5

Мы оттащили наш отвратительный трофей на корабль и свалили его на стол прямо перед близнецами. Они так на него вылупились, что я испугался, не опустеют ли их глазницы.

– Что такое это?

– Я надеялся, что вы мне расскажете, – проворчал я, приняв скучающую позу а-ля «я это все уже видел и не раз». Тот факт, что гориллы Магилла что-то не знают, удивил меня не меньше, чем их – само тело.

– Вы хотите сказать, что это совершенно новый вид, который вы раньше никогда не видели?

– Нет, – ответили они. – Но он ужасен. Цвет тела неправильный, а глаза просто отвратительны. Где вы его нашли?

– Корабль на него приземлился, – объяснила Арлин. – Это может быть Новичок, один из тех, про кого говорил Румпельштильцхен?

– Ну, кто-то Фредов истребил, в этом нет сомнений, – ответили близнецы. – Если здесь нет других форм жизни, логично предположить, что...

– Здорово, здорово, – прервал их я. – Вы можете его воскресить? И постарайтесь ничего ему не отрезать. Я сдержался, когда вы резали Румпельштильцхена, но в этот раз вы весь мой обед увидите.

Вместо ответа близнецы схватили аппарат УЗИ, рентген и с их помощью стали строить компьютерную анатомическую модель Новичка. Через полчаса они перетащили тело в круг из материала, похожего на бамбук – возможно, фредовский аналог томографа или картографа Кронке, которым пользовались их доктора.

Мы с Арлин в это время перебирали в памяти все научно-фантастические фильмы, которые посмотрели в свое время. Моей подруге казалось, что неведомое создание похоже на пришельцев из Контакта, а я настаивал на гигантской версии существ из Инопланетянина. Через час и десять минут после исследования Сэарс и Робак наконец ответили:

– Да.

Мне потребовалось время, чтобы понять, на какой вопрос они только что ответили.

– Да? То есть, вы сможете его воскресить?

– Мы воскресить его сможем, если вторую часть найдешь ты.

– Вторую часть? Ребят, он там один лежал. У него нет брата-близнеца.

Несколько секунд они не сводили с меня глаз, но я не был уверен, что они догнали, о чем я. Клэвийцы всегда ходят парами, говорят парами, все делают парами. Одно существо, без пары, они даже разглядеть не смогут. Если вы стоите в одиночестве, они видят призрачную фигуру рядом с вами. Если вас трое – А, Б и В – клэвийцы тоже увидят троих: А и Б, Б и В, А и В. Мы выяснили это, когда Идальго еще был с нами.

Сэарс и Робак были инопланетными послами, так что им пришлось поучиться взаимодействовать с одиночными существами. И все же, иногда они забывались.

С выражением боли и обиды на лицах они перетащили тело на операционный стол, выяснили, что стало причиной «смерти» Новичка и устранили эту причину. Таким образом можно было воскресить любое живое существо в галактике. Кроме нас, людей.

Долгое время близнецы исследовали тело на предмет физических повреждений, но ничего не нашли. В конце концов они решили эту задачку: Новичок умер от голода. Очевидно, его случайно оставили тут, и у него закончились питательные таблетки. Перед самой смертью он лег на посадочную площадку в надежде, что его найдут и воскресят. Надо признать, он был тот еще везунчик: ляг он на пару метров поодаль, и шмяк!

Увы, мы ничем не могли ему помочь. Никто из нас понятия не имел, чем именно питаются Новички. Сэарс и Робак провели биохимический анализ и, по их словам, отделили необходимые питательные вещества. Они посмотрели, что из этого можно добыть на планете Фредов, после чего должны были вынести заключение, что в организме Новичка вышло из строя и как вернуть его к жизни.

В результате нам с Арлин пришлось потратить день-два, играя в исследователей. Мы обошли корабль, составляя карту всех «объектно-ориентированных» отсеков ультраиндивидуалистов Фредов. Ирония судьбы: мне и в самом кошмарном сне не могло присниться, что такой индивидуалист как я будет сражаться на стороне радикальных коллективистов из Клэйва. Но морпехи не играют в политику – они лишь помогают ее насаждать.

Мы частенько возвращались проверить близнецов. Мне бы не хотелось, чтобы они воскресили Новичка, не потрудившись даже нас подождать. В конце концов, они объявили, что все готово. Они смешали различную органику в одну питательную смесь, поместили туда Новичка и два дня пропускали через него слабый ток. Затем одним скачком они увеличили напряжение, заставляя его сердце снова начать биться. Существо застонало, взмахнуло руками и поднялось на ноги – снова живое.

Новичок медленно изучил каждого из нас. Особенно долго он задержал взгляд на близнецах. Существо не пыталось сбежать, напасть на нас или даже просто слезть с операционного стола. Думаю, он не знал точно, сколько нас на корабле, и ему не хотелось мутить воду раньше времени.

С самого момента возрождения существо стало понимать нашу речь. Я попросил Арлин прикрыть меня. Через шесть секунд Новичок уже понимал все слова, что я использовал (Арлин, имя, ты, я, предлоги, прикрыть) и наполовину понял структуру нашего языка (вопрос, выражение). Я задал ему несколько простых вопросов. Через мгновение он ответил мне на хорошем английском – намного лучшем, чем выдавали Сэарс и Робак. Через час после воскрешения мы уже вели с ним оживленную беседу.

– Кто ты? – спросил я.

– Новички.

Ну, спасибо, блин, разъяснил.

– Не как вид, а как… личность. Как тебя зовут?

– Новички.

Я помотал головой. Что-то не клеился у нас разговор – может, он еще не так хорошо понимал наш язык?

– Ладно, Новичок. Что ты сделал с Фредами, которые хотели истребить вас?

– Они вышли из строя, и мы не можем починить их.

– Как они вышли из строя?

Некоторое время Новичок молчал. Как я понял, он рассчитывал время.

– Одиннадцать декад прошло между нашими встречами, а они так и не подготовились к последствиям. Мы ожидали, что сдадимся, выйдем из строя и будем вымаливать исправление, а на деле вышли из строя они. И исправлять теперь надо их самих.

– Мы нашли здесь Фреда, который сказал, что вы уничтожили их, стерли с лица планеты. Зачем ты убил его и всех его товарищей?

– Что такое Фред?

– Фреды! – я раздраженно взмахнул руками. – Те, кого вы поубивали. Зачем вы это сделали?

– Мы не знаем, что такое Фред. А Фреды вышли из строя. Они не подготовились к последствиям. Мы пытались исправить их, но нам это не под силу. Мы уничтожили их, пока пытались решить эту проблему. Когда мы снова встретим поломки такого вида, то должны будем уметь их исправлять.

Новичок все еще сидел на операционном столе, совершенно без движения. Руки плетьми повисли по бокам, словно он их не чувствовал. Наверное, так бывает, когда умираешь, а потом тебя воскрешают не лучшие врачи во Вселенной.

– Вы пытаетесь исправить все расы, которые, э-э, не подготавливаются к последствиям?

– Мы никогда раньше не встречали другие расы. Мы не понимали, что живем на планете, пока не подготовились. До этого мы думали, что живем в мире.

– Почему другие Новички тебя здесь оставили?

– Мы и есть Новички. Мы не понимаем вопроса. Нам надо или подготовиться к нему, или исправить его.

– Почему ты – лично ты – до сих пор здесь, на планете Фредов? Почему ты не с другими Новичками?

– Ваше построение фраз вводит нас в заблуждение. Мы и здесь, и там.

Вот же ж твою бабушку! Еще один долбаный вид коллективного разума. Мы достаточно натерпелись с клэвийцами, которые были способны воспринимать только пары и степени двойки (пары пар и так далее). Новички пошли дальше – они даже понять не могли, что такое одиночный представитель вида.

– Мы должны обдумать то, что вы сказали, – сказал я. – Новички, подождите пожалуйста здесь, на столе или где-нибудь еще.

– Новички подождут.

Он закрыл глаза и перестал подавать какие-либо признаки жизни. Машина, издающая глухие звуки с каждым ударом каждого из своих сердец (их было три – одно в паховой области, одно в животе и третье самое маленькое, гоняло кровь по голове), затихла. Мы слышали только похожий на дыхание скрип, пока падала температура его тела.

Я уставился на его живот. Мне показалось или там действительно что-то шевелится? Я наклонился ближе, не спуская с него глаз. Вспомнился один гротескный фильм из тысяча девятисотых про какую-то мерзость, вылезающую прямо из груди у людей, и я сделал шаг назад. Внутри Новичка определенно что-то двигалось.

– Сэарс, Робак, – позвал я. – Вы засунули в Новичка какого-то паразита, который теперь живет в его теле?

Близнецы посмотрели друг на друга, положив руки на головы.

– Нет, – ответили они. – Ничего, что могло бы передвигаться таким образом.

– Господи, Флай, что с ним происходит? Его как будто съедают заживо! Он что, умирает?

Мы с Арлин разделились, встав по разные стороны Новичка и вскинув пушки наизготовку. Змея, червяк или чем оно там было, пыталось выбраться наружу, выпучивая кожу на животе Новичка. Хорошо, что мы догадались отступить. Когда живот разорвало, серо-голубая кровь Новичка заляпала стены лазарета. Даже на мою форму немного попало.

Серый змей выскользнул через дыру. Но самым ужасным было то, что у змея было аж шесть голов! А когда я моргнул, обстановка резко поменялась: змей превратился в змеевидный отросток с зубцами вместо голов, которые видимо играли роль пальцев. Несколько минут он бесконтрольно болтался и в конце конов заполз обратно. Новичок открыл глаза.

– Вы закончили обдумывать то, что мы сказали?

Не похоже, что он был удивлен внезапной переменой в строении своего тела. По-моему, он этого даже не заметил.

Я попытался построить вопрос так, чтобы он звучал спокойно и вежливо, но Арлин меня опередила:

– Какого хрена у тебя тентакли из живота выползают?

Новичок посмотрел вниз. Он явно выглядел удивленным.

– Мы не понимаем, какое событие привело к такому исправлению.

– Уверен, поймете еще, – пробормотал я. – Но мы не закончили обдумывать. Извините.

Новичок снова сел неподвижно, перестав подавать признаки жизни. Я отошел достаточно далеко, чтобы меня могла слышать только Арлин. Не думаю, что даже Новичкам под силу развить в себе способности к сверхслуху за пять минут.

– Мы в глубоком-глубоком дерьме, дорогая.

Она посмотрела на меня с недоумением.

– Ой, да ладно тебе. Мы все еще можем с ним… а, подожди. Ты имеешь в виду все человечество? Да, я не подумала об этом. Черт.

Новички, сотни миллионов Новичков прочесывали галактику, выискивая виды, которые нуждались в «исправлении». Они настолько быстро эволюционировали, что при следующей встрече их сложно было узнать – настолько они отличались от прежних себя. Они вторглись на планету Фредов и всю их популяцию умножили на ноль. Когда они найдут почти вымершую и неразвитую человеческую цивилизацию, мы будем перед ними беспомощны как маленькие дети. Арлин поморщилась и потянулась к моему уху, чтобы изложить свои мысли.

– Флай, нам надо найти их. Найти способ предупредить Землю.

– Что из себя представляет Земля сейчас? Может, мы и заслуживаем смерти. Кто знает.

Я ощутил на себе тяжелый взгляд голубых глаз, полный холодного презрения.

– Не уверена, что понимаю тебя, сержант.

– Просто мысли вслух. Не обращай внимания. Разумеется, мы предупредим Землю или то, что от нее осталось. В конце концов, это наш долг. Мне просто интересно. Прошло больше двух веков с тех пор, как мы улетели из дома, и еще столько же пройдет, прежде чем мы вернемся обратно. А может и больше – зависит от того, где мы встретимся с Новичками. Мне просто интересно, остался ли там хоть кто-то, кого нужно предупреждать.

Я не знал, сколько всего услышали близнецы из нашей беседы, но надеялся, что немного. Шагнув вперед, я обратился к нашему гостю:

Новички, прошу внимания. Вы сможете взять нас с собой? С теми из вас, кто еще остался.

Существо открыло глаза и заговорило, по-прежнему не шевелясь.

– Мы можем взять вас, если наши планы по исследованию не изменились. Мы собираемся на [неразборчиво], но мы не знаем, куда направимся потом.

– Даже если мы отправимся прямо сейчас, – зашептала Арлин мне на ухо, – Новички будут опережать нас на сорок лет. И неважно, где они в данный момент.

– Вы можете сообщить… э-э… Клэйву курс и расстояние до вашего местонахождения?

Новичок повернулся к близнецам и заговорил на другом языке. К моему удивлению, те ответили ему на том же наречии. Мы с Арлин уставились друг на друга: когда Новичок успел выучить клэвийский? Через мгновение она закатила глаза и выдала мне решение головоломки:

– Ну разумеется. Он знает клэвийский от Фредов.

Хотя, возможно, это и не клэвийский, а какой-то общий язык, которым гиперреалисты и деконструктивисты пользовались для общения друг с другом. Сэарс и Робак вернулись к исследованию навигационной системы. Поскольку из других отсеков не поступало никаких приказов и направлений, из этого отсека можно было управлять всем кораблем.

– Наш полет займет еще восемь недель, – сообщила парочка клэвийцев. – Или сто двадцать лет по внешнему времени.

Еще восемь долгих недель на этом проклятом корабле. Ничего страшного. Как раз то, что нужно. Я сделал глубокий вдох.

– Жми кнопку, Макс^[1].

Арлин кивнула, дав понять, что оценила шутку.

Стартовая последовательность пришла в действие. Подготовка заняла целый день, большую часть которого корабль с максимальной точностью вычислял заданный близнецами курс и заправлялся. Арлин подробнейшим образом расспросила близнецов о том, как тут все работает, после чего прочитала лекции мне, как какому-то неопытному рядовому.

На своей планете Фреды использовали что-то, что Арлин называла «солнечным ускорителем», который выглядел как огромная звезда, вращающаяся на орбите планеты. Каждый луч этой звезды был похож на стрелу с крючком на конце. Диаметр звезды впечатлял – около семи тысяч километров!

Ускоритель вращался в сторону, противоположную движению солнца по небу. Спицы его ниспадали с неба и касались земли. В тот момент казалось, что земля и звезда движутся с одинаковой скоростью, так что при взгляде из иллюминаторов корабля у нас создавалось впечатление, что они на какое-то время застыли без движения.

Наш корабль пришвартовался к одному из лучей звезды, выйдя из системы планеты Фредов и став частью солнечной системы. Продолжая вращаться, колесо потянуло корабль за собой. Сначала потихоньку – мы оказались в невесомости на несколько секунд. Затем мы почувствовали действие центробежной силы.

Перегрузки росли с огромной скоростью, а затем так же быстро сошли на нет, когда мы полетели по инерции. Мой живот стремился на юг, в то время как сам я летел на север, и в какой-то момент я начал скучать по старой-доброй невесомости. Да-да, вы не ослышались! В тот момент Флай Таггарт мечтал оказаться в невесомости!

Мы летели, прицепившись к лучу звезды, и на перигее, высшей точке нашего полета вокруг мини-орбиты центра масс звезды, корабль отсоединился, улетев в открытый космос. Мы снова оказались в невесомости, и я тут же пожалел о своем желании. Но корабль начал вращаться вокруг своей оси, и гравитация скоро вернулась к привычным 0.8g. Двигатели завыли, зарычали, и мы почувствовали тянущую назад силу, которая ознаменовала начало нашего долгого разгона для семинедельного путешествия, которое закончится таким же жестким торможением, и нас выкинет… куда?

Страшно представить. И у нас есть пятьдесят восемь долгих дней, чтобы в полной мере дать волю воображению.

Мы окунулись в рутину космических полетов: тренировки, кутерьма, дежурства на вахте, ментальный стратегический рост (в шахматы поигрывали) и нескончаемые тревожные споры, теоретизирования, воспоминания о том, какой прекрасной была Земля, пока не начался весь этот кошмар. Однажды я даже прогулялся по длинным сырым коридорам. Правда, в этот раз вместе с Арлин, а не за ней.

Все что мы видели, напоминало нам о монстрах, которых Фреды вывели специально для нас. Они многое взяли от своего собственного мира. Фреды явно питали слабость к темным проходам и дверям, которые резко открывались от малейшего шума. Я со счета сбился, сколько раз прятался за угол, когда очередная гребаная дверь распахивалась без всякого предупреждения.х

Ужасные барельефы инопланетных морд украшали каждую поверхность. В самой середине очередного коридора мы наткнулись на фонтан, из которого била красная жидкость, чертовски похожая на кровь. Похоже, на всем корабле не было ни одной прямой стены. Возможно, прямые линии и углы тревожили Фредов так же, как у меня волосы вставали дыбом от их архитектуры.

– Взгляни, – сказали Арлин, указывая на дверь, через которую мы только что прошли.

У меня дыхание перехватило.

– Пасть Молоха? Альберту стоило бы взглянуть.

Я посмотрел прямо на нее, но девушку не задело мое упоминание о ее любимом и единственном. Она медленно кивнула.

– Да, Альберт оценил бы размах.

Вот она, моя Арлин Сандерс. Женщина, которая с иронией говорит о своих страхах и сожалениях. Идеальный морпех.

Я почувствовал, что скучаю по дому, по своему прошлому. Вот он я, еще несколько месяцев назад прожигавший жизнь на Кэмп-Педлтон^[2] и думающий о том, куда бы потратить еще час или два. У меня была невеста, которая сейчас уже давно мертва. У меня были родители и школьные друзья. Мне казалось, что мир останется таким же и через двадцать лет. А потом нас отправили в Кефиристан, хотя даже там все было не так плохо. Дерьмово конечно, но вполне ожидаемо, учитывая род моих занятий.

Но когда они вышвырнули нас из Жемчужного Треугольника и запульнули роту Фокс на Фобос... моему уютному мирку пришел конец, а на смену ему явился первобытный ужас. И вот сейчас я бегаю вдоль и поперек по кораблю, которому дали мощного пинка, разгоняя до скорости, близкой к световой. В союзниках у меня парочка инопланетян, а гидом в нашем путешествии служит нечто, что даже им кажется странным. Единственная величина, которая так и не изменилась с тех пор – Арлин Сандерс, мой единственный и лучший друг.

Мы не просто на работе – мы в настоящем приключении. Недели проползали мимо как червяки по мокрому асфальту. Каждые несколько дней Новичок мутировал, эволюционировал – называйте как хотите – и медленно принимал гуманоидную форму. Когда мы только нашли его, он даже отдаленно не напоминал гуманоида. У него был вздутый живот, приплюснутая челюсть и длинные руки. Изменения, происходящие с ним, удивляли меня и немного пугали. Кто знает, вдруг он завтра превратится во что-то, с чем мы не сможем совладать?

Но вот что странно: чем ближе мы подбирались к планетарной системе, которую окрестили системой Хамелеона (именно там обитали меняющие форму инопланетяне), тем более испуганным становился Новичок. Он просто в ужасе бился.

Я спросил, что его так пугает, и он ответил:

– Мы подвержены различным изменениям. И нас пугает, как мы исправляемся, приспосабливаясь под обстоятельства.

– Так тебя пугает, что вы больше ни один схожий вид, – заключил я. Новичок не ответил, снова обмякнув – обычная его реакция на информацию, которую он не мог обработать. Ну разумеется, не мог. Его единство с другими Новичками нарушалось, то, что раньше было единым целым, разбилось на две части. Новичок не находил слов, чтобы описать это. Он всегда представлял себя как все и ничего одновременно. Вся популяция Новичков – это единица вместе и ноль по отдельности. Как можно разделить «все» на две части так, чтобы одна из них до сих пор была «всем»?

До Новичка начинало доходить: те, кого мы встретим в системе Хамелеона, будут уже не Новичками. Точнее, не теми Новичками, какими он их запомнил. У нас с Арлин были схожие страхи: ему было страшно осознавать, во что превратились его собратья, а нам – осознавать, во что превратился наш дом.

Первые две недели мы глаз не спускали с Новичка, но он не делал ничего – просто без движения сидел на столе и отвечал, когда мы его о чем-нибудь спрашивали. Он никогда не заводил разговор первым и не двигался с места. Мы наблюдали за ним через решетку вентиляции, чтобы увидеть, что он сделает, когда будет думать, что вокруг никого нет. Но он либо видел нас сквозь решетку, либо ему было все равно. Сэарс и Робак рассказали мне, что на корабле была установлена система скрытого видеонаблюдения, через которую капитан следил за своей командой, но мы нигде ее не нашли. Кроме того, мы оставили большую часть груза с корабля на планете Фредов, так что вариант воскресить капитана и спросить его лично тоже исключался. Даже если бы идея не была такой идиотской, и я рискнул бы рассказать ее моей подруге.

Со временем мы настолько привыкли к обездвиженному бесшумному пришельцу в лазарете, что даже перестали замечать его. Я заметил, что мы с Арлин частенько разговаривали в его присутствии о вещах, о которых ему не положено было знать. В конце концов, он все еще был представителем вражеской формы жизни, пусть и развивался в другом направлении последние сорок лет, которые сравнимы с сорока миллионами лет эволюции человечества.

На пятую неделю нашего путешествия сбылся худший кошмар Арлин: во время ее дежурства произошло кое-что ужасное. Я узнал об этом четыре часа спустя, когда она выдернула меня из беспокойного сна, в котором мы приземлялись на море, и оно превращалось в огромного Новичка, опоясывающего планету, который хватает нас похожими на горы руками и погружает на сотню метров под воду.

– Флай, проснись, проснись, – тараторила она. – Нас атакуют, Флай!

В тот же момент я выскочил из кровати в чем мать родила, сжимая в руках пистолет сорокового калибра.

– Что? Где? – переспрашивал я, выискивая врага. Но мы были совершенно одни в комнате, которую называли бараками. Даже близнецы пропали, хотя они были здесь, когда я заснул.

– Флай, я облажалась. По полной.

Арлин была настолько бледна и поражена чем-то, что мне почти захотелось ее обнять. Она бы все равно не оценила. В какие-то моменты она была моим другом, но сейчас – прежде всего младший капрал морской пехоты.

– Что ты натворила, капрал?

Она нацепила каменную маску невозмутимости, с которой мы обычно докладываем о своих косяках начальству.

– Сержант, я была на вахте в 3:22. Когда я решила проверить заключенного в лазарете, его там не было.

Мне потребовалась секунда, чтобы переварить услышанное.

– Не было? Это как понимать вообще? Куда он мог деться?

Я взглянул на часы – единственное, что было на мне надето: 7:45. Новичок сбежал как минимум четыре часа двадцать минут назад.

– Я нигде не могу найти его, сержант. Я… мы с Сэарсом и Робаком облазили корабль сверху донизу, но не нашли даже намеков на то, что он вообще был здесь!

– Где клэвийцы?

– Продолжают искать. Но я думаю, если бы у нас был шанс найти Новичка, к этому моменту мы наткнулись бы хоть на какие-то его следы.

Она понизила голос и выглядела крайне пристыженной. Я впервые видел ее такой, и мне это не нравилось.

– Думаю, он долго планировал свой, э-э, побег. Возможно, все эти недели.

Пока она говорила, я натягивал свой камуфляж, футболку и жилет.

– То есть, ты утверждаешь, что пять недель Новичок сидел без движения только для того, чтобы дать нам ложное чувство безопасности? Ты понимаешь, как смешно это звучит?

– Но именно это он и сделал, Флай. Я уверена.

Мы еще раз обшарили все, но если тот, кого разыскивают, не хотел попадаться на глаза, он легко мог избегать нас четверых – даже троих, ведь близнецы не могли действовать как две разных личности – на корабле площадью в пятьдесят квадратных километров. Мы сдались после пяти часов непрерывных поисков, когда часы показывали 13:10. Сукин сын не хотел, чтобы мы обнаружили его, и теперь его хрен найдешь.

В какое странное существо он на этот раз мутировал? Память услужливо достала из закромов наводящие ужас картины Босха.

Внезапно на корабле резко сменился вектор гравитации, превратив низ в перед. Только одно событие могло вызвать такой эффект, и это значило, что мы наконец нашли нашего неуловимого гремлина.

– Твою мать, он добрался до системы навигации в другом отсеке! – заорал я в ухо Арлин. Он или тормозил корабль, или менял курс, уводя нас от системы Хамелеона.

В результате скоротечной эволюции Новичок превратился в независимую личность. И он решил не рисковать жизнью своего вида, наплевав на то, какую цену за это придется заплатить всем остальным в галактике.

↑ ¹ отсылка к знаменитой фразе профессора Фейта из фильма «Большие гонки».

↑ ² база морской пехоты в США, штат Калифорния.