4

По экранам приборной панели перед Дэвидом ползли ленты новостей из мира на поверхности. Картина не менялась уже много лет: стычки тут и там, войны за истощенные ресурсы планеты. Политики что-то обещают, кому-то угрожают, иногда и то и то сразу. В постоянной борьбе фракций за власть, хаос стал нормой в некоторых уголках планеты.

А потом на сцену вышел Марс. Целый новый мир вдалеке от Земли. «Наша Красная Надежда», как называли его в рекламных брошюрах ОАК. Неужели, размышлял Дэвид, люди действительно на это купились? Какая-то далекая красная планета стала для них новой надеждой?

В то же время, ОАК мало говорила о лаборатории Балларда. В конце концов, несмотря на все прорывы в деле опреснения, на то, что процесс стал дешевле и доступнее, он по-прежнему требовал таких затрат, какие большая часть планеты не могла себе позволить.

Казалось бы, проще некуда – нужно всего лишь отделить соль от воды. Но именно эта проблема сыграла ключевую роль в гибели некогда великой планеты. Водный мир… в котором все теперь умирают от жажды.

Прошерстив всю гору официальной литературы, выпускаемой ОАК, вы не нашли бы ни единого упоминания подводной лаборатории. Только Кэллихер и избранные члены совета директоров получали секретные отчеты Дэвида. И хотя Родригез не поддерживал методы Кэллихера, Дэвид верил в то, над чем работали ученые. Их успехи могут спасти жизнь на Земле.

Закроют ли лабораторию? Сложно сказать. Сейчас есть ощущение, что научные прорывы прячутся буквально за каждым углом. Невероятные открытия, невообразимые возможности. Но Кэллихер хотел – нет, он требовал – нечто большее, чем просто открытия. Ему нужны доказательства того, что биологические процессы, которые изучались в лаборатории, могут принести пользу компании.

Дэвид потер глаза. После вылазки к разломам он чувствовал утомление, усталость от постоянного напряжения, от груза ответственности. Но Кэллихеру нужен был этот чертов отчет прямо сейчас. Что ж, по крайней мере это будет монолог, не диалог.

Дэвид щелкнул переключателем, включив камеру над центральным экраном. Несколько нажатых клавиш, и вместо ленты новостей появился интерфейс доступа к базе данных лаборатории. Дэвид ввел пароль, затем открыл папку, имя которой придумал Оззи Штерн, чьи мюнхенские корни давали о себе знать. Wurm^[1].

– Добрый вечер, Иэн. Надеюсь, этот отчет застанет тебя в хорошем расположении духа. Кстати, вижу, работа на Марсе идет полным ходом.

Дэвид улыбнулся в камеру.

– Рано или поздно тебе придется приехать сюда лично. Мы тут без дела не сидим и добились значительных успехов. Но сначала…

Дэвид нажал пару кнопок на голографической клавиатуре, и в углу экрана появилось изображение.

– У нас проблемы с батискафами. Да, я помню, ты говорил, что с текущим уровнем финансирования тут ничего не сделать. Но послушай. Неисправность судна чуть не убила нас с Джули сегодня утром. Оззи из кожи вон лезет, латая подлодки, но они слишком старые. Если бы ты… ну не знаю… выделил нам хоть одну субмарину, соответствующую нашим требованиям, это могло бы спасти жизни ученых.

Вечно одно и то же. Словно нищий, вымаливающий подачку. Сколько раз уже Дэвид унижался перед Кэллихером, и сколько раз Кэллихер просил потерпеть еще немного?

– Прошу, Иэн, просто подумай об этом. Мы тут на грани. Новая подлодка – это неоценимая помощь всей лаборатории.

Что ж, достаточно честно.

– Ладно, теперь к хорошим новостям. Мы успешно добыли образцы бактерии Dermatasporangium на ранней стадии того, что Джули называет «группированием». Их изучение должно многое рассказать о том, как они начинают процесс производства пищи и поддержки колонии трубчатых червей. Но это еще не все…

Дэвид нажал еще несколько кнопок на голографической клавиатуре.

– Мы далеко продвинулись в деле создания искусственной кожи по образцу внешнего покрытия червей. Содержание гемоглобина, которое, как вам известно, высоко у червей, все еще далеко от человеческого. И если мы продолжим наблюдения, то сможем понять, как это исправить.

Дэвид вздохнул. Он не был уверен, стоит ли рассказывать Кэллихеру о том, что вертелось на языке. Но может быть, после этого у Иэна появится еще одна причина увеличить финансирование.

– Я отправил тебе записи экспериментов. Знаю, ты занят делами на Марсе, но если будет возможность, взгляни на них. Мы в шаге от прорыва. Используем бактерии как регуляторы для развития покрова червей. Скоро раскопаем самый важный кусочек пазла. Может даже получится создать искусственную кожу, способную к самовоспроизводству и выработке гемоглобина в почти неограниченных количествах.

Дэвид наблюдал, как отправляются картинки и видеоролики. Секунду спустя они были уже в системе ОАК на Пало-Альто, надежно зашифрованные.

– Мы буквально на пороге, Иэн. И если у нас получится решить эту головоломку… ну, ты понимаешь, что мы получим в награду.

Дэвид никогда не верил в эту самую награду. Но сейчас? Все возможно.

– Ладно, Иэн. Звони, как со всем ознакомишься.

Дэвид понимал, что Кэллихер едва ли позвонит. Глава ОАК был слишком занят, чтобы отвлекаться на разговоры о глубоководной станции.

– На этом все.

Дэвид в последний раз улыбнулся в камеру и помахал рукой. Секунду спустя на экран вернулась лента новостей.

Дэвид почти провалился в сон, когда кто-то постучал в дверь каюты.

– Да? Войдите.

Джули приоткрыла дверь.

– Ой, прости. Думала, ты еще не спишь.

– Ерунда. Что случилось?

Дэвид сразу заметил напряжение, сковавшее девушку. Нервная гримаса на лице, глаза прищурены. Должно быть, сверхурочные в лаборатории довели ее до истощения. Особенно после того, что они привезли сегодня.

– Кое-что произошло. Точнее, происходит. С подопытными группы Шарифа. Ничего страшного, на самом деле.

– Ты выглядишь… не знаю… растерянной.

Девушка позволила себе легкую улыбку.

– Можно и так сказать. Не хочешь сам все увидеть? Свои глаза надежнее, чем чужой пересказ.

Она вздохнула, и Дэвид понял: происходит что-то очень важное. Выскользнув из своей койки, он последовал за девушкой.

Три биолога столпились вокруг Шарифа, сидящего перед контейнерами, содержимое которых выводилось на экраны с камер наблюдения.

– Что у вас? – спросил Дэвид.

Шариф повернулся к нему, и Дэвид увидел широко раскрытые глаза. Что могло так взбудоражить спокойного ученого?

– Мы не первый раз проводим эти тесты, Дэвид. Но у нас никогда не было образцов на столь ранней стадии, так что…

– Стой, стой, Шариф, – прервала его Джули. – Давай-ка с начала.

Шариф сделал глубокий вздох.

– Мы начали, как только вы привезли образцы.

Шариф указал на контейнеры, в которых кипела морская жизнь. На первый взгляд похожи на обычные аквариумы.

– У каждого существа в контейнере есть микропередатчик, вживленный в тело или прикрепленный к нему. Камеры фиксируют движения тепловых сигнатур.

– Стандартная процедура, – вмешалась Джули. – В одном из контейнеров мы вживили бактерии в тела подопытных, в другом – просто вбросили их в водную среду.

– Это неважно, – безразличным тоном ответил Шариф. Он нажал несколько клавиш, и прямая трансляция из контейнеров сменилась записью двадцативосьмиминутной давности.

– Взгляни на краба. Мы вживили ему бактерии. Он просто замер на месте. Мы думали, что убили его, а потом… сам посмотри.

Краб поднял клешни в движении, которое, похоже, означало внезапный прилив сил. Затем с поразительной быстротой он оттолкнулся от дна и вцепился в серо-голубую рыбу вчетверо больше его самого.

Дэвид наблюдал, как резкими движениями краб разрывает рыбу на части, окрашивая воду в красный цвет и вываливая наружу рыбьи внутренности. В тот же момент остальные обитатели, словно ожидая этого момента, накинулись на добычу. Пару секунд спустя от рыбы не осталось ни кусочка.

– Ого.

– И правда «ого», – ответила Джули.

Дэвид прильнул к экрану.

– Я схожу с ума или краб изменился? Его клешни…

Шариф кивнул.

– Они выросли. Да, за несколько минут.

Дэвид оглядел контейнер.

– И другие…

Шариф поставил видео на паузу.

– Взгляни на детеныша барракуды. Обычно он прячется в кораллах и не попадается на глаза другим рыбам. Вот что случилось, когда ему вживили бактерии.

Дэвид наблюдал, как детеныш со скоростью ракеты плывет к рыбе намного больше него и вгрызается в нее. Как и с крабом, все закончилось за считанные минуты.

– Да вы шутите. А что с теми, кому не вживляли бактерии?

Лицо Шарифа растянулось в улыбке.

– Это самая интересная часть. Некоторые реагировали так же, даже если просто контактировали с бактериями в водной среде.

Шариф включил быструю перемотку, и наблюдать за обитателями контейнеров становилось все сложнее. Они уничтожали друг друга, пока не осталось всего несколько особей.

– Выжившие… – прошептал Дэвид.

– Именно.

Родригез помотал головой.

– Джули, я не понимаю двух вещей. Может и больше, но давай начнем с этих двух.

– Валяй.

– Во-первых, как мы умудрились не заметить такое раньше?

– Ну, у Шарифа есть теория…

Ученый кивнул.

– Другие образцы уже прошли эту фазу. Есть какое-то временное окно, когда… происходит подобное. С остальными мы это окно не застали.

– Что еще ты хотел узнать? – спросила Джули.

– Я думал… мы думали… что бактерии живут в симбиозе с трубчатыми червями. В этих чертовых разломах. Но вот это не похоже на симбиоз.

– Верно. Выходит, что… – Шариф сделал паузу.

– …это и не симбиоз вовсе?

На секунду воцарилось молчание. Все исследования лаборатории были направлены на изучение жизни в разломах, на ее отличия от других живых организмов и на то, как эти отличия могут быть полезны людям. Подобные исследования могли бы спасти человечество от вымирания. Но если результаты ставят под сомнение главную цель, что тогда?

– У меня есть вопрос, на который вряд ли кто-то из нас ответит, – сказала Джули, глядя на трансляцию из контейнеров, внутри которых плавала лишь часть запущенных изначально живых организмов. – Он о бактериях. Как они себя ведут, попав в организм? Это что-то вроде инфекции или…

– Ага. Или, как и с трубчатыми червями, это далеко не симбиоз.

– В точку.

Дэвид подошел ближе, глядя в безжизненные глаза рыбы, которая, казалось, смотрела на него в ответ.

– Давайте пока оставим этих ребят в покое. Перепроверим все данные, пересмотрим записи. Не хочу, чтобы они продолжали кромсать друг друга, пока мы не узнаем наверняка, что случилось.

Секунду все молчали. Затем заговорила Джули:

– Или что еще может случиться.

↑ ¹ Червь (нем.)