7

Корабль тряхнуло, он задребезжал как садовая труба, его снова тряхнуло.

– Где этих мудаков черти носят? – недоумевал я.

Арлин выбило из кресла еще одним мощным толчком. Я поймал ее за руку, не дав отправиться в полет по кабине.

– Господи! Они вроде сказали, что направились в главный центр управления в моторном отсеке.

Мы схватились за поручни, чувствуя резкое ускорение и стараясь не вылететь из кресел. Спустя примерно одиннадцать минут ускорение сошло на нет так же быстро, как и началось. Сэарс и Робак сожгли последние остатки топлива в тормозных двигателях. Оставшуюся часть пути корабль не сможет сопротивляться гравитации. Это были его последние минуты жизни – возможно, и наши тоже.

Атмосфера вокруг корабля сгустилась настолько, что мы буквально почувствовали, как он тормозит от трения. Носовая часть стала новым низом, кормовая – верхом. Сначала гравитация была примерно 0.2g, но быстро выросла до уровня земной, не сбавив скорости роста. Вот она стала вдвое больше земной. Втрое! Топлива в тормозных двигателях не осталось совсем, они были отключены. Гравитация в четыре раза больше земной. В четыре с половиной. Меня вжало в кресло почти четырьмя сотнями килограммов собственного веса. Затем вектор гравитации стал смещаться – близнецы поднимали нос корабля, увеличивая площадь сопротивления воздуху.

До моих ушей донесся ужасающий грохот. Корабль с большим трудом менял курс, швыряя нас из стороны в сторону. Арлин свалилась рядом со мной, но я был слишком потрясен, чтобы как-то ей помочь. Я потряс головой.

– Какого хера сейчас…

Арлин с пепельным лицом смотрела в иллюминатор.

– Господи, Флай! Корабль разваливается на части!

Она ткнула пальцем в иллюминатор. Я едва успел заметить огромный осколок корабля, кувыркающийся под нами, который в конце концов разбился на «крошечные» осколки в несколько десятков метров длиной.

Стало трудно говорить. Дышать нужно было для нормализации давления и прилива крови к голове.

Слава Богу, мы были в лежачем положении – перегрузки выросли до 6g, и, сидя, мы мгновенно потеряли бы сознание. Я прекрасно понимал, что происходит: корабль Фредов может многое выдержать, но такой полет в атмосфере ему не по зубам. Сварочные швы расходились, от корабля отлетали части, присобаченные Фредами при его сборке – возможно, прямо на орбите. Я проклинал каждый метр этого гребаного пути.

– Вперед! – заорал я, почти теряя сознание. Арлин уставилась на меня с удивлением в глазах – видимо, недостаток кислорода в крови сказывался на ее способности соображать. Я повторил:

– Вперед! Главный центр управления!

Если что и уцелеет в огненной феерии, так это самая большая и прочная часть корабля – палубы и отсеки, лучше всего приспособленные к постоянному шуму и тряске двигателей. Если не выдержит и она, шансов на спасение у нас не останется никаких.

Пока корабль преодолевал двести последних метров до земли, мы проползли целый марафон. Арлин сжималась пружиной и скользила вперед как змея. Я пытался следовать за ней в ее же стиле, но все, что я мог сделать – выгнуть спину и почувствовать отчаянные протесты позвоночника, сожалея о временах прошедшей молодости. Чудовищная гравитация тащила нас к нижним палубным плитам, словно мы обулись в ботинки с подошвой из кирпичей. Каждая каюта соединялась с другой узким проходом со стенами из резины, который можно было моментально заблокировать при разгерметизации. Резиновый рот превратился в смертоносные челюсти, которые пытались задушить нас, пока мы ползли по ним. Надо было вазелин с собой захватить. Запасов в моем рюкзаке хватило бы с головой, вот только сам рюкзак лежал в километре у меня за спиной.

После первых четырех комнат мои мышцы так устали, что я морщился от боли с каждым пройденным метром. Арлин ревела. Я почти никогда не видел, как она плачет, и никогда – как она плачет от физической боли. Меня это пугало.

Стоны разлетающегося на части корабля звучали так, будто всему миру приходит конец. Вселенная выворачивалась наизнанку. Нас окружали громкие затяжные стоны, похожие на вой горбатых китов, визги и рыдания, причитания проклятых душ в аду, что слышны сквозь скрежет их зубов. Дьявол собственной персоной, с копытами и остроконечным хвостом, резвился и хохотал, наблюдая за моими отчаянными попытками спасти свою жалкую жизнь. Или это был адский принц? Ужасная галлюцинация? Бог мой, он действительно был здесь! Я видел его красную плоть, чувствовал серный запах могилы. А потом прямо из стены выросли паровой демон и скелет. Давно не виделись, адские твари!

Я точно знал, где наше спасение – там, впереди, в главном центре управления. Когда Арлин, споткнувшись, упала на пол и решила погибнуть прямо у меня на глазах, я положил руку на ее упругие ягодицы и толкнул ее с такой силой, которой никогда в себе не чувствовал. Ее задница улетела куда-то вперед, увлекая девушку за собой.

Еще четыре комнаты позади. Осталось две. Моя грудь покрылась царапинами, а в паху болело так, будто кто-то от души заехал мне сапогом в промежность. Пот ручьями лил по подбородку, растекаясь по полу. Мой наручный акселерометр утверждал, что перегрузки достигли 8g, и даже глаза мои пульсировали от дикой боли. Я давно перестал различать цвета, а теперь и черно-белые картинки перед глазами сузились до маленького пятна света вдалеке. Контуры его извивались под действием силы. Корабль завернуло в сторону, пока близнецам не удалось восстановить управление. Как они вообще могут управлять этой посудиной? Неужели какие-то контрольные панели еще целы?

Мы проползли еще через два узких прохода. Смерть уже заносила надо мной косу, когда я чуть не задохнулся, застряв в одном из них. На этот раз Арлин спасла мне жизнь, вытащив меня за волосы. В конце концов, мы повалились на пол главного центра управления. Я со счету сбился, считая свои переломы. Наши носы и уши кровоточили. Мы ничего не видели и обнимали пол как пьяницы после третьей бутылки.

До моих ушей доносились режущие слух звуки – Сэарс и Робак что-то говорили. Из последних сил я сосредоточился и попытался разобрать слова.

– Был… подстрелен, – они дышали с трудом. – Защитники стреляют… корабль разваливается на части... теряем контроль.

Подстрелен? Один из близнецов подстрелен или весь корабль? Я был просто не в состоянии разобраться, о чем они.

– Убей… уродов, – прохрипел я. Ну, разумеется, они так и кинулись. Нас всех скорее распылят лучевые пушки защитников, еще до того, как мы коснемся земли.

На какой-то момент я потерял сознание, а когда очнулся, услышал, как близнецы кричат:

– Грязная тревога! Грязная тревога!

На мгновение я открыл глаза, увидел землю, навстречу которой мы мчались со скоростью товарняка, а затем все вокруг снова поглотила тьма. Прощай, жестокий инопланетный мир. Так и напишите на моей могиле.

Должно быть, в последний момент близнецы совершили какой-то маневр – я почувствовал, как взмывает носовая часть корабля. А затем хвост – вернее, то, что от него осталось – вмазался в землю с яростью дикого зверя, и корабль завалился на бок, зарывшись в то, что оказалось кварцевым песком. Мы влетели в землю на скорости не меньше четырех махов, и за сорок секунд торможения посудина проделала на пустынной поверхности планеты борозду длиной в двадцать семь километров, оставляя за собой облака пыли выше Бьюкенен Билдинг.

Когда корабль остановился, мы лежали на полу, хватая ртом воздух. Сэарс и Робак были в отключке. Они испытывали и большие перегрузки, но в те моменты им не нужно было управлять кораблем. Такое было слишком даже для них. Системы безопасности корабля работали как и планировалось, отбрасывая другие отсеки в попытке максимально обезопасить носовую часть, где, должно быть, складировался самый ценный груз.

Когда я пришел в себя, Арлин уже сидела на полу, запрокинув голову и пытаясь остановить сильное носовое кровотечение. Во рту был сильный привкус крови, и прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что лишился левого верхнего резца. Я помотал головой, выискивая выбитый зуб на полу, но его нигде не было. Ко мне возвращалась способность соображать.

Арлин заметила, что я очнулся. Не опуская головы, она прохрипела:

– Полагаю… это была не самая… мягкая посадка на свете.

Сжимая пульсирующие от боли челюсти, я припомнил морпеховское определение: мягкая посадка – это та роскошь, которой вы лишены. А потом боль накрыла меня с головой, и я скрежетал зубами, издавая гортанные звуки, пока Арлин со всей заботой не воткнула в меня шприц с обезболивающим и еще один – со стимулятором из своей медсумки.

Очнулись близнецы.

– Пойдем наружу и исследуемый дивный новый мир? – беспечно спросили они. Не было момента в моей жизни, когда мне еще больше хотелось бы их прибить.