13

– Что значит «я ненавижу невесомость»? – в голосе Арлин слышалось искреннее удивление.

– То и значит, – ответил я.

– Ты никогда об этом не говорил.

– Так ты не спрашивала.

Арлин непросто удивить. Понятия не имею, почему это до сих пор не всплыло наружу. Никогда не старался намеренно скрывать свою неприязнь. Джилл захихикала. Маленькая шпионка.

– Ты не перестаешь удивлять меня, Флай Таггарт. Даже после того, как мы пролетели вместе половину солнечной системы.

– Ну, это уже преувеличение.

– Гипербола, – разъяснила Арлин, напомнив нам, что когда-то английский язык был ее специальностью.

– Да, точно, – сказал я. – На самом деле только до Марса метнулись и обратно.

– Метнулись, – с ухмылкой повторил Альберт.

– Альберт, не суйся, – Арлин заняла жесткую позицию. – Это частная беседа.

– Частная? – отозвалась Джилл. – Это здесь-то?

«Здесь» – это в капитанской кабине корабля DCX-2004. Мы окрестили его Бовой. Снаружи он был похож на большой вытянутый нос, к которому кто-то приделал плавники. Но если подойти поближе, на фоне ночного неба он казался настоящей громадиной. Тем не менее, сидели мы в тесноте, потому что места в кабине предназначались только для основного и запасного пилотов. Идальго нес дозор снаружи. Он предупредил бы нас, покажись на горизонте огромная туша адского принца или те, кто смог бы заставить эту малышку взлететь.

План А работал безупречно, раз все мы до сих пор были живы. Мы пришли в нужное место в нужное время. И что, если пилоты – люди, которых мы никогда не видели – опоздали? И что, если они пришли сюда раньше нас? План Б все равно в подметки не годился плану А.

Мы полагали, что поступили правильно, позволив Джилл увидеть изнутри первый космический корабль в ее жизни. Она постоянно намекала нам, что хочет полететь с нами. Мы не собирались врать ей, что просчитали вес всей команды до последней унции. Корабль бы не развалился от небольшого пополнения экипажа. Здесь даже была еще одна комната – на тот случай, если мы не возражали не просто заполнить корабль, а набиться как селедки в банку. Вопрос о личном пространстве даже не поднимался. Разумеется, весь этот полет будет только в теории, если мы отправимся в путь без нашей замечательной команды пилотов. Никто из нас не мог поднять корабль в воздух. Тем не менее, это не отменяло одного простого факта: Джилл никто в полет не приглашал. Все было просто.

В том, что Джилл могла осмотреть корабль, было свое преимущество: она убедится, что борту невозможно спрятаться. В такие моменты я был благодарен небесам за то, что плохие парни не научились производить крошечных демонов. Тыквы были все одного размера, как на подбор, и встретив такую в тесном помещении, тебе не надо беспокоиться, что где-то рядом бегает маленькая принцесса Динь-Динь с миниатюрной ракетницей. Жизнь прекрасна.

Бова была намного просторнее подлодки, но это не значит, что мы можем бездумно забивать ценное пространство. Как по мне, в мирное время основной задачей корабля была перевозка резервуаров и топлива. Люди здесь могли двигаться только друг за дружкой.

Как бы то ни было, у Альберта уже был заготовлен ответ на вопрос Джилл о недостатке личного пространства:

– Можно спокойно поливать дерьмом компанию, если никто оттуда тебя не слышит.

Никогда не думал, что услышу от него подобное. Однако потом я понял причину.

Вполне возможно, мы все видим Джилл в последний раз в жизни. Альберт обращался с ней как с мужчиной. Джилл знала, насколько он религиозен. Произносить такие слова при ней было необычно для него. Девчушка улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ. Они нашли общий язык.

– Нет, Арлин, – сказал я, пытаясь положить конец нашей бессмысленной беседе. – Я не из тех, кто обращает внимание на рекламу люкса для молодоженов в открытом космосе. Не собираюсь добровольно заниматься любовью в свободном падении. Как только я выходил за пределы искусственной гравитации на Фобосе, мне становилось хуже, чем в лапах импа. Если бы кто-то из них пронюхал о моей слабости, у них бы появилось еще одно серьезное преимущество. Но и смерть от потери крови меня не радует. Невесомость не остановит меня в борьбе с этими уродами.

– Куда им до тебя, Флай, – проворковала Арлин, коснувшись моей руки. Я почувствовал на себе пристальный взгляд Альберта, но он не стремился демонстрировать свое недовольство. Не думаю, что он ревновал, когда Арлин физически контактировала с другим человеком. Его привязанность к ней была столь велика, что он реагировал на подсознательном уровне.

– Я не говорил вам об этом, – мой голос звучал несколько более взволнованно, чем я ожидал, – потому что не хотел зря вас беспокоить.

Арлин посерьезнела.

– Я бы ни за что не узнала, если б не услышала от тебя самого. Ты настоящий боец, Флай. И твои заморочки – не мое дело, пока ты сам не решишь ими поделиться.

Мы сидели в тесноте, оценивая друг друга, как делали уже тысячу раз до этого. Черт возьми, она довольно привлекательна, эта Арлин Сандерс.

– Каково это? – спросила Джилл.

– Что? – ответил я вопросом на вопрос, не сразу догнав, о чем она.

– Быть в невесомости, – прояснила Джилл. Она думала, что мы все еще говорим об этом. Что ж, не могу винить ее за то, что она не заметила, как мы плавно перешли к более взрослым темам.

Арлин включила учителя:

– Ну, это как на американских горках, когда ты доехала до вершины и чувствуешь волнение в животе.

– Как при прыжке с парашютом, – Джилл провела аналогию с собственным опытом. – Или как при падении. Вот почему оно называется… как ты его назвал, Флай?

– Свободное падение.

– Точно. Я бы не прочь испытать его на себе. Но только недолго. И как вы умудрились провести в таких условиях…

– Долгие недели? – помогла ей закончить Арлин.

Джилл теребила нижнюю губу – верный признак того, что она крепко задумалась. Сейчас все ее мысли были написаны на лице: «вы правда хотите туда вернуться?»

– Привыкли со временем, – сказала Арлин.

– Да уж, – произнесла Джилл, не глядя на нас. Как и большинство гениев, она отвечала не сразу, какое-то время обдумывая ответ. Должно быть, воображала себя завоевателем космических миров. – Я могу привыкнуть к чему угодно.

Она по очереди посмотрела на каждого из нас. Сначала на Арлин, следом на Альберта, потом на меня. До нее наконец доходило, что возможно мы в последний раз собрались вместе.

– Вы не можете меня бросить, – сказала она шепотом, но все мы услышали ее.

– У нас нет выбора, – ответил Альберт, почти так же тихо.

– Ты сам говорил мне, что выбор есть всегда, – захныкала Джилл. – Ты постоянно твердил про свободу воли и все такое.

– Я не хочу расставаться. Я беспокоюсь за тебя, но знаю, что ты сможешь о себе позаботиться.

– Не хочу я о себе заботиться! – Джилл почти перешла на крик. Корабль был звуконепроницаемым, так что она могла шуметь сколько угодно, не боясь привлечь демонов. Но когда ее страдания отразились на лице, я предпочел бы, чтобы мы и дальше обсуждали невесомость. Да вообще что угодно, только не это.

– Вы обманули меня, – сказала Джилл, имея в виду всех троих. Если бы взглядом можно было убить, мы уже были бы размазаны по стенам.

Затем она принялась с удвоенной силой давить на нашу жалость.

– Вы меня не любите!

Так нечестно. После всего того, через что мы прошли вместе, они решили избавиться от меня. Я стала обузой для них. Разумеется, они не скажут об этом прямо. Они скажут, что хотят защитить меня. Могу поспорить на что угодно, что это следующее, что они скажут. Это для моего же блага, они не хотят снова подвергать меня смертельной опасности, бла, бла, бла. Что там может встретиться страшнее морского чудовища, которое чуть не сожрало нас, когда мы выбирались на берег? Что может быть опаснее, чем быть на волоске от гибели, спасая Кена из лап паука и парового демона? Или поездки на грузовике наперегонки с двумя ракетами, которые выпустил по нам костлявый? Бедный доктор Экерман называл их ревенантами. Он точно был помешан на странных названиях. Утверждал, что монстры очень похожи на кошмары нашего подсознания^[1]. Хотела бы я знать, что он имел в виду.

Дело не только в опасности. Сейчас нигде не безопасно. Кто сказал, что я вернусь на Гавайи в целости и сохранности. Даже если все пойдет по плану, на возвращение уйдут недели. Я буду в большей безопасности, если отправлюсь в космос с остальной командой. Только вот взрослые не любят, когда дети ошиваются вокруг, особенно подростки. Поэтому они врут, врут и снова врут. Они и представить не могут, насколько я им нужна. Наше путешествие к ракетному полигону не было похоже на прогулку в парке. Я во многом помогала им. Когда нам казалось, что проникнуть на полигон нереально, Арлин напоминала всем про план Б. Кен был прав: план Б – просто идиотская шутка.

Он заключался в том, чтобы проникнуть на ракету пришельцев и зайчиком прокатиться до Фобоса. Я пришла в бешенство, когда узнала о нем. Они-то думали, что я расстроена, потому что не могу лететь с ними. И эти люди считали меня тупым ребенком! Я напомнила им, что они не смогут оставаться незамеченными весь путь до Марса в такой маленькой ракете.

Фобос и Деймос – очень маленькие спутники, но они намного больше ракеты пришельцев. Флай и Арлин не знали, как остаться незамеченными даже там. Они столько раз рассказывали о своих приключениях, что я могла их наизусть пересказывать. Если они не могли избежать встреч с демонами на Деймосе и с ходячими мертвяками на Фобосе, нет ни малейшего шанса, что они смогут прятаться на корабле на всем пути к Марсу. И после этого у Арлин еще хватает наглости сказать мне не прятаться на корабле? Она наверное за тормоза меня считает.

Удивляюсь, чего они злятся, что капитан Идальго согласился со мной и признал, что прятаться на корабле пришельцев глупо. Он предпочитал испытать свою удачу и «забираться в колыбель к дьяволу» на одном из наших, земных кораблей, даже если нам самим придется им управлять. Но потом Флай напомнил ему, что без парней из ВМФ мы даже поднять его не сможем. Флай сделал столько всего невозможного и как никто другой понимает, что значит действительно невозможно.

Может, мне действительно лучше остаться. Если они не хотят брать меня в команду, значит, я создам больше проблем, чем помогу решить. Прийти к полигону было непросто. Проникнуть на него – еще сложнее. Кто взломал для них электронные системы и компьютеры? Человек, о котором я говорила, отражался в окне и был чертовски похож на меня. Хотя, мы не встретили ни одного монстра, пока не забрались на базу. Может, они все в отпуске? Те, что были внутри, похоже, спали. Никогда раньше не видела их спящими. Даже не подозревала, что они вообще спят. Флай и Арлин были всерьез настроены пострелять, но не встретили ни одной движущейся цели на своем пути.

Бедный Флай. Бедная Арлин.

Я не винила Альберта. В отличие от остальных, он умеет отключать в себе морпеха. Но я не думала, что он когда-нибудь меня покинет. До этого момента мне казалось, что он найдет способ убедить их забрать меня с собой. Как он мог меня бросить? Мы столько всего прошли, еще с Солт Лейк Сити. Полагаю, никто из нас не ожидал, что проживет так долго.

Сейчас, я полагаю, мне пора возвращаться на Гавайи. Всегда хотела увидеть остров Мауи.

Лучше бы они сказали, что больше не любят меня, или что не любили и раньше. Никогда не испытывала потребности в семье. Я выросла сиротой, и она мне попросту не нужна. Но сейчас я чувствовала, каково это – иметь семью. Мы были типа как семья. Не хочу, чтобы это прекращалось.

Меня бесит, что я сама не знаю, чего хочу. Они никогда не видели, как я плачу, не увидят и сегодня. Мне давно казалось, что все идет к этому. Что ж, похоже, тяжелое решение придется брать на себя. Флай относился к Джилл как к родной дочери, поэтому он не мог твердо стоять на своем. Все, что он мог сделать – беречь свою ненаглядную девочку как зеницу ока.

Роль мамочки давалась мне нелегко. Джилл была склонна все усложнять. Понять всю простоту ситуации было против самой ее природы.

– Мы оставляем тебя здесь, – сказала я ей, – потому что любим тебя. Настало время, когда ты можешь проверить себя на прочность. Ты больше не ребенок, не маленькая беспомощная девчонка. Ты доказала всем нам, что чего-то стоишь. Мы это поняли. Ты сама это поняла. И сейчас совсем не время вести себя как девчонка.

– Тогда почему…

– Да помолчи ты! – оборвала я ее. На нежности у нас совсем не было времени. – Ни слова, пока я не закончу. Ты была права, что не стоит и пытаться улететь на корабле пришельцев, когда у нас есть любой другой план. Мы бы не взяли тебя с собой тогда, не возьмем и сейчас. Все просто: рано или поздно мы окажемся в перестрелке.

Джилл смотрела на меня с предельным вниманием, не спуская глаз. Это могло означать только одно: она пытается сдержаться и не заплакать.

– Можешь делать все что хочешь, Джилл, – произнесла я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал как голос друга, а не мамочки. – Ты взрослая женщина. Ты можешь выйти замуж и завести детей. Ты можешь взять в руки оружие, присоединиться к оставшимся морпехам – тем, кто на нашей стороне, разумеется – и бороться с предателями. Человеческое общество разрушено, Джилл, но ты можешь помочь создать новое. Поэтому ты остаешься на Земле. Может быть, мы никогда больше не увидим свой дом. Для человечества ты можешь стать намного важнее нас, но повторюсь снова: ты не можешь лететь с нами. Понимаешь?

Несколько секунд Джилл смотрела мне в глаза. Казалось, она сдерживается, чтобы не прибить меня прямо здесь. Затем она очень медленно произнесла:

– Понимаю.

И я ей поверила.

↑ ¹ Оригинальный текст: all the creatures were like monsters from the id. «id» переводится как «подсознание» и id Software – название компании, которая выпустила игру Doom. Такая вот пасхалка.