12

– Кегля, какой у тебя сенсорный аппарат? – спросил я. – Ты можешь провести микроскопическое исследование надкапитана Токугавиты?

– Не могу, – ответила светящаяся зеленая сфера.

– Вот дерьмо, – проворчала Арлин. – Ладно, бесполезный мяч для боулинга. Где здесь ближайшая лаборатория с микроскопом?

В воздухе между нами возникла трехмерная голограмма. Наша каюта была подсвечена красным, на нее указывала стрелка с надписью «Сейчас здесь». В паре сотен метров впереди и на один уровень ниже подсветилось еще одно помещение – на этот раз зеленым. Кратчайший путь между двумя пунктами был обозначен кирпично-желтой линией.

Арлин постаралась поднять надкапитана, но у нее это вышло не лучше, чем у меня. Токугавита начал стонать, еще не придя в себя до конца, пока я направлялся к двери. Она была открыта! Что и говорить, самоуверенности надкапитану не занимать. Он наверное и подумать не мог, что мы сможем скрутить его. А может, из-за своей священной индивидуальности не мог допустить мысли о том, что мы с Арлин можем скооперироваться и напасть вдвоем. Каждому из нас по отдельности он легко надрал бы зад.

Закрыв дверь, я вернулся и обыскал Токугавиту. В небольшой кобуре на его сапоге я нашел нечто, подозрительно похожее на оружие. Кегля объяснил мне, как им пользоваться. Электрический разряд, порождаемый этой малышкой, мог вырубить человека на несколько минут.

– Арлин, – оправдывался я. – Просто не могу заставить себя причинять вред этим людям – теперь, когда знаю, что все мы по одну сторону баррикад в Войне Галактических Школ Критицизма.

– Понимаю, сержант, – девушка убрала локон мокрых волос с лица. Намокая, они становились цвета ржавчины.

– Хотела бы я, чтобы у нас были бластеры или что-то вроде них. Начинаю скучать по дому. Я хочу… хочу увидеть…

– …где жил Альберт и как он ушел?

Девушка улыбнулась и кивнула.

– Есть у меня одна идейка, Арлин…

Я повернулся к шару.

– Есть ли в твоей базе данных какие-либо записи о жизни Альберта Галлатина?

– Кое-что есть, – ответил он. – Полагаю, это тот самый Альберт Галлатин, который сопровождал вас на задании. После ранения на базе Фредов он вернулся на Землю. Два года служил в Корпусе морпехов, пока тот не расформировали из-за появления Земных Демократических Сил. Безупречная служба. Повышен до командора-сержанта. Получил звание героя Объединенного Земного Государства.

– Вот блин, – пробормотал я. – С такими наградами я бы и сам ушел из морской пехоты.

Арлин что-то пробурчала. Ее больше интересовала информация Кегли, чем мои как бы остроумные комментарии.

– Большая часть земных массивов была все еще под контролем Фредов. Они запретили образование, литературу, технологическое развитие. Умные люди стали вне закона. Галлатин посещал школу для бедняков, изучал биофизику. Особенно интересовался криогенной физикой. Разработал технологию для заморозки всех жизненных процессов на долгое время. Последние тридцать восемь лет прожил в Солт-Лейк-Грэд, проводя исследования в области состояния стазиса.

– Бог мой, – выдохнула Арлин. – Он пытался найти способ дождаться меня!

У меня мурашки пробежали по спине. Жутковато слышать, как человек безрезультатно потратил всю свою жизнь на исследования, чтобы в конце концов заморозить себя на века и дождаться возвращения любимой. Вот уж воистину любовь, которая не умрет, пока сами звезды не погаснут. Даже если бы шар для боулинга сообщил, что Альберт до сих пор жив, я не поверил бы в пользу от таких исследований.

– Галлатин внес существенный вклад в исследование состояния стазиса, опубликовал первую статью с описанием гипотетического процесса на нейронной ткани. Вручение ему Нобелевской премии транслировалось по скрытонету – тайной зашифрованной сети передачи данных, разработанной Альбертом и еще шестью учеными, которой пользовались исследователи, инженеры, военные, политические лидеры и миллионы других людей. Для справки: Фреды не раз пытались уничтожить скрытонет. Сорок семь лет не прекращались их попытки, пока они не проиграли войну и не улетели восвояси. Их неспособность обрушить весь скрытонет, очевидно, сыграла человечеству на руку в деле выпроваживания нежелательных гостей.

– Вперед, Альберт! – прошептала Арлин, закрыв глаза. Словно битва за Землю шла до сих пор, а не стала достоянием истории. По ее щеке прокатилась слезинка. Я отвел взгляд в небольшом смущении.

– Галлатин Альберт опубликовал двадцать статей в скрытосети с описаниями стазис-системы. Скончался на сто тридцать втором году жизни, тридцать первом году в ВНО, в Солт Лейк Грэд. Похоронен в Храме Народной Веры Церкви Иисуса Христа Святых последних дней^[1].

– ВНО? – переспросил я.

– Всемирное народное освобождение, – ответил Токугавита. Мы подскочили от неожиданности. Надкапитан пришел в себя, пока мы слушали историю жизни Альберта, и никто из нас этого не заметил.

– Мог бы и сам вам рассказать про Галлатина, – продолжил Токугавита. – Мы все про него знаем. Учился в школе. Народный герой. Его тело выставлено в Зале славы героев.

– Мы слышали, его наградили.

– А потом он умер, – вздохнула Арлин. Она села на кушетку, положила руки на колени и склонила голову. Я сделал то же самое, не спуская глаз с Токугавиты. Ровно через минуту (еще одна способность, которой мы научились на Пэррис-Айленд – точные внутренние часы) девушка встала, глаза ее излучали решительность. Она выглядела расстроенной, но сейчас уже могла совладать с собой. Узнать, что Альберт мертв – серьезный удар… но по крайней мере, теперь она знала точно. Никаких больше догадок и предположений.

– Галлатин Альберт мертв, – согласился Кегля. – Смерть констатировала Лавлейс Джилл, на тридцать первом году в ВНО.

– А когда появились прототипы стазис-систем? – спросила Арлин.

– Первый прототип сконструирован на тридцать седьмом году существования ВНО.

Арлин посмотрела на меня, ее лицо покрыла маска гнева и отчаяния. Шесть лет! Шесть лет, и он смог бы заморозить себя еще лет на тринадцать – до тех пор, пока технология разовьется в достаточной степени. Я снова не знал, что сказать, поэтому сказал первое, что пришло на ум.

– Черт возьми. Судьба умеет иронизировать.

Арлин позволила себе расслабиться, и на ее лице отразились все те чувства, которые она испытывала к Альберту: интрига, гнев, сексуальное влечение, любовь, забота, раздражение и снова любовь – это чувство осталось, когда ушли все другие. Девушка встала, покачиваясь.

– Я хочу вернуться, – произнесла она. – Положить цветок на его могилу. Флай, ты ведь учился в церковной школе. Ты можешь прочитать молитву или провести какую-нибудь службу, чтобы благословить его душу и не дать ей провести вечность в духовной Окинаве?

Под Окинавой мы подразумевали эдакий ад для морпехов. Я обнажил зубы, но это была не улыбка, а скорее оскал.

– Ты тревожишь мои личные страхи, АС. Если у землян больше нет веры, могут ли там вообще существовать священники? Как мне теперь исповедоваться?

Я вовремя заткнулся. Не хотелось произносить вслух ту ужасную правду, которую я только что осознал: мне не суждено исповедаться перед смертью. Если кто и отправится в ад, так это я – католик, который умер, не замолив свои грехи.

– Вставай, сопляк, – я дернул Токугавиту за ногу. – Давай посмотрим, что за микробов ты недавно подцепил.

Я открыл дверь и выскользнул наружу, надкапитан проследовал за мной. Арлин замыкала группу, удерживая его за рубашку и мягко намекая, что может в любой момент сломать ему позвоночник, если он хоть на шаг от нее отойдет.

Не успел я начать сожалеть о том, что пришлось покинуть Кеглю, и надеяться, что он никуда не денется, когда мы вернемся, как почувствовал глухой удар о лодыжку. Я опустил голову и увидел наш светящийся шар для боулинга. Он весело катился рядом, падал со ступенек и подскакивал точно как настоящий мяч. Я улыбнулся. Зрелище было слишком смешное, чтобы я мог сохранить серьезное выражение лица.

Мы прошли больше двухсот метров по коридорам. Как только мы начинали ощущать, что заблудились (не то, чтобы отряды морской пехоты когда-либо теряли ориентацию в пространстве, но все же), Кегля проектировал карту прямо в воздухе. Одному Богу известно, как он это делал. Технологии опережали нас на двести лет, и я понятия не имел, как эти голограммы проецируются.

Мы вошли в долгий узкий коридор, похожий на трубу. Когда мы преодолели половину этой кишки, прямо перед нами возник кто-то из экипажа. Я уже занес руку, чтобы от души ему врезать или даже отправить на тот свет, как вдруг до меня дошло, что он даже не смотрит на нас. Он стоял спиной к нам, напевая какой-то совершенно немелодичный ритм, копаясь в микросхемах и совершенно не обращая на нас внимания. Это хорошо. Никогда не видел никого здоровее, чем этот двухметровый бугай весом в полтора центнера, с длинными светлыми волосами, свисающими чуть ли не до задницы. Его униформа блестела на свету, что придавало ему сходства с мексиканским матадором. Даже на шляпе его были те же две шишки по сторонам. Я не смог сдержаться и крикнул «ole!»^[2], когда мы проходили мимо, но он ничего не ответил.

Пройдя коридор-кишку почти до конца, мы не заметили под ногами открытый люк и полетели в зияющую пустоту. Я грузно плюхнулся вниз, и мои ноги заскользили по разлитому по полу маслу. Знать не знаю, откуда оно тут взялось. Я поковылял вперед. Кегля катился рядом, освещая мне дорогу. Он весь вымазался в масле, но, похоже, его это не беспокоило. Я с сожалением вспомнил о своем снаряжении – там у меня был отличный фонарик, который светил чуть ярче, чем Кегля сейчас. Я шел по коридору, стараясь не размахивать руками, чтобы не упасть и не раскроить себе череп. Лишь однажды я споткнулся о соединительный шов двух металлических пластин. За спиной слышались ругательства Арлин вперемешку с молитвами. Она ужасно видит в темноте. Как бы трудно ни было пробираться наощупь мне, ей было труднее.

Тусклый красный свет засиял перед моими глазами. Я пригнулся, чтобы ни на что не наткнуться, и двинулся вперед, как локомотив состава из двух вагонов. Через какое-то время мне стало понятно, что свет шел из-за угла. Я скользнул вправо и столкнулся нос к носу с еще одним членом экипажа. На этот раз нам повезло меньше – он оказался одним из двух охранников, с которыми к нам явился Токугавита. Вот такие вот мы везунчики.

Надкапитан оказался на редкость быстрым засранцем. Он молниеносно соображал и чертовски быстро передвигался. Того, кто возник перед нами, мы с ним заметили одновременно, но вместо того, чтобы вытаращиться на него тупым взглядом, Токугавита врезал мне по почкам и толкнул в спину.

К счастью, охранник оказался тупым имбецилом. Новички его в тот момент не контролировали. Дай я ему секунд пять, и до него дошло бы, в чем дело, но у меня не было настроения поддаваться.

Я выставил вперед ногу, чтобы не упасть на живот, и повалился на надкапитана. Под моим весом Токугавита свалился на спину, и между мной и охранником появилось десять метров пространства.

Тот наконец проснулся и попытался взять контроль над ситуацией, но было уже слишком поздно. Я вскинул свое оружие и спустил курок. Раздался треск. Охранник закричал «кто!» или что-то в этом роде и упал на колени, не пробежав и половину расстояния до меня. Он завалился набок и затрясся в конвульсиях. Глаза его закатились, и я видел только белки, пронизанные пульсирующей красной сеткой сосудов.

– Вперед, – бросил я, переступая через охранника.

Арлин отвесила паникующему Токугавите злобного пинка и врезала ему пару раз в живот, чтобы преподать урок. Я был спарринг-партнером на тренировках по боксу в роте Фокс, которые проводились дважды в месяц, и сейчас мог буквально почувствовать, каково надкапитану.

Мы спускались по последнему лестничному пролету, когда Кегле зачем-то приспичило свалить люк прямо мне на ногу. Я сжал зубы, стараясь не орать от боли, и не расслаблял их, пока не смог идти дальше. После этого я заковылял по лестнице вниз, ведя за собой пленника. Лаборатория была заперта на электронный замок, но еще один залп из электрошокера решил эту проблему. Мы зашли внутрь и окинули взглядом нагромождение механизмов и электронных приборов, надеясь, что наш спутник-компьютер знает, что делать.

Он не знал. Мы водрузили Токугавиту на диагностический стол, после чего его интерес к тому, что мы собираемся делать, резко возрос. Я держал его, не давая ему вырываться. В голове непроизвольно возникло видение, как тучи микроскопических Новичков покрывают его тело, мои руки, залетают в рот, покрывают легкие… Я вздрогнул, но хватку не ослабил.

Арлин прошлась по комнате, изучая подписи на машинах.

– ОПЖ. Основные показатели жизнедеятельности. Не то… АвтоХирург, Лазер, КлэйвДел… смотри, Флай. Может, эта штука может разделить пару из двух клэвийцев?

– Без понятия, Арлин. Давай читать эти долбаные подписи дальше. Где-то здесь должна быть мини-лаборатория для микробиологических исследований.

– МикроЛаб? – спросил надкапитан. Я так долго думал о нем исключительно как о пленнике, что и думать забыл, что перед нами живой человек со своими беспокойствами.

– Подхватил что-то? Болен? – в его голосе сквозил страх. Он дернулся, пытаясь освободиться из моей хватки.

– Кажется, ты подцепил кое-какую инфекцию, – уклончиво ответил я. Слишком много волнения в голосе. Токугавита побледнел, запаниковал и стал вырываться с удвоенной силой. Я навалился на него всем своим весом, буквально вдавливая его в мягкий диагностический стол.

– Да не дергайся ты! Или хочешь, чтобы я тебе подзатыльников отвесил, от которых ты вырубишься нахрен? Я могу, если что.

Распознав угрозу в моем голосе, он мгновенно успокоился, но я все еще мог чувствовать бешеный ритм его сердца.

– Я умру? Умру? Умру?

– Эта инфекция не смертельна, – проворчал я. – Вы охотились за Новичками – пришельцами, которые разгромили Фредов. Мы полагаем, именно туда они и отправились.

– Куда? Как?

– ВанКлиберн, ЭлектроСтим, – читала Арлин. – ПолуТранс, ПолуРавн, ПолуПоз.

– Пришельцы, которые развиваются с невероятной скоростью. Мы думаем, что они эволюционировали в микроорганизмы и проникли во всех вас. Вот почему временами вы проявляете чудеса изобретательности, вот как вы построили этот корабль и… и много чего еще.

– На мне? – надкапитан оглядел себя. Мускулы его тела дрожали от напряжения. Понятия не имею, чего он ожидал увидеть. Если бы Новички были видны невооруженным глазом, их бы давно заметили.

– Нам нужно проверить тебя на… как ты там сказал?

– МикроЛаб там, – Токугавита указал на последний прибор в ряду, окружающем стол.

– Арлин! – крикнул я, указывая туда же. В следующую секунду она уже была там.

– МикроЛаб/МолекуЛаб… То что нужно, Флай!

– Тащи сюда. Току, как эта штука работает? Мы хотим осмотреть тебя и выяснить, сидят ли в тебе Новички.

Надкапитан заерзал.

– Ну давай, вспоминай уже! Можешь сам взять образец, если так боишься.

– Арлин?

Она заскрежетала зубами от досады.

– Блин, Флай, это ты должен был говорить. У кого из нас, в конце концов, три полоски на погонах? Честно говоря, я и к Фредам не относилась бы с таким недоверием.

Я не спеша ослабил захват. Токугавита сел на столе и посмотрел, не собираюсь ли я снова его скрутить. Я не двигался. Надкапитан слез со стола, но его ноги настолько ослабли, что он не устоял и рухнул на пол. Затем он не без труда поднялся и посмотрел на МикроЛаб, который протянула ему Арлин. Он уставился на ряды кнопок, очевидно не зная, как это работает.

– Ты врач? – спросил я. Надкапитан покачал головой. Его бледная рука металась от одной кнопки на сенсорном экране к другой, пока наконец не остановилась над кнопкой с подписью «Образец».

Он засунул руку в маленький проем, напоминающий отверстие кофе-машины, из которой льется напиток. Сверкнула вспышка, и он судорожно выхватил руку. На пальце зияла небольшая зарубка, которая кровоточила потом еще несколько минут.

– Вы можете как-то проецировать изображение, чтобы и мы могли его увидеть? – спросила Арлин. Токугавита уставился на нее в недоумении. Кажется, рана на руке интересовала его куда больше. Может, он боялся, что истечет кровью и умрет.

Все это выглядело так странно. Они сходят с ума от страха при малейшей опасности. Не только надкапитан – Хосепаз вел себя похожим образом, когда я приставил нож к его горлу, даже те клоуны за ужином пришли в ужас от оброненного ножа. Но когда им становится понятно, что травма не смертельна, весь страх моментально испаряется. Я мог найти этому только одно объяснение: они верят, что не существует ничего кроме материального мира, а смерть – это конец всему. Нет ни душ, ни призраков, ни духовных сообществ. Может, именно поэтому они были такими кончеными индивидуалистами. Если не существует ничего кроме них самих, с чего бы им объединяться в общество? Такая аномия – недостаток моральных качеств, веры – вела прямиком к их нелепому атомизму. Если никто не верит даже в выживание собственного вида, почему бы каждому человеку не быть самому по себе? За борт всех женщин и детей, я сам поплыву в спасательной шлюпке!

У меня возникла идея. Возможно, Новички каким-то образом воздействуют на экипаж, внушая им мысль, что раз уж мы единственная раса в галактике, представители которой умирают навсегда, смерти нужно бояться больше всего на свете. Новички так опасались людей, которые во что-то верят, что превратили их страх смерти в своеобразную вакцину от смелости. Может, у нас с Арлин был иммунитет к ней? Я потряс головой – незачем лезть в эти мысленные дебри.

Наклонившись над прибором, я взглянул на экран, который одновременно был и сенсорной панелью. Напоминает игровой автомат. Большинство кнопок были подписаны каким-то бессмысленным набором букв, но в левом нижнем углу выделялась оранжевая кнопка с подписью «Вид». Я нажал ее наугад.

Перед нашими глазами внезапно появился ломоть сыра. Я отскочил назад и только потом понял, что это трехмерная проекция пробы, взятой у Токугавиты, увеличенная в тысячи раз. Кнопка чуть ниже оранжевой была подписана «+ Увл -». Я нажал на «+», и кусок сыра на проекции увеличился. Его внешние грани пропали, размер самой проекции не изменился. Трехмерную модель явно можно было как-то вращать, но я понятия не имел, как именно.

Кнопку «+» я не отпускал, и через какое-то время масштаб уменьшился настолько, что мы смогли разглядеть крошечные точки отдельных клеток тела. Когда он стал еще меньше, мы разглядели еще более мелких созданий на них. Разумеется, все тело надкапитана было покрыто бактериями, но мы искали среди них что-то, что выглядело бы необычно. Безрезультатно. Может, Новички эволюционировали в микробов, которые внешне ничем не отличаются от остальных?

Еще несколько минут я стоял как дурак, пялясь в экран и не отпуская кнопку уменьшения масштаба. В конце концов я смог разглядеть отдельные хромосомы, но по-прежнему не видел ничего странного. Мы зарывались все глубже и глубже, как на том аттракционе, который был в калифорнийском Диснейленде во времена моего детства. В конце концов я увидел двойные спирали – ДНК, РНК или что-то вроде того.

– Почему они такие темные?

– От таких маленьких объектов, – ответила Арлин, – видимый спектр световых волн уже не отражается. При работе с отдельными атомами ученые выстреливают в них электронами и наблюдают за их траекторией. Никаким другим способом мы не можем изучать взаимодействие объектов на уровне ангстремов^[3].

– О. Ну конечно.

На самом деле я понятия не имел, что она только что сказала, но понял одну важную деталь: прибор не сломан, он работает как положено. По законам физики, лучшее изображение невозможно в принципе.

Когда я увеличил изображение настолько, что смог разглядеть отдельные нити ДНК, я наконец нашел то, что искал: нашим глазами предстала целая серия сложных кольцеобразных тройных спиралей. Вне всяких сомнений, обычной человеческой ДНК это не свойственно.

У меня во рту пересохло, когда мы разглядели Новичков. Вот они где окопались. Не совсем микроскопического размера, но не больше молекулы.

Эти крошечные создания контролировали мысли и поступки надкапитана всякий раз, когда их решения не совпадали с его личными. И как, черт возьми, нам сражаться с теми, кто спокойно пролетит сквозь любую пулю, варьируя между молекулами?

Эта мысль внушала мне трепет, но я был слишком увлечен, чтобы испугаться.

↑ ¹ «Церковь Иисуса Христа Святых последних дней» – другое название мормонов.

↑ ² «Браво!» (мекс.).

↑ ³ 1 ангстрем = 10^(-10)м.