Глава 10

Из царства Морфея Роткина выдернуло ощущение боли в шее. Он повернулся на другой бок, вспоминая, почему спит на полу, закутанный в одеяло. Вчерашнее отчаяние столь сильно контрастировало с нынешним умиротворением, что казалось, поездка в дурдом была лишь выдумкой его разгоряченного подсознания. Сейчас Андрею было тепло, уютно и совсем не хотелось открывать глаза. Даже сквозь сомкнутые веки он чувствовал, как комнату заливает солнечный свет. Поздняя осень нечасто баловала город хорошей погодой, и тем ценнее был каждый ясный день в этот сезон.

А потом Андрей вспомнил об Артуре. Ощущение беззаботности испарилось в момент. Следом пришли воспоминания о побеге из полиции, о вещах, оставленных в участке. Об отряде ОМОНа, прочесавшем территорию больницы. Удивительно, что домой к Роткину не заявились посреди ночи. Неужели не нашли одежду в подвале?

От мысли о повторном визите в участок по телу пробежали мурашки. Андрей разлепил глаза и бросил взгляд на часы.

Полвторого дня. Пятница.

В университет можно не бежать – пары Андрей безнадежно проспал. Рабочий день на фабрике уже начался. Андрей представил, как его отчитывает начальник цеха. На первый раз простит – все знают, что у Роткина скоро диплом. Если поспешить, возможно, даже премию не срежут.

Но торопиться не было ни малейшего желания.

Андрей потянулся, стараясь как можно дольше сохранить ускользающее хорошее настроение. Сев на полу, он бросил взгляд на стол, где лежала измазанная в грязи карта памяти.

Достав из нижнего ящика древний смартфон – запасной вариант на случай, когда у основных выходил из строя экран или радиомодуль – Роткин подцепил его к зарядному устройству, вставил карту памяти в гнездо и включил телефон.

Сергей оставил на карте исходники мессенджера. Андрей отметил, что было бы неплохо в них поковыряться, как будет время. Дождавшись успешной установки, Роткин нажал на иконку в меню с подписью «FR1ENDS msger»

Прежде всего программа спросила никнейм Андрея. Затем перед глазами появилось знакомое окошко с пятью контактами. Все были написаны красным шрифтом – никого из группы в сети не было. Свернув приложение, Андрей кинул телефон на диван и отправился в ванную.

Непривычная мелодия оповещения донеслась до его ушей, едва он выключил воду в душе. Андрей выскочил из ванной и схватил телефон.

Одно сообщение от Рюки. Роткин впился глазами в текст.

Есть кое-что по Хрусталеву. Собираемся вечером у меня дома. Встречу тебя в семь у заброшенного парка.

Роткину снова стало не по себе. Почему его новых товарищей так тянет к местам, источающим безысходность?

Пять с половиной часов до встречи. Прогул на смене придется отрабатывать сверхурочно, и Роткин понимал, что задержится на фабрике до глубокой ночи. Об этом он и собирался написать Лейну. Но вместо этого отправил совсем другое сообщение.

Хорошо. Буду на остановке.

В конце концов, подумал Роткин, на работе всегда можно сослаться на сильное недомогание.

Андрей выглянул в окошко, приметив, что слякоть на дорогах подсохла. Люди будто стали живее, увереннее. Даже с высоты девятого этажа эти перемены не ускользнули от внимания Роткина. Возникла наивная мысль, что, может быть, все еще образумится, закончится хорошо. Андрей позволил себе улыбнуться. Даже Артур не донимал его угрозами. Может, в самом деле стоило лишь выспаться?

Лейн сидел на скамейке у дороги, уткнувшись в телефон. Заметив Андрея, он приветливо кивнул и поднялся со скамьи.

– Ты где-то здесь живешь? – спросил Роткин. – Райончик, прямо скажем, так себе.

Это было сильное преуменьшение. За двадцать три года жизни Роткину ни разу не доводилось бывать тут лично. Частенько он проезжал мимо, но даже из окна маршрутки район казался душным скоплением мрачных развалюх.

Лейн кивнул.

– Согласен, место не самое романтичное. Зато квартира стоила копейки. И искать меня тут никто не будет.

– Кто-нибудь — это мать?

Лейн снова кивнул. Андрею показалось, что его осведомленность в отношениях Рюки с родителем стала для того сюрпризом.

Роткин продолжил:

– Не представляю, как нужно ненавидеть собственного сына, чтобы добровольно сдавать его на опыты.

– Она любит меня, – ухмыльнулся Лейн. – Настолько сильно любит, что готова отдать на верную смерть ради того, что по ее мнению принесет мне пользу.

– Как? – воскликнул Андрей. Ворох вопросов в голове не давал ему четко сформулировать мысль. – Как тебе помогут пытки и издевательства врачей?

– Она смотрит на это со своей колокольни, – ответил Лейн. – В ее глазах я сошел с ума, и мне непременно нужна помощь знающих людей. Она искренне верит, что врачи желают мне только добра. Рассказы о том, как со мной обращаются, маман пропускает мимо ушей, ведь об этом говорю либо я, либо мои друзья, коих она видит еще большими психами.

Оживленная городская улица сменилась пустынным двором, окруженным древними пятиэтажками. У Андрея появилось легкое чувство клаустрофобии. Он представил, каково тут жить годами — когда даже на улице задыхаешься от тесноты.

– Но ведь не просто так ты стал для нее сумасшедшим. Должна же быть причина.

Андрей заметил, как взгляд Лейна мечется туда-сюда.

– Не все так однозначно, – ответил Рюки, неуверенно растягивая слова. – Мы по-разному видим одни и те же события. Я как Фокс Малдер, просто хочу верить. Она считает, что это патология.

– Ты... инопланетян видел, что ли? – Андрей постарался, чтобы это прозвучало не как насмешка. После испытания психики в Могильнике у многих на месте Лейна появились бы странности.

Рюки хохотнул.

– Никаких гостей из космоса. Все намного прозаичнее.

Из-за домов показался ржавый перекошенный забор, ограждающий то, что лет десять назад было парком с аттракционами. Сразу за ним территория заросла деревьями и двухметровым бурьяном, доживавшим последние дни перед зимой.

– Моя мать выросла в эпоху, когда об интернете говорили только в научных институтах. Она считает, что общение в ICQ с человеком, которого никогда не видел в лицо — верный признак сумасшествия.

Роткин вспомнил, как прятался под одеяло в детстве, чтобы свет от телефона не разбудил спящих рядом родителей. Они тоже были не рады, что Андрей проводит перед экраном больше времени, чем на улице. Но для Роткиных-старших это не было поводом сдавать свое чадо в дурдом. Андрей догадывался, что такие родители, как мама Лейна, тоже где-то есть, но никак не мог всерьез поверить в их существование.

– По-моему, Лейн, из вас двоих лечиться надо не тебе.

Рюки оставил комментарий без внимания. Он вглядывался куда-то за ржавый забор.

– Мы идем через парк?

– Так быстрее, – ответил Лейн. – Обходить территорию — лишние пятнадцать минут. Я бы поостерегся гулять в этом районе, тем более вечером.

– Можно подумать, в парке безопаснее.

– Как ни странно. У него дурная репутация, и нам это сейчас на руку.

– Хуже, чем у района в целом? С трудом верится.

– Местные четкие пацанчики его за милю обходят. Была тут компания, решили как-то сообразить на троих. Пошли в парк. К утру всех троих нашли на старых американских горках. Кто-то их вздернул прямо на аттракционах. Ни следов на земле, ни отпечатков пальцев. И говорят, лица у них перекошены были, как будто они дьявола перед смертью увидели.

В памяти Андрея всплыла колонка в местной газете, года четыре назад. Аттракцион кошмара — кажется, так она называлась. Убийцу не нашли. Роткин тогда гадал, сколько кадров пришлось нащелкать фотографам, чтобы получить те жуткие снимки из статьи.

Друзья миновали забор и продолжили путь по узкой тропинке. Роткин заметил глубокие следы обуви на земле.

– Не такой уж он и заброшенный, этот парк.

– Разумеется, – кивнул Рюки. – Люди часто тут срезают. Только идти стараются быстрее. И не в одиночку.

Тропинка сменилась асфальтовой дорожкой, покрытой буграми и трещинами, а скрюченные стволы деревьев вокруг — ржавыми остовами аттракционов. Приветливые некогда лица зайчиков и медвежат облезли, превращая радушных героев в персонажей фильма ужасов. Андрей вспомнил, как потели его руки, когда он проходил вступление третьего Сайлент Хилла. В этом парке не было залитых кровью плюшевых зайцев, но бежать отсюда хотелось не меньше, чем из кошмара Хизер. От внимания Андрея не ускользнул тот самый остов американских горок, прятавшийся в стороне. У Роткина возникло странное ощущение — на какой-то миг он даже позавидовал аттракциону. Старый гигант знал разгадку тройного убийства — то, до чего не докопались ни репортеры, ни полиция. Если бы предметы могли говорить, мир до конца дней был бы обеспечен жуткими историями.

Несмотря на густевшие сумерки, в доме, где жил Рюки, почти не горел свет. Дверь в его подъезд висела на одной петле. Андрей боялся ненароком задеть ее или стену дома — казалось, от неосторожного прикосновения все здание сложится как карточный домик.

Внутри царил мрак. Пахло ветхостью и старым деревом. Андрей достал из кармана связку ключей, рядом с которыми болтался маленький фонарик. Свет от него не ахти какой, но в полной темноте это лучше чем ничего.

– Эй, не смей включать! – зашипел Лейн, заметив фонарик. Он шлепнул по ладони Роткина, и ключи полетели на пол, со звоном ударившись о бетон.

– Ты чего? – удивленно прошептал Андрей, присев на корточки и пытаясь нащупать связку под ногами.

В следующий момент где-то за спиной он услышал тихий вздох. Секунду спустя из дальнего угла послышалась возня. Андрей не видел ничего кроме светлого прямоугольника входного проема. Захлестнувшая мозг паника орала ему в ухо: беги! Едва нащупав ключи, Андрей рванул на улицу, но в последний момент кто-то схватил его за руку.

– Спокойно, – раздался рядом шепот Лейна. – Не шуми, и они тебя не тронут.

– Кто не тронет?! – Роткин почти сорвался на крик. Он почувствовал, как его руку тянут в сторону.

– Давай за мной. Не стой на месте.

Андрей нехотя повиновался.

– Лейн, что происходит? Кто там в углу сидит?!

– Местные жители, – отозвался Рюки. – Наркоманы.

– А свет-то почему нельзя включать?

– Осторожно, – предупредил Лейн, – сейчас будет лестница.

Роткин нащупал ногами ступеньку и медленно двинулся вверх.

– Пару лет назад, – шепотом продолжил Рюки, – они подсели на новое вещество. Говорят, вставляет похлеще любого наркотика, но в то же время повышает фоточувствительность. Теперь любой свет нестерпимо жжет им глаза. Днями они сидят в подвалах, а по ночам выползают подышать свежим воздухом.

Андрея передернуло. Сверху раздался тихий стон.

– Луч фонаря, даже самый слабый, взбесит их. Они навалятся всей толпой. Вдвоем у нас нет шансов, особенно в кромешной тьме.

– Почему никто от них не избавится? Для этого ведь достаточно лампочки вкрутить.

Лейн покачал головой.

– Проводку в подъезде давным-давно сожгли вандалы. Ремонтировать подъезд никто не будет — тут весь дом на ладан дышит. Да и кому это нужно? Почти все квартиры пустуют, а их жители – там, в подвалах. Все кто мог уехали много лет назад.

На площадке внизу кто-то схватился за перила. Путь на улицу был перекрыт.

– В конце концов, они только поначалу пугают. Потом понимаешь, что ты им совсем не интересен. Если только они не голодны.

Запоздалый вопрос заставил Андрея на секунду замереть на месте. Роткин был уверен, что даже в полной темноте Лейн заметил бы, как побледнел его компаньон.

Если дни и ночи напролет наркоманы сидят по подъездам, где они добывают пропитание?

Развивать мысль Андрей не хотел — от призрачных догадок уже становилось плохо.

На лестнице внизу послышались медленные тяжелые шаги.

– Пришли, – известил Рюки, зазвенев ключами. Андрей услышал тихий стон на другом конце тесной площадки. Ключи забренчали в замке железной двери. Оглянувшись, Андрей разглядел среди общего мрака более темную фигуру, отдаленно напоминавшую человека. Стонущий наркоман поднялся на ноги.

– Лейн, он сюда идет, – прошептал Роткин.

– Слышу, – отозвался Рюки, проворачивая ключ. Беспокойные нотки в его голосе вгоняли Андрея в панику.

Темная фигура шагнула вперед, преодолев половину расстояния до Андрея. Бежать было некуда. Наркоман преграждал путь наверх, а снизу по лестнице подбирался еще один. В нос ударил острый запах мочи. В голове Андрея вспыхнула фраза, сказанная Лейном минуту назад.

Они не тронут тебя, если не голодны.

Что-то щелкнуло в голове Роткина, и страх сменился решимостью. Справиться с одним наркоманом труда не составит. Толкнуть его с лестницы, и он никогда больше не поднимется на ноги. А труп в подъезде будет гнить ровно до того момента, как кто-то из подвальных жителей почувствует голод.

Где-то в глубине души Андрей удивился, как легко в момент смертельной опасности мозг отбрасывает моральные принципы.

С другой стороны кто-то повернул собачку замка. Лейн дернул на себя железную дверь, и в этот же момент открылась вторая, деревянная. Рюки прошмыгнул внутрь. Кто-то схватил Роткина за плечо и с силой толкнул в квартиру. Следом послышался лязг замка на железной двери. Наркоман в коридоре разочарованно простонал и зашаркал вниз по лестнице.

Секунда прошла в тишине. Андрей, Лейн и неизвестный у входа оценивали обстановку.

– Ну, все живы? – спросила темная фигура голосом Сергея.

Щелкнул выключатель. Когда глаза Андрея привыкли к яркому свету, он разглядел тесную прихожую, оклеенную старыми советскими обоями. По правую руку от входной двери стоял большой шкаф. Андрей не решился даже примерно оценить его возраст — казалось, лакированная громада стоит здесь с начала времен. Обшарпанный ковер под ногами был едва ли не старше шкафа. В воздухе витал запах древней квартиры. В атмосферу ветхости не вписывалась только железная дверь. Казалось, ее поставили после того, как подъезд начал превращаться в ад.

Открылась дверь в зал, и из проема показалось лицо Ирикса.

– Все в сборе? Вот и отлично.

Андрей расслышал тихий треск радиопомех, доносившийся из комнаты.

– Проходи, не стесняйся, – похлопал его по плечу Рюки. – У нас принято разуваться в прихожей и в обуви не шастать. В остальном чувствуй себя как дома.

Сняв ботинки, Андрей прошел в зал. То, что предстало его глазам, на сто процентов соответствовало стереотипам Роткина о гнезде параноика. Старая одежда была свалена в кучу на ветхом диване. По полу валялись носки вперемешку с пластиковыми бутылками. Единственное окно покрылось толстым слоем пыли. С первого взгляда становилось понятно, что хозяину абсолютно плевать на чистоту, порядок и уют. Добрую половину зала занимали столы, заваленные всевозможной техникой. Рации, приемники, несколько системных блоков, старые мониторы, платы... О назначении многих гаджетов Андрей не догадывался. По стенам были развешаны листки, и на одном из них Роткин разглядел таблицу символов ASCII. Столик в центре был освобожден для ноутбука, подключенного к колонкам на полу. По экрану бежала спектрограмма белого шума.

– На близких частотах одни помехи, – сказал Ирикс, обращаясь к Лейну. – Ничего больше.

– Это твои новости по Хрусталеву? – встрял Роткин.

– О, так ты не в курсе? – удивился SIGINT. – Я думал, Лейн тебе рассказал по дороге.

– Некогда было, – отмахнулся Рюки. – Проводил экскурсию по парку.

– Чуть не забыл! – воскликнул Ирикс и, поманив Андрея, выскочил в прихожую. Когда Роткин переступил порог зала, Уайд уже протягивал ему оставленную в участке куртку.

– Держи. Там в карманах ключи, документы и телефон. Все, что ты оставил в участке.

Сказать, что Андрей обрадовался — ничего не сказать. Ему хотелось прыгать и скакать. Хотелось обнять Ирикса. Теперь снова можно водить машину. Андрей снова на связи по своему основному номеру. В конце концов, раз полиции наплевать на его вещи, значит, поиски Андрея никого не волнуют. Роткин готов был воспарить к небесам от нахлынувшей легкости.

– Вижу, мне удалось поднять твое настроение, – улыбнулся Ирикс. – Егор сам хотел передать, но у него сегодня дежурство. Я скажу, что ты оценил.

Два товарища вернулись в зал. Рюки сгреб в кучу одежду с дивана и пригласил Роткина присесть. Ирикс плюхнулся рядом, Сергей уселся перед ноутбуком.

– Мы очень удивились, когда ты рассказал нам про две фотографии с ребенком, – начал SIGINT. – Хрусталев отчаянно искал на кадрах Суицида Сквидварда малейшие намеки на то, где его сняли. Мы все понимали, что где-то в мире есть полная версия, на которой обстановку вокруг можно разглядеть подробнее, а может, даже опознать жертву. Кадр с мальчиком казался Артему самым информативным. Он распечатал его и постоянно держал в поле зрения на доске. Но в каждый наш визит там висел только один снимок. Второе фото значило, что Хрусталев как-то продвинулся в поисках. Нам он ничего не говорил, и это крайне удивительно. Мы знали, что секта наблюдает за нами. Чувствовали их незримое присутствие везде, куда ни шли. В таких условиях любой крохотный шажок вперед — огромное событие. Но Артему почему-то так не казалось.

Сергей помолчал, бросив взгляд на экран.

– После встречи с тобой мы решили наведаться к нему домой. Егор одолжил ключ от входной двери из кармана твоей куртки. Полиции мы не боялись. Егора не так-то просто отправить под арест. К тому же, есть опасность потерять контроль, если дело передадут кому-то, кто не связан с сектой.

– И что ты нашел в квартире?

– Прежде всего, меня интересовали фотографии. Потом скопировал AIPI. Еще вспомнил, как в разговоре с нами Артем упоминал про тайничок в плинтусе. Поверь, даже когда я о нем знал, пришлось дважды облазить всю квартиру, прежде чем он нашелся. Неудивительно, что его пропустили при обыске. Внутри лежало вот это.

Сергей продемонстрировал маленькую черную флешку. Андрей заметил метку объема на боку: четыре гигабайта.

– На ней странный запароленный архив. Я могу посмотреть список файлов, но открыть, понятно, ничего не получится. Пробовал перебирать по словарю, толку ноль. Поставил на брутфорс. Так и стоит со вчерашнего дня.

– И в чем его странность? В названиях файлов?

Вместо ответа Сергей протянул флешку Андрею.

– Сам посмотри. Хочу услышать твое мнение.

Роткин пересел на стул, подключил носитель информации к ноутбуку и открыл список файлов.

Как и сказал Сергей, на флешке был один архив. Андрей щелкнул на него, задержавшись на секунду. Ему хотелось насладиться чувством предвкушения. Полная неизвестность удивительно привлекательна, когда знаешь, что в любой момент с ней можно покончить.

Короткая файловая таблица из двух записей подгрузилась мгновенно.

 
edb.ef
passage.exe

На первый взгляд ничего странного. Бинарник был совсем небольшого размера, львиную долю архива занимал edb.ef. Роткин прочитал названия справа налево, пытался читать буквы по очереди из каждого названия, но результатом была лишь бессмыслица.

– Не вижу ничего необычного. Рискну предположить, что первый файл — база данных, а бинарник как-то взаимодействует с ней.

– Тебе не кажется, что если у файла осмысленное название, оно должно символизировать то, для чего он предназначен?

– Passage, – Роткин прокрутил в голове варианты перевода. – Дорога, переправа, проезд...

– Перевал, – подсказал SIGINT.

У Андрея возникло смутное чувство, что где-то в водовороте последних событий уже мелькало это слово. Он вопросительно взглянул на товарищей. Вместо ответа Сергей полез в стол и достал из ящика карту уровней сети. Роткин быстро нашел нужную строчку над форумом исследователей.

– Что такое этот Перевал?

SIGINT пожал плечами.

– Может, еще одна неточность на карте. Мы отлично знаем форум, но про Перевал не известно ничего.

– Хотя, – вставил Рюки, – Ллойд, похоже, и о нем что-то знал.

– Кто? – переспросил Роткин. В следующий миг память показала ему мысленный слайд со списком контактов в мессенджере. В нем было пять строк, не считая самого Андрея. С четверыми он был знаком, и только личность пятого, некого Lloyd, оставалась для него загадкой.

– Хрусталев, – подтвердил его догадку Лейн.

– Его программа поможет продвинуться на уровень глубже?

Сергей пожал плечами.

– Я лишь строю догадки. Но некоторые странности не дают мне покоя.

– Ты про второй файл?

– Я про сам архив. Посмотри на его размер.

– Э-э... Два гигабайта. Половина объема флешки.

– Ровно половина. С точностью до байта.

Андрей недоуменно уставился в экран.

– Звучит как подсказка. Словно где-то существует вторая часть.

Сергей кивнул.

– Рад, что не мне одному так кажется.

– Но здесь мы в тупике, – продолжил Рюки. – Пока не подберем пароль к архиву, можем браться только за другие ниточки: фотографии, радиосигнал, AIPI и кое-что, о чем Серега рассказать забыл.

Из кучи железок на соседнем столе Лейн выгреб пачку сшитых листов и протянул ее Андрею. Роткин пробежался глазами по тексту, щедро разбавленному диаграммами.

– Биохимия нервной системы, активность нейротрансмиттеров, маркеры болезни Альцгеймера... Похоже на монографию по нейробиологии.

– Так и есть, – кивнул Рюки. – Она почти закончена. Хрусталеву оставалось дописать заключение.

– Считаешь, что монография связана с его убийством?

– Надеюсь оттуда узнать больше про AIPI. Как оказалось, декомпилятора и моих знаний ассемблера недостаточно, чтобы понять суть. Все, что я смог выяснить — для работы ей нужен файл SRC.nni. Он был в папке с программой. Без него AIPI даже не запускается. С ним — включает на секунду вебку, а потом выдает свою ошибку целостности сознания. Сам файл ничем не открывается и в шестнадцатиричном виде похож на набор случайных данных. Однако он отлично архивируется, и это говорит о том, что в размещении единиц и нулей все же есть закономерности. Пока ты изучаешь каждый символ по отдельности, их непросто найти. Но стоит чуть увеличить масштаб, как всплывают любопытные детали. Например, большая часть данных состоит из длинных повторяющихся последовательностей.

– Есть идеи, что это может быть?

Лейн закусил губу и посмотрел куда-то в сторону.

– Учитывая специфику работы Ллойда... Думаю, в файле некий набор инструкций, по которым программа определяет, кто именно перед ней.

Андрей попытался представить, как софт для распознавания образов может быть связан с мертвыми детьми на размытых фотографиях. Может, Хрусталев хотел установить личность мальчика? Но для этого мало одной программы. И что тогда значат слова про целостность сознания?

– Не уверен, есть ли хоть какая-то связь между AIPI и Тихим Домом.

– А в чем вообще ты уверен? – то ли улыбнулся, то ли усмехнулся Ирикс. – До встречи с тобой я и представить не мог, что у Ллойда от нас столько секретов. Что он столь странным способом сведет нас с тобой. Учитывая все это, логично полагать, что каждая необычная деталь по умолчанию связана с нашей главной целью.

Роткин потер лоб.

– Значит, у нас куча следов, которые пока что никуда не ведут. С архивом тупик. С AIPI тоже глухо. Что с фотографиями?

Лейн махнул рукой в сторону кучи бумаг на дальнем столе.

– Они не сильно различаются. На той, что мы не видели, можно разглядеть местность вокруг, но она нам не знакома. Мы пытались найти на ней характерные признаки и сузить круг поисков, пока безрезультатно. Если хочешь, сам взгляни.

Роткина передернуло от воспоминаний. Будь его воля, он бы эти фотографии за милю обходил.

– А сигнал?

– Он изменился, – ответил Рюки. – В новой передаче сто двенадцать точек и тире. Число по-прежнему делится на восемь, а содержание походит на двоичный код, но старые методы ни к чему не привели. Если менять цифры на буквы, получается белиберда, что на русском, что на английском. На этот раз не цезарь, мы проверили.

Лейн помолчал, словно подбирая нужные слова.

– Есть еще одна странность. Сам сигнал время от времени меняет частоту. Раз в несколько минут он скачет туда-сюда в очень небольшом диапазоне, но, с учетом почти нулевого разброса частот, мы его каждый раз теряем. Приходится подстраивать приемник.

Снова пауза.

– Пожалуй, теперь ты в курсе обо всем, что мы знаем по Ллойду. Куча отдельных фактов, которые как-то нужно связать воедино. И никаких намеков на то, как это сделать.

– Добро пожаловать в клуб, – Лейн с шутливой торжественностью пожал Андрею руку.

– Вы... мы как-то разделяем обязанности?

– У нас их нет, – ответил Ирикс. – Все сугубо добровольно. Каждый занимается чем хочет.

Рюки поднялся с дивана.

– Я продолжу изучать AIPI и монографию.

– Я взгляну на архив еще разок, – сказал Уайд. – И на фотографии.

– Значит, я займусь радиопередачей, – ответил Андрей.

Роткин пересел за соседний стол, половину которого занимал старый советский приемник, и нацепил на голову тяжелые наушники. Ирикс уселся за ноутбук. Лейн с монографией в руках завалился на освободившийся диван. Андрея захватил дух исследования. Мысль о том, что он стал частью команды, придавала сил. Выговор за пропущенный рабочий день и неумолимо приближавшийся диплом — все это сейчас казалось далеким и совершенно не важным. Он обязательно вернется к этим проблемам, но не сейчас. Соблазн убежать от унылой реальности был слишком велик.

Друзья. От этого слова на душе у Роткина теплело. Он едва знал своих новых товарищей, но общность интересов сближала их с невероятной быстротой.

Сергей стоял посреди комнаты с растерянным видом.

– Ну а я тогда... пиццу закажу, что ли.