21

Блинки Абумаха продолжал кружить над Храмом, обдумывая мой приказ.

– Э-э… – колебался он, – не уверен… не уверен, сэр, что это чертовски хорошая идея – на ту круглую штуку.

Мы с Арлин посмотрели друг на друга, после чего оба взглянули на Абумаху испепеляющими взглядами.

– Флай, можно я?

Галантным жестом я показал ей, что разрешаю.

– Блинки, дорогой, не пойми меня неправильно. Процитирую слова майора Конга из доктора Стрейнджлава: «я был на международной ярмарке, на пикнике, даже на родео, но ничего глупее все равно не слышал!»

Глаза пилота выражали одновременно и облегчение, и досаду.

– Несерьезно? Просто шутка? Ужасно смешно… ха-ха!

Его смех казался искренним, но звучал так, будто Блинки не знал точно, над чем смеется.

– Посади корабль в двухстах метрах от храма, – прояснил я ситуацию. – Давайте, э-э, прогуляемся немного.

Мы торжественно приземлились и исполнили маленький победный танец прямо у корабля. Клэвийцы, которые отпраздновали прибытие еще на орбите, к нам не присоединились. Ну и слава Богу. Не думаю, что смог бы осилить еще хоть каплю того ликера со вкусом зельца.

Наконец мы закончили вихляться и отправились к Храму. Арлин бежала впереди и тянула нас всех за собой, как щенок-непоседа на поводке. Сэарс и Робак с утомленными лицами замыкали колонну. И бедный Флай Таггарт, лейтенант Флай Таггарт, застрял между ними как косточка в зубах.

Храм возвышался менее чем в двухстах метрах от нас, загораживая собой полнеба. Его вершину скрывали грозные темные тучи.

Не успели мы пройти полсотни шагов от корабля, как близнецы внезапно остановились.

– Будет ли с нами все в порядке, – нервно произнесли они.

– Да, все в порядке, – заверил я их.

– Нет, нет, не вопрос! Будет ли с нами все в порядке, звонит телефон наши дядюшки.

– Чего? – я почесал затылок. В их фразе было даже меньше смысла, чем обычно.

Арлин, которая сейчас не видела перед собой ничего кроме входа в Храм, с нетерпением воскликнула:

– Ну, Флай, проснись уже! То есть, лейтенант. Они говорят, что не хотят идти дальше. Им надо позвонить своим дядюшкам на лунную базу, которые прилетят сюда и отвезут их домой.

У меня челюсть отвисла.

– Ребята, это точно то, что вы хотели сказать?

– Если нехорошим типичным английским Арлин Сандерс, это да, – ответили они.

– Сэарс… Робак… А вас не напрягает тот факт, что вы покинули базу Клэйва лет пятьсот назад?

Они схватили друг дружку за голову и стали энергично ими раскачивать – выражение досады от того, что я не могу понять очевидного.

– Да, да! С нетерпением поэтому дядюшки ждут и ждут, когда Сэарс и Робак вернутся!

Я пожал плечами. Я могу понять, когда мне стоит признать поражение.

– Ну что ж, прощайте, парни. Приятно было полетать с вами, хоть и не скажу, что всегда.

Даже Арлин отвлеклась от созерцания места упокоя своего любимого и улыбнулась на прощание.

– Пока, ребятки. Не ешьте тухлые кубики Фредов.

Похоже, клэвийцы были немного смущены.

– Только один кусочек съели, – ответили они.

Не говоря больше ни слова, Сэарс и Робак развернулись и синхронно зашагали, бормоча что-то друг дружке. Они исчезли за высокой и древней на вид колонной, которая поддерживала статую кого-то, похожего на Бригама Янга, и мы никогда больше их не видели.

До Храма мы с Арлин топали молча. Тут и нечего было говорить. Она прекрасно понимала, кого хочет там найти. Я прекрасно понимал, что она лишь обманывает сама себя.

У здания была гигантская величественная дверь – и, говоря «гигантская», я имею в виду не просто «огромная»! Одна только дверь была больше, чем весь Храм до вторжения Фредов. Но как только мы ее коснулись, она быстро и бесшумно отворилась, и изнутри до нас донесся целый хор колоколов, как будто оркестр ангелов играл в честь нашего возвращения после такого тяжкого испытания. Вероятно, на заднем фоне звучал вокал Генделя, но я его не расслышал.

Внутри Храма было на удивление пусто. Такое огромное строение – и пустое внутри! Я почувствовал себя в центре вулканического кратера. Когда-то на этом месте был огромный город, много храмов и церквей, и вот… А на возвышении в самом центре стояла точная копия оригинального Храма мормонов.

Арлин указала в сторону комнаты отдыха.

– Здесь, – сказала она, уточняя очевидное.

Нам потребовалось минут двадцать, чтобы пересечь малый Храм. Над нами возвышался потолок его современной версии, усеянный драгоценными камнями, которые, должно быть, из жутко дорогих вещей превратились в красивые безделушки. А я-то надеялся, что за пятьсот лет человечество научится производить идеальные драгоценные камни.

Но видок все равно был загляденье. Они не просто усыпали потолок сверкающими бриллиантами – они изобразили целые зарисовки в цвете, используя все возможные камни, от рубинов до изумрудов, синих сапфиров, гранатов. Ну и без бриллиантов не обошлось. Это не была показушная красота, ведь теперь каждый бродяга с улицы мог оформить свою коробку в таком стиле, но оторвать глаз все равно было сложно.

Взглянув в последний раз на сцену, где ангелы показывали Отцам Церкви Солт-Лейк-Сити (еще до того, как он стал Солт-Лейк-Грэд), я проследовал за Арлин во внутреннее помещение Храма. Мне казалось, что она даже не взглянула на потолок.

Внутреннее помещение выглядело в точности как и раньше. Абсолютно. Не могу гарантировать, но как по мне, если сделать полупрозрачный снимок старого Храма и наложить его на такой же снимок нового, они идеально сойдутся друг с другом, за одним исключением: внутри нового помещения было абсолютно пусто, не считая невероятно красивого органа – и могу поспорить, последний был в идеальном состоянии.

Мы медленно переставляли ноги, а звуки наших шагов подхватывало меланхоличное эхо. Арлин склонила голову. Не думаю, что она молилась – скорее, была потрясена тем, что находится в том месте, где жил ее возлюбленный. И где его жизнь оборвалась. Я хотел взять ее за плечо, успокоить, но все-таки сейчас она хотела быть рядом совсем не со мной.

Впереди я увидел черный круг на полу. Подойдя поближе, я понял, что это круглая дыра. Дыра в полу? Когда нас разделяло десять метров, послышался скрежет. Когда мы подошли к ней вплотную, я увидел платформу небольшого лифта… и стоящую на ней одинокую фигуру, что поднималась из темных глубин, чтобы поприветствовать нас.

Арлин замерла в удивлении.

– Джилл! – закричал я и бросился вперед.

– Стоп, стоп! – ответила Джилл, выставив руки. – Попридержите коней, ребята. Я на самом деле не я – в смысле, я на самом деле не здесь. Это просто трехмерная проекция, и если ты попытаешься заграбастать меня в объятия, то пролетишь сквозь меня и рухнешь на колени… Флай.

Она выглядела в точности как тогда, когда мы с ней распрощались – год и пять веков назад. Может, она чуть выросла, но ее волосы остались такими же светлыми и беспорядочно уложенными. У нее была та же полуулыбка и такие знакомые глаза, она все еще не наносила макияж (слава Богу). На ней был потрясный черный кожаный пиджак, лайкровые гимнастические шорты, обтягивающие ее зад и бедра и прозрачные пластиковые боевые сапоги. Я встал и уставился на проекцию. Готов поставить зарплату за два месяца, что это действительно была та самая Джилл. Наша Джилл.

– Черт возьми! – крикнула она мгновение спустя. – Вы в самом деле Флай и Арлин!

– Мы сто раз это говорили! – воскликнула моя боевая подруга.

– Ну да. Но я вам не верила, даже когда вы ответили, ну, на тот вопрос. Теперь, когда вы здесь, я провела ДНК-тест. Похоже, что вы – это действительно вы!

Анимированное изображение Джилл (просто программа искусственного интеллекта, по ее же словам) открыло рот в точности как это сделала бы живая Джилл. Она наклонилась и положила обе руки на колени, чтобы взглянуть на нас с другого ракурса.

– Блин, как вам удалось прожить четыреста восемьдесят три года? Ах, да… относительность! Так ведь?

Арлин кивнула, шмыгнула и вытерла нос рукавом своей формы.

– Джилл, я… не хочу выглядеть бестактной, но…

Пятнадцатилетняя девчонка встала в полный рост и сложила руки таким образом, что стала намного больше походить на подростка своего возраста.

– Не волнуйся, Арлин. Я не собираюсь проецировать рядом с тобой голограмму Альберта. Ты бы такое не оценила, понимаю. Я здесь с другой целью – проводить вас вниз на лифте. Там вас ждет сюрприз.

Она подождала немного, и когда никто из нас не шелохнулся, нетерпеливо поманила рукой.

Мы встали к ней на платформу, которая в то же мгновение поехала вниз. Я не задавал голограмме никаких вопросов – просто не знал, о чем спрашивать. Я решил, что все это может подождать. Мы всегда сможем вернуться сюда и расспросить ее, как прошла ее жизнь. И даже получить копии написанный ею книг, с автографами! Я бы ее пристрелил, если она не сохранила для нас парочку копий. Вот только она уже была долгое время мертва и похоронена, или что там сейчас делают с мертвыми.

От этих мыслей мурашки по коже побежали. Я много раз украдкой смотрел на «Джилл», пытаясь не думать о том, что она давным-давно мертва. Хоть я и знал заранее, что все эти гонки по Вселенной на околосветовых скоростях не принесут ничего кроме страданий, желудок все равно свернулся в узел. Черт возьми! Я делал то, что должен был. Мы оба делали то, что должны! Ну почему, во имя всех святых, нам пришлось заплатить за это такую ужасную цену? Все, кого мы когда-либо знали – кроме нас самих – были давным-давно мертвы!

Мы спускались около шести минут. В шахте было черным-черно, но в конце концов мы увидели светящуюся синюю дверь. И проехали мимо нее без остановки!

– Первый уровень подземелья, – объявила Джилл. – Кнуты и пытки. Прессы, железные клетки и летучие мыши.

Ее поза точь-в-точь повторяла положение «вольно»: ноги на ширине плеч, плечи расправлены, руки заложены за спину.

Мы спускались еще какое-то время. Я вытянул руку вперед и почувствовал, как пальцы скользят по стенам шахты. Платформа шла вниз медленно, неторопливо… как и подобает лифтам в святом месте.

Еще одна дверь возникла в поле зрения, на этот раз красная.

– Второй уровень подземелья, – сказала Джилл. – «Железные девы», тиски для пальцев, клетки с крысами… женское нижнее белье.

Арлин хрюкнула, всеми силами стараясь сдержать улыбку. В конце концов, это святое место!

К третьему этажу мы спускались дольше всего. Могу поклясться, что мы проехали двенадцать минут в тишине. Ну, может, чуть меньше. Перед нами возникла простая деревянная дверь, и платформа наконец остановилась. Дверь открылась, явив нашему взору свободный коридор.

– Третий уровень подземелья, – продекламировала Джилл. – В-С-Е-М на выход!

Мы вышли из лифта и я остановился, ожидая, пока Джилл к нам присоединится. Она лишь покачала головой.

– Прошу простить, капрал… то есть, сержант…

– Лейтенант, – поправила ее Арлин.

– Правда? Круто! Прошу простить, лейтенант и… э-э… младший капрал. Ни одна голограмма не должна покидать платформы. Это вроде как правило.

Грустно улыбнувшись, она медленно растворилась в воздухе – сначала ноги, потом все выше и выше, пока не осталось ничего кроме этой самой улыбки. А мгновение спустя исчезла и она.

Арлин вздохнула.

– Мне всегда нравилась эта книга, – выдала она свой очередной фирменный бессмысленный комментарий.

Коридор уходил в стороны в обоих направлениях, но прямо перед нами мелом было нацарапано «Д.Л.» и указывающая влево стрелка.

– Джилл Лавлейс, – одновременно сказали мы с АС.

Мы пошли туда, куда указывала стрелка.

Нам пришлось миновать целую сотню всяких поворотов, закоулков и дверей. Здесь, на третьем этаже этого «подземелья», был целый лабиринт! В основном нам попадались офисы, но некоторые помещения выглядели как лаборатории. Совсем не похоже на танки и части артиллерийских установок, хранившихся под оригинальным Храмом, но и построен его младший собрат в более мирные времена. Мы бы моментально заблудились без написанных мелом инициалов и стрелок. Я был благодарен за такую отсылку к самому первому нашему заданию: на Фобосе именно так я понял, что Арлин до сих пор жива, и нашел ее.

В конце концов стрелки привели нас к двери в огромную лабораторию. Через окошко в двери я увидел комнату, такую же просторную, как и внутреннее помещение Храма, но забитую лабораторным оборудованием. Детектор движения засек наше приближение и выдвинул перед нами сенсорную панель размером с ладонь.

Мы с Арлин остановились и обменялись взглядами. Меня взволновал проблеск дикой надежды в ее глазах.

– Слушай, Арлин, отпусти ты уже свои мечты. Ты же знаешь, что Альберта мы не найдем, так хватит постоянно думать об этом! Я не хочу, чтобы ты была разбита потом, когда мы узнаем всю правду.

Она лишь посмотрела на меня в ответ, выражение ее глаз ничуть не поменялось.

– Ты собираешься ее открывать, или это мне сделать?

Я склонил голову. Уверен, замок открывал отпечаток любой из наших ладоней. Все они были в старой базе данных ФБР, и Джилл наверняка взяла их оттуда. Арлин вытянула руку и, помедлив момент, дотронулась ладонью до панели. Я услышал громкий щелчок, и дверь отъехала вниз так быстро, что я почти не заметил ее движения.

Мы зашли в огромную лабораторию, и дверь закрылась за нами, снова запертая на замок. Программа ИИ Джилл вполне могла запереть нас здесь, и тогда мы не выберемся, пока она сама не решит нас освободить. Мы немного походили вокруг, оглядывая комнату: столы, столы, столы, заваленные сложными механизмами и странными закрученными трубками. Штабеля крошечных устройств, подозрительно похожих на компьютеры, соединенные в нейронную сеть. Капсулы, достаточно большие, чтобы вместить человека. Капсулы, в каждой из которых был человек. Несомненно, они находились в какой-то форме стазиса. Вокруг было расставлено полно изделий из стекла – пробирки, мензурки, флаконы… все понимают, о чем я, но в лаборатории на такие вещи не обращаешь внимания – мозг подмечает их на автомате.

В центре помещения возвышался большой саркофаг, похожий на те, в которых хоронили мумий. Мы подошли к саркофагу. Я вытянул руку, но Арлин схватила ее, чуть не переломав мне кости. Я точно знал, кого она ожидала там найти и кого точно не найдет. К сожалению, я оказался прав. Когда мы подошли ближе, стало очевидно: кто бы там ни был похоронен, это не Альберт. У этого кого-то были мои пропорции тела, а для Альберта саркофаг был слишком мал.

Но никто из нас не был готов к тому, что мы увидели: внутри саркофага лежало тело пятнадцатилетней Джилл! На ней не было одежды, она лежала в спокойной расслабленной позе, и со стороны могло показаться, что она просто спит. Разве что ее грудь не вздымалась.

Арлин склонилась над саркофагом, пока я оглядывал тело, стараясь не смотреть туда, куда мне смотреть не положено.

– Господи, Флай, – произнесла девушка. – Это же клон!

– Э-э… клон? Как ты узнала?

Арлин протянула руку, достала дощечку и показала ее мне:

Спящий Клони…
Пальчик уколов, она забылась вечным сном,
И сотни лет ей суждено лежать во сне в том,
Пока в один момент она не пробудится
От поцелуя прекрасного принца.

Мы с Арлин уставились на Джилл.

– Ты правда думаешь, что она жива? – спросил я.

Арлин покачала головой.

– Джилл бы так себя консервировать не стала. Она предпочла бы прожить нормальную жизнь и умереть естественной смертью, или по крайней мере заморозиться, будучи взрослой. Нет, готова поспорить, что это клон, выращенный до того возраста, какой она была, когда мы улетели. Должно быть, она не помнит ничего, что было после.

– А нас она вспомнит?

– С чего бы ей нас забывать? В настоящей Джилл не было столько жестокости, чтобы так с нами поступать, Флай… чтобы мы узнали ее, но она не узнала нас. Чтобы мы увидели ее такой же замкнутой и угрюмой, какой она была, когда монстры убили ее родителей.

Арлин осторожно коснулась стеклянной поверхности саркофага.

– Подожди еще немного, родная. Мы вернемся за тобой, как только посмотрим на твой подарок.

– Может, это он и есть, – предположил я, указав на тело, но Арлин энергично покачала головой.

– Включи мозги, Флай! Она, конечно, та еще зараза, но точно не такая эгоистка!

Наверху лежала брошюрка. Я взял ее и пробежался по ней глазами, после чего остановился и воскликнул:

– Святая корова! АС, ты знаешь, что это такое?

Я протянул ей буклет. Заголовок гласил: Все секреты деконструктивистов в Самой Тупой Войне в Истории Галактики. Автором значилась Джилл Лавлейс, доктор философских и юридических наук, дипломированный аудитор.

Здесь приводилось краткое содержание, но мы оба знали полную историю. Каким-то образом Джилл удалось выведать у кого-то – может, у клэвийцев, дядюшек Сэарса и Робака? – все тайны, до которых мы не докопались. Даже главную цель всей этой войны! Все верно, Шестимиллионлетняя Война началась как еще один стратегический ход Фредов-деконструктивистов, планировавших между делом захватить Землю и уничтожить человечество. Все началось с этой войны.

Я не буду цитировать текст целиком. Он объемен и написан очень неплохим языком, а я не хочу выглядеть еще большим дураком, пытаясь без ошибок пересказывать все это компьютеризированным сленгом Джилл. Вместо этого я вкратце расскажу о самом обидном, самом унизительном… или, по мнению Арлин, самом смешном секрете: война, которая длилась вот уже шесть миллионов лет, началась из-за разногласий двух школ литературного критицизма!

В конце концов нам удалось составить полную картину. Согласно записям Джилл, так называемая «Древняя Раса», построившая первые Врата и раскидавшая по галактике зоны искусственной гравитации, оставила после себя крайне скудное наследие – одиннадцать фрагментов истории.

Вот и все, из-за чего началась изощренная технологическая гонка, которая продолжалась как минимум три миллиарда лет: Врата, зоны гравитации и одиннадцать отрывков истории. Все технологические гонки в галактике, стартовавшие примерно в наше время (шесть-семь миллионов – совсем незаметный отрезок на временной шкале в три миллиарда лет), начались с целью провести анализ этих фрагментов. Каждая раса использовала свои методы и строила свои теории, свои школы литературного критицизма. Но поскольку литературный критицизм в своей основе – не что иное, как проекции заморочек критика, на деле у всех получались разные картины того, кем были представители этой Древней Расы.

В конце концов словесная война переросла в настоящую, и многие важные литературные критики пали на поле боя. Правда, это уже никого не волновало. Но когда представители одного объединения – деконструктивисты – решили положить конец спору и «деконструктивировать» Клэйв (в чем потерпели поражение), Великое Разделение Мнений стало законом, а потом и обычаем, который в миллиард раз крепче любого закона. Шесть миллионов лет, плюс-минус месяц, деконструктивисты и гиперреалисты пытались стереть друг друга в порошок и распространить свое учение по всей галактике, чтобы нужным образом переписать историю.

Вот и вся причина! Как сказала Арлин, цитируя «1984»: Кто имеет контроль над прошлым, тот контролирует настоящее. Кто контролирует настоящее, тот контролирует будущее.

И когда наши предки только-только слезали с деревьев, глядя в ночное небо и считая Луну глазом Бога, эти чудаки убивали друг друга по всей галактике за свои чудные интерпретации одиннадцати фрагментов. А когда они устали выбивать дух друг из друга, деконструктивисты решили принести свое слово на нашу родную планету! Блин, эта Вселенная полна чудес. Я всем сердцем люблю каждый ее сантиметр. Нет, правда.

Я отложил брошюру, сопротивляясь желанию запустить ею через всю комнату. Гори они все в аду – и гиперреалисты, и деконструктивисты, и все им подобные! Мне совершенно до лампочки эти одиннадцать фрагментов, я знаю миллион других способов бесцельно потратить время.

Мы бродили вокруг пару минут, и вскоре я услышал радостный вскрик Арлин. Еще один указатель! Надпись «Д.Л.» и стрелка, указывающая в маленькую комнатку.

Та была закрыта на самую обычную дверь со старомодной рукояткой. Я повернул ее, и дверь отворилась.

В комнатке было пусто, не считая одного карточного столика, на котором даже пыли не было. На столике стояла маленькая черная коробка с одиноким немигающим желтым огоньком. Мы с капралом вместе подошли к столику и вместе увидели одно-единственное слово на левой стороне коробки. Оно было написано от руки, и я сразу узнал ужасный почерк Джилл. Одно-единственное слово: Альберт. Мы уставились на коробку. Ноги Арлин подкосились, и она неуклюже рухнула на задницу, но не отвела взгляда от коробки с желтым огоньком.

Альберт!

Альберт?

Я не знал, что сказать, поэтому решил молчать в тряпочку и просто быть морпехом. Semper fi, Mac… Я могу понять, когда мне стоит признать поражение!