, только встав в полный рост, и похожий на пончик диван-кровать. Я понятия не имел, как обставлена каюта Сэарса и Робака, потому что они не позволяли ни мне, ни Арлин взглянуть на нее хоть одним глазком. Я встал перед дверью и постучал, как мы делали на Пэррис-Айленд. Потом я вспомнил, что в последнее время близнецы ведут себя крайне странно, и на всякий случай отступил в сторону – вдруг они начнут палить по двери из своих пушек.

Тишина. Я постучал еще раз, после чего услышал два голоса, говорящих в унисон:

– Идите в отсюда!

– Сэарс, Робак – открывайте! – крикнула Арлин. Десять секунд общения с близнецами, и она уже на них злится.

– Господи, АС, тебе никогда не стать психологом.

– У меня свой психологический метод. Называется «настучи фонарем по башке».

Впервые ее голос звучал так, будто она шутит.

– Уходите куда-нибудь еще!

– Чего вы вообще боитесь? – недоумевал я. – Смерти? Вы же не можете умереть!

Возникла долгая пауза, во время которой я слышал, как в каюте двигают мебель. Затем дверь слегка приоткрылась, и в проеме показались две головы.

– Мы однажды сломали спину, – сказали близнецы.

Вообще, у них не было спин. Насколько я мог судить из медицинских записей, у них был только один центр нервной системы. Но добраться до него было куда проще, чем до нашего, ведь он не был защищен костным покровом.

– Вы восстанавливаетесь, как только кто-то найдет вас. Так? – уточнила Арлин.

– Мы лежим одиннадцать дней в джунглях на [непроизносимое название планеты]. Фреды, которые нас победили, убьют нас и оставят на вечность и сбросят на нас головолистья.

У Сэарса и Робака по-прежнему было туго с английским, несмотря на статус официальных послов.

– Да ладно вам, ребята, – сказал я. – Расслабьтесь. Вы видите, чтобы мы с Арлин дрожали от страха? А ведь если умрем мы, то умрем навсегда!

Они что-то сказали, но слишком тихо, чтобы разобрать. Мне показалось, что-то вроде «мы бы с радостью». А может, «ну и гадость».

– Ребята, нам с Арлин нужна ваша помощь. Нам надо составить план действий, когда мы приземлимся в мире Фредов.

– Про еду не забудь, – шепнула мне на ухо Арлин.

– И нам нужно, чтобы вы показали, как нам сделать достаточно питательных кубиков, чтобы мы не померли с голоду в полете. Нам надо… ну… около двухсот семидесяти.

Сэарс и Робак быстро подсчитали в уме. Сорок пять дней, два человека, трехразовое питание.

– То есть, вы признаете, что у нас нет планов выжить после посадки!

– В точку, – согласилась Арлин.

– Хорошо, нам нужно четыреста кубиков! И будет нужно еще больше – намного, намного больше – если мы хотим выжить в мире Фредов и разобраться, как вернуться на одном из их корыт обратно домой. Вам кстати тоже надо чем-то питаться, ребята.

Две мордочки Аллей-Упа смотрели на нас, пока их длинные тонкие конечности, похожие на руки Папая, открывали дверь до конца.

– Что внутри каюты, что снаружи, без разницы – мы обречены.

– Так наслаждайтесь последними днями свободной жизни, – призвал я. – После смерти вы сможете видеть и слышать только то, что они для вас выберут. Если они вообще выберут хоть что-то.

– Да, в этом вы правы. Вы должны зайти.

Синхронно, как сиамские близнецы, они отступили от прохода, и я впервые зашел в их обиталище. Арлин последовала за мной.

Вид каюты был настолько экстравагантный, что я едва распознал, что по структуре она существенно похожа на мою. Вся мебель была свалена в огромную кучу в центре, а каждый квадратный сантиметр стен был покрыт то абстрактными работами с эффектом 3D, то прибитыми головами. Отличная идея дизайна жилища серийного убийцы – сделать внутреннее убранство отражением своей больной души.

– Что за хрень? – вопрошала Арлин, оглядывая стены. Сэарс и Робак сидели на куче мебели в центре каюты и пристально наблюдали за нами. То, что они таким образом «украсили» стены, было еще не самое странное. Признаюсь, стены моей комнаты тоже были украшены плакатами с женщинами и танками. Но Сэарс и Робак размалевали буквально каждый миллиметр стен, будто их ужас перед посадкой в мире Фредов каким-то образом превратился в страх металлического серого – цвета стен корабля. Они выяснили, как работает принтер, распечатали все, что только смогли распечатать и развесили картинки по стенам. Когда у них закончилась бумага, они принялись за бытовую технику Фредов от СтиКро. Они даже стол опрокинули и придвинули его к стене.

Потолок был цвета остывшей лавы – черный с красными просветами. И он, похоже, близнецов совсем не волновал. Мне он и самому нравился, в отличие от стен, но у всего же есть свои границы!

Я осмотрелся.

– Ты… в смысле, вы оба, – я постарался не выдавать удивления. – Хотите поговорить об этом?

– Нет, – произнесли Сэарс и Робак без тени эмоций.

Вот так все и осталось. Они никогда больше не вспоминали про свой опыт оклеивания стен, и мы так и не поняли, какого черта они там творили. Думаю, мы с Арлин узнали кое-что интересное о психологии пришельцев на тринадцатый день путешествия к земле Фредов. Понять бы только, что именно.

Близнецы без сожалений покинули свою нору и поселились в другой каюте, на этот раз не пытаясь прикрыть чем-нибудь стены. Мы стали разрабатывать сценарий для последнего акта нашей пьесы, который начнется, когда корабль коснется земли и его двери откроются.

Мы даже знали, какие именно двери откроются первыми. Сэарс и Робак изучили компьютер Фредов и хакнули его, по крайней мере частично. Информация на компьютере не была зашифрована, и близнецы визуализировали ее с помощью трехмерного проектора в комнате, которую мы называли мостиком. Тело капитана по-прежнему находилось в кресле второго пилота, без всяких признаков разложения. Однако его голова-листья перестала расти, и то, что от нее осталось, по-прежнему было раскрашено в устрашающие цвета Хэллоуина – черный и желтый. Он был таким, когда я убил его. Возможно, это признак страха и ужаса.

Мы расписали действие буквально по секундам. Мы знали точный момент, когда корабль коснется земли – на три дня раньше ожидаемого – и какие системы в каком порядке будут работать. Двери начнут открываться примерно через семьдесят пять минут после посадки. После всех проверок безопасности и отключения энергии первой откроется нижняя кормовая дверь грузового отсека. Потом у нас есть одиннадцать минут на рутину по зачистке. В течение следующих пятидесяти минут, или около того, будут задействованы остальные одиннадцать дверей и порталов, все кроме двух откроются и заработают автоматически. К нам на борт пожалует целая армия монстров.

Единственный вопрос, который меня беспокоил – успел ли капитан отправить долбаное сообщение о вторжении, прежде чем мы его обезвредили. Возможно. Финальный бой займет около часа. Успеют ли Фреды должным образом к нему подготовиться?

Сначала мне казалось, что это сообщение даст Фредам фору в двести лет на подготовку, но Арлин под стол скатилась от смеха, когда я сказал об этом ей:

– Флай, ты правда думаешь, что их сообщения летят бесконечно быстро? По-твоему, мы в каком-то фантастическом романе, да?

Несколько минут я пытался придумать ответ, чтобы не выглядеть полным дураком. Физика никогда не была моей сильной стороной, особенно релятивистская. В конце концов я осознал свою глупость. Если любое сообщение, отправленное капитаном Фредов, может лететь лишь со скоростью света, то ему потребуется двести лет, чтобы добраться до мира Фредов.

Так сколько времени будет у Фредов на подготовку?

– Э-э-э… лет двадцать? – предположил я.

Арлин многозначительно покачала головой.

– Если для нас длительность поездки – восемь с половиной недель или, скажем, шестьдесят дней, в то время как для Земли и Фредов это двести лет – планеты ведь едва движутся друг относительно друга, по сравнению со световыми скоростями – значит, мы летим… подожди…

Она потыкала кнопки калькулятора в часах.

– Флай, мы летим со скоростью в 99.99996% от световой относительно Земли и планеты Фредов. В таком случае, преодолев двести световых лет, мы прибудем всего через тридцать пять минут после сообщения.

– Фантастика! У них вообще не будет времени на подготовку. Ну, может, за полчаса они успеют привести в боеготовность несколько отрядов, но не…

– Воу, воу, полегче, ковбой, – Арлин откинулась в кресле, закинув ноги на стол и едва не угодив ими в тарелку с синими кубиками. – Если на самом деле нам лететь шестьдесят один день, а не пятьдесят восемь, или если планеты на расстоянии в двести девять световых лет, а не двести, оценка очень неточная. И что намного важнее, в расчетах мы исходили их того, что набрали такую скорость мгновенно, но это не так. Разгон длился около трех дней, и еще три дня мы будем тормозить. В эти промежутки мы будем двигаться слишком медленно, чтобы принимать во внимание действия растяжения времени.

– Так ты хочешь сказать… так значит, у Фредов будет преимущество в шесть дней?

– В целом, да. Основной фактор – время ускорения и торможения, когда мы летим не на релятивистских скоростях.

– Хорошо, давай представим, что у них шестидневное преимущество, – сказал я. – Это большая проблема?

– Достаточно большая, Флай. То есть, я хотела сказать, сержант. В любом случае, на лучшее можно не рассчитывать. И я не до конца уверена, что Сэарс и Робак рассказали нам достаточно информации об их военных подразделениях.

Шесть дней, чтобы подготовиться к встрече с нами – не слишком хороший исход, но я готов с этим смириться. Это куда лучше, чем двести лет.

Как руководитель я продумывал план до мелочей, а у Арлин появилось несколько хороших идей относительно установки ловушек. У Фредов есть шесть дней на подготовку, но у нас-то – целых восемь недель! Мы с пользой провели это время, тренируясь постепенно отступать вглубь корабля, ставить ловушки позади себя и активировать их, превратив корабль в груду металла. Разумеется, выиграть этот бой в долгосрочной перспективе мы не могли. Но как сказал один умный человек, проблема долгосрочной перспективы в том, что в долгосрочной перспективы мертвы все.

По крайней мере эти уроды сполна заплатят за каждый свой шаг. Это единственная цель, которую я ставил перед собой, и Арлин с близнецами были полностью со мной согласны. Я поддерживал боевой дух, периодически устраивая незапланированные учения. Близнецы выяснили, как с помощью бортового компьютера включать сирены безопасности и отрубать электричество в разных частях корабля. Я никого не предупреждал заранее, каждый раз ставя всех на уши.

Когда Арлин надоело плясать под мою дудку, она сговорилась с близнецами, и они имитировали Основную Катастрофу 101: питание всего корабля отрубается, не считая нескольких сирен на пути к моторному отсеку, а компьютер (который был запитан отдельно от общей системы) запускает обратный отсчет в девятнадцать минут до инициирования протокола самоуничтожения. Система вентиляции при этом начинает откачивать воздух, симулируя пробоину где-то в нижней южной части корабля. Я от страха чуть сердце не высрал! Когда до конца отсчета оставалось тридцать секунд, а я так и не нашел пробоину, то просто стал бегать кругами, как цыпленок с отрезанной головой, вихляясь, словно в доску пьяный на танцполе.

Едва восстановив дыхание и сердечный ритм, я заковал Арлин в кандалы до конца полета. Ну, не совсем заковал, но пообещал, что закую. Она тут же прекратила смеяться. Мне кажется, тогда я увидел в ее глазах неподдельный ужас.

У близнецов было странное чувство юмора. Они подшутили надо мной, добавив звуковой эффект к моей пушке. Я часто ходил на наше самопальное «стрельбище» – неиспользуемый грузовой отсек, пятиметровый коридор с зазубринами и четко помеченными целями на другом конце. И каждый хренов выстрел из моей винтовки сопровождался пронизывающим криком «Помогиииииии-ииите!». Одному Богу известно, где Сэарс и Робак откопали этот звук.

Я был ошеломлен, когда близнецы сказали нам с Арлин, что подобные шутки – это стандартный галактический юмор. То был печальный день. Я-то думал, что галактические цивилизации в эмоциональном плане развились дальше уровня тринадцатилетнего подростка.

А потом мне в голову пришла интересная мысль: может быть, вторжение Фредов на Фобос, Марс и Землю – тоже лишь тщательно спланированное баловство? Может, они решили, что люди, которые дали им отпор – просто унылое говно без чувства юмора, которое даже шутку понять не может?

– Нет, в этом нет разума, – ответили близнецы. – Непозволительно причинять вред жертве, иначе они потеряют свою мудрость.

– Свою мудрость?

Сэарс и Робак переглянулись. Они положили свои тонкие ручонки на головы друг друга и осторожно постучали по лбу и затылку. Во время полета мы с Арлин решили, что так они выражают разочарование на своем языке.

– Это значит, они теряют остроту. Становятся несмешными, говоря по-вашему.

– Ладно, я понял. Ну, шутка это или нет, нам она не понравилась. И как только двери грузового отсека начнут открываться, Фреды поймут, НАСКОЛЬКО она нам не понравилась.

За четыре дня до приземления корабль Фредов автоматически начал сбрасывать скорость. Гравитация стала больше земной, но что удивительно, в два раза большая сила притягивала нас к внешнему углу комнаты. Арлин проделала кое-какие расчеты и выяснила, что сейчас корабль вращается вокруг своей оси с ускорением около 96 g – вот что потребовалось, чтобы корабль затормозил и вышел на орбиту планеты Фредов за четыре дня. Должно быть, именно в центре корабля был главный инерционный двигатель, который рассеивал ускорение, превращая его в тепло, выделяемое кораблем. Если бы кто-то с планеты Фредов смотрел в нашу сторону в инфракрасный телескоп, он увидел бы новую пылающую точку на небосклоне – предупреждение о нашем скором прибытии, если они вдруг забыли.

Все хорошее когда-то подходит к концу. Последнюю ночь перед приземлением, когда мы еще не были замечены и атакованы, Арлин провела ночь в моих объятиях. Мы не в первый раз ночевали в одной койке, раздетые до нижнего белья. Кое-кто из роты Фокс ни за что бы не поверил, что у нас никогда не было секса, но это так. Я слишком сильно любил ее, чтобы просить о чем-то, что она потом сделала бы даже против своей воли, просто по дружбе. Однако это не мешало нам заигрывать друг с другом, когда кто-то из нас страдал от неудавшейся любви или когда все вокруг летело к чертям. Всю ночь мы крепко держались друг за дружку. Морпеховская прическа Арлин и мой гладко выбритый подбородок. Даже солдатам в последний день жизни приятно почувствовать тепло близкого человека. Хотите верьте, хотите нет, но спали мы отлично. Без страхов и сомнений. Наоборот – мы были горды выступать в лучах славы Корпуса морпехов.

Наступило следующее утро, и планета Фредов замаячила перед нами на экране монитора. По большей части она была коричневого цвета, со странными черными линиями, которые пересекались под странными углами. Я не видел очертаний континентов, воды или облаков, но отчетливо видел горы мусора, летавшего на орбите. Временами он сверкал на солнце. Неровные красные потеки могут означать интенсивную вулканическую активность…

– Вот здорово, – отозвался я, когда Арлин предложила такую версию.

– Мы должны остаться на борту корабля, – произнесли Сэарс и Робак. Как будто мы и не отрабатывали план десятки раз за последние восемь недель.

– Всем пристегнуться, – скомандовал я. – Атмосфера слишком густая, чтобы видеть, куда мы летим. Согласно данным с компьютера Фредов, сейчас может немного потрясти.

Компьютер не соврал. Нас так сильно затрясло, что у меня началась морская болезнь. Меня не вырвало, но уверен, я позеленел так, что стал похож от близнецов. Даже Арлин стало не по себе, а она никогда не страдала морской болезнью.

Мы не потрудились пристегнуть ремнями тело капитана, и оно выскочило из кресла. Да и черт с ним – я не собирался вставать со своего места только чтобы вернуть его обратно. Его тело летало туда-сюда по мостику, сбрасывая артишоковые листья. Я надеялся, что этот ублюдок чувствует каждый удар.

В моей голове заиграли звуки труб и барабанов Божественного оркестра. Внезапно корабль крутануло так резко и сильно, что мне показалось, я потерял сознание. Через какое-то время я вернулся в чувство и сразу ощутил ужасную головную боль, будто Фред или один из их монстров своей когтистой лапой копался у меня в мозгах. Жгучая боль длилась четыре – пять секунд, но прошло еще несколько ударов сердца, прежде чем я снова смог различать цвета. До этого момента я даже не осознавал, что вижу все в черно-белом свете.

Каждый мускул моего тела ныл, словно на утро после самой тяжелой в мире тренировки. В животе что-то екнуло – мы снова были в невесомости. Какого черта? Впереди обозначились неясные контуры приближающейся земли. Я не слышал жужжания двигателей. Мы в свободном падении? Что вообще произошло?

Арлин и близнецы завертели головами, но в конце концов здравый смысл вернулся к ним. Я понятия не имел, что произошло и как мы собираемся приземляться с неработающими двигателями. Клэвийцы, которые могли что-то знать, молчали. Арлин огляделась, задаваясь теми же вопросами, которые пришли в мою голову пару минут назад. Мы обменялись вопросительными взглядами, я пожал плечами, и девушка сощурила глаза в ответ. Я особо не волновался о посадке, но если бы близнецы были более словоохотливыми, чем сейчас, Арлин проводила бы долгие дни, выясняя каждую мелочь, пока процесс не стал бы ей ясен во всех подробностях.

А потом ее безмятежное созерцание было прервано огнем лучевых пушек и пулеметов Фредов.

Один момент – весьма долгий момент – мы летели в тишине и спокойствии. Возможно это был наш последний момент спокойствия перед началом адской мясорубки. После чего с глухим лязгом, будто весь корабль разорвало пополам, мы приземлились на чем-то вроде взлетно-посадочной полосы. Мы прибыли на планету Фредов – взболтанные, но не перемешанные.

Быстро отстегнув ремни безопасности, мы в суматохе разбежались по своим позициям – просто чтобы Фреды не могли застать нас врасплох, попав на корабль до того, как откроется дверь. Но ничего такого не произошло, и мы терпеливо ждали, пока корабль доведет до конца последовательность действий при посадке. Спустя семьдесят пять минут – строго по расписанию – дверь грузового отсека начала открываться. Она открывалась ужасно медленно и производила столько шума, что мне казалось, будто здесь и сейчас надрывают глотки все Фреды одновременно. Мы подготовились к визиту первой разведгруппы.

Мы ждали и ждали, но ничего не происходило. Никаких стуков, тресков, ничьи ноги не барабанят по полу. Мы сидели на своих позициях, готовые к битве, которая все никак не начиналась.

Я задерживал дыхание так долго, как только мог. Через пятнадцать таких задержек после того, как мы должны были увидеть первые отряды Фредов, пересекающих нашу первую «оборонительную» позицию (собственно и рассчитанную на то, что ее пересекут), я сжал зубы, чтобы активировать расположенный на шее микрофон, и отчеканил Арлин: щелк, щелк-щелк, щелк, щелк. На языке морпехов это значит «у меня все чисто, как у тебя?» Крохотный ромбовидный приемник в ухе донес до меня то, чего я и боялся: щелк, щелк-щелк. У нее тоже все чисто. При близнецах не было ни микрофонов, ни приемников, но они находились рядом с Арлин.

Я подождал еще пятнадцать минут, запрашивая обстановку каждые две. Каждый раз Арлин отвечала одним и тем же кодом: щелк, щелк-щелк. В голову закралась беспокойная мысль: Арлин ли это вообще? Я представил монстров, которые захватывают ее, прежде чем она успевает подать сигнал или выстрелить, валят на землю и даже… убивают. Мне представился чешуйчатый грибовидный палец, раз за разом отбивающий в микрофон ответ «все чисто».

Я быстро отщелкал в микрофон первую половину сигнала Корпуса морпехов. С того конца почти сразу же пришла вторая половина. Либо это действительно младший капрал Арлин Сандерс, либо чертовски умный командир Фредов.

Мои мышцы свело судорогой. Я стоял без движения, прислушиваясь к каждому шороху и не сводя глаз с прохода. Потянувшись, я спешно вернулся в прежнюю позицию. Немало засад было провалено из-за недостаточного терпения. Но через час ничегонеделания даже мое терпение иссякло. Если бы я заранее знал, что они заявятся позже, то мог бы прождать хоть неделю! Но сейчас все больше и больше склонялся к мысли, что к нам никто и не собирался.

«Операция завершена, встречаемся в назначенном месте», – прощелкал я младшему капралу. Десять минут спустя мы собрались в моторном отсеке. Арлин уставилась на меня так, будто в чем-то меня винила. Она сжимала и разжимала свою рабочую руку, словно готовясь в любой момент открыть огонь.

– Ну ладно, милый мой сержант, объясни мне, что происходит.

Я пожал плечами.

– Торжественная группа встречающих к нам не пожаловала.

– Е-мое, да неужели? – если бы сарказм был жидкостью, под моими ботинками сейчас образовалась бы целая лужа.

Я почесал подбородок. На нем уже отросла небольшая щетина. Пройдет еще несколько часов, и мне снова придется бриться. Забавно, в прошлый раз мне казалось, что я бреюсь последний раз в жизни.

– Ты, э-э, хочешь разведать местность?

Арлин посмотрела куда-то за плечо, словно что-то услышала. Я не слышал ничего.

– Разведать?

– Ну да, разведать. Это когда ты выходишь наружу и…

– Да, да, понял я. Думаю, нам стоит сходить на разведку. Иначе мы тут просто не уснем.

Я повернулся к Сэарсу и Робаку, но они замотали головами так энергично, что их очертания потеряли четкость.

– Мы остаемся здесь, – заявили они. – Мы будем здесь прямо. Мы пойдем с вами в более позднее время. Мы будем здесь, пока вы не вернетесь. Но мы пойдем с вами потом.

Я бы слегка шокирован: впервые в жизни близнецы говорили не в унисон! Я никогда не видел такое на Клэйве раньше и даже не знал, что это физически возможно. Полагаю, это было что-то вроде их аналога диссоциативного расстройства личности или, в их случае, неразрешимой дилеммы: они не могли решить ее и не могли отказаться ее решать. Я ожидал, что вот-вот из их ушей пойдет дым, но в этом они меня разочаровали.

Мы с Арлин нашли панель аварийного выхода в моторном отсеке, не без труда открыли ее, прошмыгнули в открывшийся проем и спрыгнули на поверхность планеты Фредов.