Глава 18

Имена большей части файлов представляли собой бессмысленный набор букв, цифр и спецсимволов. Андрей пропускал бесчисленные 3Jp_(.txt, a8-hd6$.mp3 и av_t6MX.zip, выискивая названия, которые имели хоть какое-то значение. В бесконечной веренице строк его взгляд натыкался на имена barbie.avi, biohazard.ico. Андрей пропускал и их. Он горел желанием проверить еще одну легенду с форума.

Через полчаса в глазах стало рябить от безостановочного потока слов. Андрей оторвался от экрана и размял затекшую шею. SIGINT и Рюки уткнулись в ноутбук, общаясь с void.net через свою копию электронного разума Хрусталева. Интересно, подумал Роткин, что будет, если заставить два таких клона общаться друг с другом? Поймет ли электронный Хрусталев, что говорит со своим близнецом?

Андрей в этом сомневался. Он представлял, по каким алгоритмам работает распознавание лиц и понимание смысла человеческой речи у AIPI, но осознание собственного «я» выходило за рамки того, что Роткин мог превратить в набор строк кода. Попытки запрограммировать такой интеллект привели бы к созданию китайской комнаты, но никак не истинного разума.

Устав скроллить весь список, Андрей решил ускорить процесс и отсеял лишь те строки, где встречалось буквосочетание «net». Поиск выдал сотни результатов, но Роткин не нашел среди них нужного. Следующим фильтрующим словом стало «protocol». Минуту спустя Андрей понял, что отыскал наконец то, что хотел.

В середине списка находился файл с неприметным названием protocols. Флаг Х указывал на то, что файл исполняемый. Ради интереса Андрей попытался прочитать содержимое:

cat protocols

В ответ AIPI заполнил экран символами всей таблицы ASCII, разбросанными без видимого порядка. Как и ожидал Андрей, файл оказался не консольным скриптом, а собранным дистрибутивом программы. Андрей скопировал ее на ноутбук:

cat protocols > protocols.bin

Проверить работу утилиты за пределами сервера ВН Андрей не мог: визит Красницкого пережило лишь два ноутбука Лейна, и на обоих была установлена Windows. Маленький исследователь на правом плече Роткина предлагал поставить VirtualBox и попробовать запустить бинарник на разных дистрибутивах Linux. Если программа запустится на каком-то одном из них, у Андрея появится примерное представление об архитектуре ОС на серверах void.net. Воплощение здравого смысла на левом плече утверждало, что с вероятностью, близкой к единице, для такого серьезного проекта написали свою операционку, и структура ее бинарников может разительно отличаться от общепринятого стандарта. Маленький скептик был уверен, что программа запустится только на компьютерах ВН.

Прежде всего Андрея интересовал список протоколов, с которыми могла работать утилита.

man protocols

Руководства в системе не нашлось, и Роткин попробовал другой вариант:

protocols –-help

Список и вправду оказался огромным. Роткину пришлось проскроллить не один десяток экранов, прежде чем нашлось то, что он искал.

Onelon

Андрей вспомнил разговор в машине по дороге из леса. Если истории с форума, о которых говорил Ирикс, были правдой, есть шанс, что Роткин получит наконец ответы на многие загадки, что мучают его с самого первого вечера.

На клавиатуру легла тень.

– Мне вот интересно, а что ты потом делать будешь?

Роткин сжал кулаки, сдерживая импульсивный порыв заорать на весь дом.

Вали откуда пришел. Тебе тут не рады.

– А я очень рад, – пропел Артур. – Всем вам. Особенно тебе, Андрюша.

Счастливые нотки в голосе двойника нагоняли на Андрея куда больше страха, чем самые грозные интонации Артура.

– У меня аж две хороших новости, – близнец улыбнулся от уха о уха. – Хороших для меня, разумеется. Ты как никогда близок к ответам, которые занимают твой мозг с момента нашей первой беседы. Понимаешь, что это значит?

Артур присел на край стола, вопросительно глядя на Роткина. Андрей еле заметно пожал плечами.

Узнаю, зачем Хрусталев мне написал. Почему застрелился Ирикс. Вернусь к обычной жизни.

– О, да ты оптимист, – хохотнул близнец. – Когда ты доберешься до финала этой истории, в твоем мозгу освободится куча ресурсов. Угадаешь, на что я их пущу?

Артур захихикал, карикатурно потирая руки. Андрей не мог понять, истинные ли это эмоции или двойник играет спектакль для одного зрителя.

Я найду способ от тебя избавиться. Раздвоение личности успешно лечится. Лекарства, терапия…

– Давай, убеждай себя дальше, – ответил Артур, не переставая улыбаться. – Если хочешь жить, тебе не нужны ответы. Ты должен БЕЖАТЬ от них куда подальше, удалять эти все коннекторы с Перевалом и затирать их Гутманом в несколько подходов. Это чуток отсрочит твой неизбежный конец.

Андрей взглянул на двойника с удивлением. С каких пор он стал давать советы, как самому себе ставить палки в колеса?

– А потому что я знаю, Андрюша, – приторным голосом ответил Артур. – Знаю тебя, может быть, лучше тебя самого. Ты не остановишься. Ты запустишь свою магическую утилитку, даже если от этого будет зависеть твоя жизнь. Жажда ответов настолько глубоко засела в твоем мозгу, что я сам не могу до нее докопаться. Это самая основа многих твоих поступков – и до, и после моего рождения.

Так чего тебе надо? Чего пришел-то?

Артур обнажил зубы, то ли в улыбке, то ли в оскале.

– Обожаю смотреть, как угасает надежда в твоих глазах.

Андрей еле сдержался, чтобы не фыркнуть вслух.

Ну и с чего бы ей угасать?

– Ты еще вторую новость не знаешь, – захихикал двойник. Андрей почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

– Я тут копался в твоих мозгах и понял наконец принцип работы некоторых физиологических процессов. Дыхания, например. Можно долго разъяснять тонкости, но человеку с твоими умственными способностями… будет трудновато понять и осмыслить все. Поэтому позволь я продемонстрирую.

У Андрея возникло желание вдохнуть полной грудью. Он сделал глубокий вдох, но не ощутил знакомого чувства насыщения кислородом. Следом за удивлением в голове сверкнула искорка зарождающейся паники. Роткин спешно выдохнул и второй раз набрал полную грудь воздуха, но легкие будто отказывались насыщать им кровь. Паника разгоралась.

Артур наблюдал за Роткиным с неизменной улыбкой. Казалось, он старается запечатлеть каждое мгновение, пока его сосед по мозгу отчаянно борется за существование. Андрей схватился за стол, дыша то часто и неглубоко, то редко и во весь объем легких.

Идиот, ты же нас обоих угробишь!

Артур спрыгнул со стола и навис над ухом Роткина.

– Твоя жалкая жизнь останется при тебе, если выполнишь одну простую просьбу.

Пошел к черту!

Краем глаза Андрей заметил, как с беспокойством смотрит на него Лейн. Звуки внешнего мира утихли. Когда двойник снова заговорил, Роткин слышал его голос так четко, что, казалось, тот передает информацию напрямую в мозг, минуя слуховые каналы.

– Я конечно могу ошибаться, но по-моему ты не в том положении, чтобы диктовать условия.

Ты блефуешь!

– Хочешь проверить? Валяй.

Андрей вскочил со стула, делая лихорадочные вдохи. Перед глазами заплясали звезды.

Что, что тебе нужно?!

Артур схватил Роткина за плечо и надавил с такой силой, что Андрей снова рухнул на стул.

– Прогони меня, – отчеканил близнец, глядя Роткину в глаза. – Просто скажи: «пошел вон».

Пошел вон!

– Не-не-не, – покачал головой Артур. – Вслух. Чтобы все в этой комнате услышали.

Андрей попытался встать и почувствовал, как подкашиваются ноги. Секунду спустя он всей спиной ощутил холодный линолеум пола. Свет от лампочки на потолке загородило круглое темное пятно.

– Проваливай из моей головы! – закричал Андрей в полную силу легких. Однако наружу вырвался лишь нечленораздельный хрип.

– Что-что? – наклонился над ним Артур. – Повтори, пожалуйста. Я не слышу.

– Оставь меня в покое! – Андрей почувствовал, как из глаз потекли слезы. Его надежда гасла вместе с голодающим по кислороду мозгом. Он почувствовал такое отчаяние, которого не испытывал с глубокого детства. Все человеческое ушло на второй план. Извиваясь на полу, Роткин уступил инстинктам право принимать все решения.

– Не слышу! – повторил двойник. – Громче!

– Пошел вон пошел вон пошел вон ПОШЕЛ ВОН!!!

Андрей ревел как умирающий медведь. Мысли в его голове перестали обретать словесную форму. Он прекрасно понимал: еще секунда, и ему конец. Но сказать этого не мог, даже мысленно.

Артур сделал шаг назад. Роткин вновь ощутил, как воздух наполняет легкие. Несколько лихорадочных вдохов, и он почувствовал, как возвращается сознание. Паника отступала.

Минуту Роткин лежал без движения, уткнувшись лбом в пол и слушая, как сердце замедляет свой бешеный ритм.

– Все в порядке? – услышал он обеспокоенный голос Лейна. Андрей кивнул, собираясь с мыслями. Во рту было горько и сухо. Прошла еще пара секунд, прежде чем к нему вернулся дар речи.

– Он ушел.

– Кто? – спросил SIGINT. – Артур?

Роткин снова кивнул. В комнате повисла тишина. Он представил, как его друзья озадаченно переглянулись, беззвучно спрашивая друг друга, почему этот псих с раздвоением личности все еще в их команде.

– Что ему было нужно?

Андрей поднялся на четвереньки, дополз до стены и уселся, облокотившись на грязные обои. Каждый вдох он делал осторожно, прислушиваясь к ощущениям. Ему то и дело казалось, что организм снова теряет способность забирать кислород из легких.

– Бесится, что я до сих пор с вами, – голос был скрипучий, как старая дверь. – Ищет способы напомнить вам о себе.

SIGINT вышел из комнаты и вернулся со стаканом воды в руках. Андрей благодарно кивнул, осушив его жадными глотками.

– Передай ему, что мы в курсе: Ирикса убил не он.

– Артур знает. Он хочет, чтобы я прекратил поиски Хрусталева.

– Не понимаю, – протянул Лейн. – Егор говорил, что ему нужен твой мозговой ресурс. Неужели при этом логично оставлять тебя с нерешенной загадкой? Да он помогать тебе должен. Меньше вопросов в голове – больше вычислительной мощности на его… развитие.

– Он утверждает, что без возможности искать ответы я быстро забуду о Тихом Доме.

– Ну да, – ухмыльнулся Рюки. – Допросы, Могильник, похищение… о чем тут вообще помнить?

Андрей кивнул, бросив мимолетный взгляд на Артура. Двойник сидел на опрокинутом стуле, кусая губы и не сводя глаз с Роткина. На его лице не осталось ни тени улыбки.

– Думаю, он просто боится. Видит на пути к разгадке что-то, что угрожает его существованию. Для нас оно безопасно, иначе бы он все уши мне прожужжал. Зато для него…

У двойника дернулась верхняя губа.

Напускную браваду оставь при себе, Артур. Я не могу читать твои мысли, но поступки выдают тебя с головой.

Артур вскочил со стула, схватил ноутбук, за которым сидели SIGINT с Лейном, и запустил им в Роткина. Тот инстинктивно поднял руку в защитном жесте, но вовремя опомнился. Ноутбук пролетел сквозь Андрея, и Роткин услышал, как тот с треском разваливается на части у него за спиной. Андрей едва заметно улыбнулся, чтобы только Артур это заметил.

– Продолжаем работу?

SIGINT кивнул, и они с Лейном вернулись к ноутбуку. Андрей поднял стул, уселся на него и посмотрел на экран. Электронное воплощение Хрусталева ждало ввода очередной команды.

protocols Onelon://Хрусталев

На несколько секунд ИИ ушел в себя и в конце концов выдал результат: найдено два совпадения. Андрей выбрал первый вариант. Экран заполнился текстом – сообщение, оставленное Ллойдом где-то в сети.

Не обращаюсь ни к кому конкретно, потому как не знаю, кого это заинтересует. Некоторое время назад я донимал многих из вас вопросами про фотографию с мертвым ребенком. Почти никто не захотел мне помочь, приняв, видимо, за разведчика секты. Мне пришлось копать самому, и в итоге я нашел кое-что интересное. Открываю вам доступ в качестве извинения за свою бестактность.

Еще на форуме исследователей многие говорили, что фотография связана с Мереаной, но никто не знал, как именно. FR1ENDS подозревали, что связь обнаружится на более глубоких уровнях сети. Так думал и я, пока мне в руки не попал один крайне интересный документ. Как несложно догадаться по датам в начале абзацев, это дневник. Его вел человек, который произвел на свет ту самую фотографию.

Следующий абзац отделялся разрывом в несколько десятков строк. Судя по всему, в оригинале сообщения здесь были фотографии страниц документа. Андрей достал из кармана куртки телефон, с которым был в квартире Хрусталева, и просмотрел последние фотографии. Он был уверен, что запечатленный листок с текстом на неизвестном языке – страница из того самого дневника, о котором писал Хрусталев.

Язык, на котором написан дневник, не был известен ни одному из моих друзей-лингвистов. С их слов, некоторые иероглифы похожи на тайские, другие – на японские кандзи, третьи напоминают арабицу. Многие символы представляли собой искаженные буквы английского языка. Автор добавлял им декоративные элементы, зеркально отражал некоторые части, ломал прямые линии, но специалисты по работе с языками распознали в них знакомые формы. И лингвисты, и криптографы приходили к выводу, что язык выведен искусственно. Статистические свойства текста никак не сужали круг поиска, и на какое-то время я оказался в тупике. К счастью, один мой хороший знакомый здорово помог в расшифровке. В конце концов, я смог прочитать дневник.

Автор придумал свой алфавит, где каждый символ заменял букву, слово или целую фразу. Смысл символов менялся в зависимости от места в предложении, символов слева и справа. Кроме того, автор добавил элементы шифра Виженера, циклически сдвигая символы по придуманному алфавиту. В качестве ключа он использовал текст предыдущего абзаца.

Андрей задумался. Зачем изобретать столь громоздкий алгоритм, когда один только Виженер с достаточно большим и случайным ключом обеспечил бы куда большую криптостойкость?

Исходный текст, написанный, судя по всему, англоговорящим человеком, от первого лица повествует о мальчике, чье имя узнать так и не удалось. Мне до сих пор неизвестно, было ли оно вообще у него. Зато была очень своеобразная мать. Она всегда боялась остаться одна в старости, и когда из семьи ушел отец, бросив ее с четырехлетним сыном, этот страх стал расти с каждым днем. Год спустя он превратился в помешательство. Мамаше казалось, что сынок, который через несколько месяцев должен был пойти в начальную школу, тоже ее бросит. Как и свойственно сумасшедшим, она решила ситуацию кардинально. Отыскав неподалеку крошечный полумертвый городок, она выкупила небольшой дом на отшибе. Несколько недель она обкладывала самое маленькое помещение в подвале толстым слоем звукоизолирующего материала. Когда работа была готова, мать заперла там своего сына.

Автор вспоминает, что первый день был привязан за руки к двум огромным кольцам, вмурованным в стену. Его матери это не понравилось – сыночку ведь больно, когда руки привязаны. Достав где-то массивную железную цепь, она разделила ее на четыре части, приварила к ним самодельные браслеты и посадила сына в самые настоящие кандалы. Они были достаточно свободными, чтобы не мешать кровообращению в руках, но шанса выбраться на свободу у мальчика не было.

Он пишет, что мог перемещаться в пределах тесной комнатушки и справлять нужду в крошечный слив в полу. Под самым потолком висела маленькая лампочка, но свет мать включала только на время своих визитов. Вероятно, не хотела вызывать подозрений у коммунальных служб. На время ее отсутствия пленник оставался один в полной темноте и тишине.

Мальчик мало помнит из раннего детства. Он пишет, что мать навещала его раз в пару дней, приносила еду и много говорила с ним. Рассказывала, что происходит в мире. Иногда пыталась объяснить, почему заковала в подвале собственного сына. Временами приносила чистую одежду и притаскивала в комнатушку шланг, прикрученный к системе водопровода, чтобы мальчик мог помыться. Горячая вода и чистая одежда стали главными удовольствиями в его жизни.

Первое время пленник пытался спастись. Звал на помощь, ковырял браслеты, колотил ими по стене в попытке разбить. Звуконепроницаемая комната заглушала его крики, и никто не пришел на помощь, даже когда мальчик кричал в сливное отверстие. Мама же, заметив царапины на браслетах, стала тщательно следить за их целостностью в каждый свой визит. Мальчик пытался вымолить свободу слезами, но скоро понял, что это бесполезно. Мать была добра, но непреклонна.

Раз в год – в день рождения – мальчика освобождали от кандалов. Мама кидала ему ключи, и пока он расстегивал браслеты, запирала дверь в комнатушку. В первый такой день мальчик переломал все ногти, пытаясь раскопать отверстие для слива. От попыток выломать дверь ноги и руки покрылись синяками. Мальчик пытался выдернуть из стены кольца, на которых крепились его цепи, но и тут его постигла неудача. У пленника катастрофически не хватало сил.

Возвращение в кандалы было самым болезненным событием за год. Мама отказывалась открывать дверь и приносить еду, пока мальчик не заковывал сам себя и не оставлял ключи у двери. Естественно, пленник сопротивлялся, пока мог. Его свобода продлевалась на несколько темных дней, пока мысли не становились путанными от голода, и мальчик не сдавался. Навещая его в следующий раз, мама включала свет и осторожно приоткрывала дверь, чтобы через узенькую щелку убедиться, что сын действительно сидит на цепи в дальнем углу импровизированной камеры. Затем она заставляла его показать браслеты, проверяя, что все они застегнуты.

Мальчик пытался хитрить. Он ждал мать под дверью, притворяясь, что одел кандалы. Эти попытки успехом не увенчались. Мама едва-едва приоткрывала дверь, а со стороны мальчика не было ручки, чтобы дернуть ее на себя. Раскусив обман, мать уходила на день, оставляя истощенного пленника реветь от бессилия.

Так прошло семнадцать лет.

– Мама дорогая! – присвистнул Артур. – Тесная комнатка, плен, попытки выбраться… не напоминает ничью историю?

Они с Андреем обменялись долгими взглядами. Роткин смотрел на двойника, стараясь скрыть волнение, в его же глазах он видел озорные искорки. Артур снова ощущал себя хозяином положения.

Андрей продолжил чтение.

Даже автору дневника цифра кажется невероятной с высоты краткого охвата всей истории. Но тогда, проживая этот срок день за днем, мальчик просто не думал о проведенных в подвале месяцах и годах. Его часто посещали мысли о самоубийстве. Первое время он боялся. Потом стал искать способ уйти безболезненно. На свой десятый день рождения мальчик решил совсем не возвращаться в кандалы. Он протянул почти неделю, после чего мама сама заковала истощенного сына, у которого не осталось сил сопротивляться. Поставив перед ним тарелку его любимого куриного супа и большой кусок праздничного торта, мама выключила свет и ушла. Когда запах бульона заполнил всю камеру, мальчик сдался. Он решил пожить еще немного.

Как и раньше, он долго спорил с самим собой, решая, что делать дальше. Описывая эти события в дневнике, он полагает, что примерно в то время спорщик в его голове стал обрастать внешними чертами.

Мальчику был нужен друг. Кто-то, с кем он проводил бы время с удовольствием, забыв про кандалы. В реальной жизни такой возможности не было, и мозг потихоньку заполнял эту брешь самостоятельно. Со временем мальчик стал проговаривать свои реплики, представляя, что друг сидит рядом. Заточение стало чуть менее тоскливым. Мальчик не хотел, чтобы воображаемый товарищ покидал его. Даже в моменты визитов матери он просил его остаться. Маме это очень не нравилось.

Автор пишет дневник, будучи уже взрослым, и на его страницах частенько размышляет о мотивах матери. О том, что могло повлиять на ее психологическое состояние. Как ей удавалось так часто навещать его и так долго держать это в тайне. Делилась ли она с кем-нибудь своим секретом. Были ли ее близкие с ней заодно. Автор рассуждает об этом в тридцать, но тогда, в подвале, для десятилетнего мальчика все было предельно просто. Злая мама хочет, чтобы добрым детям было плохо. Злая мама узнала, что добрым детям весело, когда они говорят друг с другом. Злая мама оставила их без еды на несколько дней, чтобы мальчик, не закованный в кандалы, ушел навсегда.

Настоящего пленника это должно было расстроить, но вместо этого он внезапно обрел смысл жизни. Первый раз за все время заточения мальчику выпала возможность сделать что-то наперекор родителю. Мама могла сколь угодно подвергать своего сына телесным страданиям, но разум пленника оставался для нее неприступной крепостью. Возвращаясь в подвал, она снова слышала дружескую болтовню сына.

Условия жизни стали еще более жесткими. Мальчика кормили небольшими порциями раз в два-три дня, только для того, чтобы поддерживать в нем жизнь. Мать очень хотела, чтобы ее пленник выбросил из головы все мысли о друге, но голод был только на руку воображаемому двойнику. В условиях постоянного сильного стресса организм из последних сил цеплялся за соломинку, что удерживала на плаву сознание мальчика. Друг не только не исчез, но и обрел смутные визуальные черты живого человека.

Именно ему пришла в голову идея игры. Мальчики придумают свой язык и будут говорить на нем в присутствии матери. Она не только не сможет прогнать друга, но и не будет знать, о чем их разговор.

Злая мама будет вне себя от ярости. Мальчику этого было достаточно, чтобы не сомневаться ни секунды.

На первой итерации их новый язык был обычным шифром подмены. Они поменяли произношение каждой буквы, комбинируя их все в те же слова на английском языке. По схожему принципу ввели письменность. В полной темноте Андрей выводил фразы в пыли на полу и стенах. Когда приходила мать, он говорил ей, что друг включает свет во время визитов. Он не уверен, что мать в это верила, но хорошо помнит, что именно тогда впервые увидел страх в ее глазах.

Она с маниакальным усердием принялась за разгадку посланий в пыли. Переписывала на листочек каждую букву, затем начисто оттирала от пыли весь подвал и уходила. Мальчиков это искренне забавляло.

Им стало не до смеха в тот вечер, когда мать неожиданно заговорила на их языке. Оказалось, разглядеть знакомые слова за нагромождением закорючек гораздо легче, чем делить на буквы разговорную речь. Первым разгаданным словом стало «мама». Затем, по принципу Холмса в Пляшущих Человечках, она подобрала остальные буквы.

Мальчики приняли вызов. На втором витке развития их языка они заменили иероглифами некоторые слова и придали им разный смысл в зависимости от места в предложении. Этот шифр отнял у матери намного больше времени, но в конце концов она расколола и его.

– Ну просто сказочка со счастливым концом, – прокомментировал Артур. – У всех внезапно появилась цель в жизни. Поехавший крышей мальчуган играет в словесные прятки, а его чокнутая мамаша тратит жизнь на их разгадку. Зуб даю, простыня твоего научника закончится словами «и жили они долго и счастливо».

Третья версия шифра была ближе к языку, на котором написан дневник. Похоже, матери так и не удалось его вскрыть, но мальчики – к тому времени уже парни – боялись, что она сделала это втихомолку, предпочитая беспрепятственно слушать и читать все, о чем они говорят. Время от времени парни меняли детали языка, добавляли новые слои шифрования, усложняли старые. В конце концов, их алгоритм вырос в то, что можно видеть в дневнике.

По мере того, как воображаемый друг превращался в полноценную личность, его все больше раздражало, что единственный близкий человек относится к нему как к порождению фантазии. Он не раз спрашивал, что нужно сделать, чтобы доказать мальчику свою реальность. Долгое время пленник не решался озвучить свое заветное желание, но в конце концов рассказал о нем.

«Я стану считать тебя настоящим, если ты убьешь мою мать»

Он ожидал, что невыполнимое задание остудит пыл его собеседника. Но никак не мог подумать, что воображаемый друг окажется способен на это.

Тот день остался в памяти автора дневника набором коротких фрагментов. Он помнит, как мать включила свет и заглянула к нему в подвал. Помнит, как она говорила про сюрприз, который приготовила сыну. Как друг схватил ее за волосы и колотил о пол до тех пор, пока лицо женщины не превратилось в кровавую кашу. Помнит ярость, которую тот вкладывал в каждый удар. Это была его, мальчика ярость. Смутно помнит, как сам рвался с цепи. Как его разум обволакивала тьма, пока он наблюдал, как человек, приносивший ему еду, бьется в предсмертных судорогах.

Дальше был только шепот. Друг освободил пленника от кандалов и тащил его на себе, когда у того не осталось сил подниматься по лестнице. Наверху он заставил мальчика открыть глаза и посмотреть в окно, отчего у того чуть не остановилось сердце. Впервые за семнадцать лет он увидел настоящий закат. Впервые за семнадцать лет провалился в сон не на холодном полу подвала.

Засыпая, мальчик все еще слышал шепот своего спасителя. Тот поблагодарил его за веру, ведь именно она окончательно сделала собеседника реальным. Он пообещал, что не оставит мальчика в беде и поможет ему выжить.

На следующее утро друг исчез. Автор дневника понимал, что оставаться в доме с трупом – плохая идея. Он выгреб все деньги, которые смог найти, забрал все съестное, что поместилось в рюкзак, прихватил ключи от городской квартиры. После двух десятков лет, проведенных в бетонной коробке, выход на улицу стал для мальчика подвигом. Несколько дней он не решался на это, но в конце концов пересилил себя и поздним вечером отправился в путь. На общественном транспорте добрался до городской квартиры, обчистил ее, после чего отправился на автобусах на другой конец страны.

Там он снял квартирку в неблагополучном районе местного городка. Условия были не ахти, зато хозяин не требовал паспорт. Расположившись в тесной каморке, наш пленник попрятал свои богатства по укромным уголкам жилища и стал думать, что делать дальше.

Из разговоров с матерью у него были кое-какие знания о мире. Он понимал, что еду и одежду нужно покупать в магазинах. Что рано или поздно деньги закончатся, и мальчику придется искать работу. Для этого нужно было победить страх перед улицей и страх перед другими людьми. Мальчик решил начать именно с этого.

Он пишет, что у него неплохо получалось. Он купил подержанный ноутбук, узнал про интернет, а хозяин квартиры подключил его к точке бесплатного вайфая, что стояла в забегаловке этажом ниже. Процесс познания сильно ускорился, ведь любой вопрос теперь можно было задать гуглу и тут же получить исчерпывающий ответ. Дела постепенно пошли в гору.

А потом вернулся друг, и жизнь нашего пленника снова покатилась в ад.

Другу очень понравилось убивать. Пока автор дневника мчался со скоростью автобуса подальше от места своего заточения, его подвальный собеседник забирал жизни невинных людей. Убийства стали для него искусством. Он фотографировал всех своих жертв и с гордостью демонстрировал снимки мальчику.

Он искал той же остроты ощущений, что и при первом убийстве, но не мог добиться этого в одиночку. В поисках адреналина воображаемый двойник переключился на детей. Он хвастался, что нашел облик, который до одури пугал всех его маленьких жертв. Перед каждым убийством он перевоплощался в невероятно тощего человека в деловом костюме – без волос, лица и с пепельно белой кожей.

– Так вот чья рука была на фотографии с мертвым ребенком, – задумчиво произнес Артур. – Выходит, снимки сделало чересчур разыгравшееся воображение пленника из подвала.

Он покачал головой и посмотрел на Андрея.

– Бред какой-то. Ты веришь, что выдуманный друг может стать настолько реальным, что будет способен убивать самостоятельно?

Роткин фыркнул. Артур захихикал.

Фотографии очень беспокоили мальчика. Каждое новое убийство двойника было ужаснее предыдущего. Существо, которое когда-то было его единственным другом, превращалось в монстра. И оно все настойчивее звало мальчика с собой.

Автор дневника провел кучу времени, размышляя, как ему избавиться от чудовища, которое он сам же породил. Вернулись мысли о самоубийстве, но мальчик уже не был уверен, что с его смертью исчезнет и плод его фантазии.

Автор не пишет, откуда ему стало известно о Перевале. Но к тому моменту, как он там оказался, в его голове уже сформировался план, как стереть с лица земли свое темное воплощение.

Он верил, что где-то там, в глубинах сети, есть уровень, с которого можно манипулировать самой реальностью. В своей последней записи в дневнике он говорит, что намерен переписать прошлое, исключив из него себя. Если он не появится на свет, мать не заточит его в подвале, и на свет не появится существо, что получает удовольствие, фотографируя распотрошенные тела.

Роткин украдкой бросил взгляд на Артура. Тот уткнулся в экран, нервно покусывая губу.

Что, разволновался?

– Бред сивой кобылы, – бросил Артур, на этот раз без иронии в голосе. – Чувствую себя героем второсортного фанфика. Будто я не твоей фантазии плод, а графомании нашего с тобой автора, который достает рояли из кустов, потому что не видит более элегантного способа вытащить сюжет из тупика. Манипулирование реальностью… подумать только.

Андрей вернулся к тексту.

Тут начинается самое интересное. Мне удалось разыскать мальчика с фотографии. Он жив и здоров, живет в Оклахоме. У его мамы есть канал в Инстаграме, и сынок частенько мелькает на ее фотографиях. Ребенок из Суицида Сквидварда и ребенок из Инстаграма – не просто похожие как две капли воды близнецы. Это один и тот же человек, я уверен. Девочка из Суицида живет в соседнем штате, и с ней тоже все в порядке.

Это наводит на мысль, что автору дневника все же удалось каким-то образом поменять реальность. С одной стороны, он спас минимум две жизни. С другой, его план очевидно сработал не так, как он задумывал. Раз на Перевале до сих пор о нем помнят, а я могу прочитать его дневник, значит, автор до сих существует где-то в нашей действительности. Кроме того, сложно не узнать образ, про который говорил его двойник. Интернет полон легенд о тощем убийце в деловом костюме. Значит, порождение его фантазии тоже не было вычеркнуто окончательно.

Более того, я не могу понять, откуда фотографии мертвых детей взялись в мире, где эти самые дети живы. Связано ли это с wish.zip? Если я нашел в нем дневник и вторую фотографию мальчика, значит ли это, что кто-то мог таким же образом получить оригиналы?

Думаю, ответы ждут меня на более глубоких уровнях.

На этом первое сообщение завершалось. Андрей взглянул на забитое окно, встраивая новые кусочки мозаики в общую картинку происходящего.

– Вы знаете что-нибудь о wish.zip? – спросил он друзей. Лейн нехотя оторвался от экрана.

– Что, прости?

Роткин повторил вопрос.

– Да, еще одна легенда с форума, – ответил Рюки. – Архив с длиннющим сверхсложным паролем. Говорят, тот, кому удается его подобрать, находит внутри воплощение своего самого заветного желания.

– Были ли такие счастливчики на форуме?

– Я помню лишь одного. Некий IC3PEAK. У него был доступ к огромным вычислительным мощностям в научных центрах, и он утверждал, что подобрал пароль полным перебором на суперкомпьютерах. Говорил, что сам архив желание не исполняет, но внутри обязательно найдется то, что этому поспособствует. Через несколько дней тема на форуме утонула от вопросов о пароле. Многим было интересно, что IC3PEAK нашел в архиве. Но он больше не появлялся на форуме.

– Хрусталев тоже узнал пароль. Вторую фотографию мальчика он нашел в архиве.

На Роткина уставились две пары удивленных глаз.

– Onelon отыскал кое-что интересное про Ллойда.

– Так он существует? – хором воскликнули SIGINT и Лейн. Подскочив к Роткину, они склонились над экраном его ноутбука.

– Мне он выдал два результата, – ответил Андрей. – Первый – рассказ Ллойда о том, откуда взялись фотографии из Суицида Сквидварда.

Роткин вернулся в начало сообщения и быстро пролистал текст до конца.

– Внушительная простыня, – присвистнул SIGINT.

– А вернись-ка к первым строкам, – попросил Лейн. – Кажется, он там говорил, что донимал вопросами про… ага, так и есть. Про фотографию.

– Это сообщение с Перевала, – щелкнул пальцами Сергей. – Но мы не видели его, когда заходили под аккаунтом Ллойда.

– Тут два варианта, – протянул Лейн. – Либо этот Onelon умеет находить даже удаленную информацию, либо Хрусталев писал из-под другого аккаунта.

Андрей скопировал в файл историю про мальчика в подвале, после чего открыл второй результат.

И снова сообщение от Хрусталева. Но на этот раз куда более лаконичное.

Мне нужно увидеть полную версию Mereana Mordegard Glesgorv. Я нашел живое и относительно здоровое доказательство того, что ролик не всегда смертельно опасен. Мой невольный знакомый был готов к тому, что увидит, и его рассудок остался невредим. Я уверен, что между Мереаной и мальчиком в подвале есть связь. Но какая? Связано ли видео с его тульпой? Думаю, полная версия прольет на это свет.

Мой следующий пункт назначения – 291384{google|route=close29201trashserver39302}.

– Ему все-таки удалось, – выдохнул Лейн.

Андрей догадался, что Хрусталев оставил новые настройки для коннектора, но он понятия не имел, куда они приведут. А вот Рюки, похоже, был в курсе дела.

– Удалось что? Ты знаешь, куда мы попадем с этими настройками?

– О, да, – хищно улыбнулся Лейн. – На Сервер 211. Легендарное место.

– Проще говоря, – разъяснил SIGINT, – прямиком в помойную яму гугла.