8

– Жить можно? – спросила Арлин хриплым скрипучим голосом.

– Ко дну минуту, – пробурчали близнецы. Они нажали пару кнопок на командной консоли, многозначительно хмыкая, пока несколько уцелевших датчиков брали пробы воздуха, измеряли уровень радиации, температуру, сканировали местность на предмет опасных бактерий, вирусов, грибков и прочей дряни.

– Не умрем, – заключили они наконец.

– Не опасно? – выдохнул я.

– Не умрем.

Их раздражающая уклончивость настораживала, но что мы могли сделать? Герметизация корабля полетела к чертям, и хотим мы того или нет, скоро его заполнит воздух с системы Хамелеона. Машины, производившие на корабле питательные кубики, были в километре от главного центра управления, и при посадке их, скорее всего, размазало по земле. Либо мы приспосабливаемся к местной еде и воде, либо умираем от голода и жажды в самом скором времени. Наши боевые костюмы поглощают радиацию, но лишь частично. Хорошо это или плохо, мы выброшены на задворках системы Хамелеона и оставлены на милость судьбы. Либо мы приспособимся к местным условиям жизни, либо умрем, пытаясь это сделать. Как романтично.

Мы с трудом поднялись, отбрасывая завалившие нас палубные пластины. Арлин было не так худо, как мне – меньшая масса на ту же площадь поверхности. Наша броня, возможно, была повреждена, кроме того она гремела, выдавая нас с головой – но это все равно лучше, чем ничего. Несмотря на бодрые голоса, Сэарс и Робак не без труда встали с капитанского кресла, которое на удивление хорошо сохранилось. Арлин подставила мне свое плечо, а близнецы поддерживали друг друга, пока мы ковыляли к аварийному люку. Я дернул открывающий рычаг. Взрывные болты пробили крепления, и люк улетел вниз.

Пошатываясь, мы спустились вниз по трапу – метров двести, не меньше. Он не был похож на земные лестницы. Если один из нас споткнется… Я бросил беспокойный взгляд на близнецов, но за них можно было не волноваться: их ноги короткие, но сильные – спасибо большой гравитации на Клэйве. Куда вероятнее, что в условиях силы тяжести в 0.7g споткнемся и полетим вниз мы с Арлин.

Планета напоминала пустыню Мохаве – или может, мы просто приземлились в пустыне. Мне не много удалось разглядеть при падении. Я задрал голову. Небо на планете было бледным, но мне удалось разглядеть странные квадратные густые облака – похоже, недавно здесь прошел дождь. Я с кряхтением нагнулся и набрал немного песка в ладонь. Песчинки были меньше, чем на Земле – достаточно маленькие, чтобы нам с Арлин стоило нацепить биофильтры. Такие маленькие частички кремния могут вызвать болезнь черных легких[# профессиональная болезнь шахтеров, при которой в результате длительного дыхания угольной пылью нарушается эластичность легких.]. Общались мы через шейные микрофоны. Сначала мне показалось, что близнецы не будут нас слышать, но у них были собственные приемники и передатчики.

Унылый серо-коричневый пейзаж вгонял меня в тоску. На этом бледном полотне выделялись лишь наши черно-зеленые боевые костюмы и бледно-оранжевые полетные комбинезоны Сэарса и Робака, которые они носили с самого начала задания. Все остальное было цвета грязных носков, не стиранных месяц.

– Итак, СР, какого черта вы имели в виду под «был подстрелен»? – мой язык с трудом меня слушался, натыкаясь на дыру в том месте, где когда-то был зуб. Сильная боль прошла, но зуб до сих пор ныл. Я пообещал себе, что попрошу близнецов это исправить.

– Значило то, что мы и сказали. В нас стреляли из пушек.

– Энергетических, артиллерийских пушек – каких именно? – клещами вытаскивать из клэвийцев полезную информацию было скучнее, чем сидеть на брифингах лейтенанта Вимса, земля ему пухом.

– В нас стреляли металлическими снарядами из электромагнитных ускоряющих винтовок.

– В смысле, из рельсовых пушек? – переспросила Арлин, подобрав нужное слово быстрее меня. Она отлично шарит в редких технологиях и экзотических пушках. Она часами может читать лекции об огромных танках или вращающихся «умных копьях». Временами она читала их и нам.

– Именно, рельсовая пушка, – повторили близнецы. Я имел примерное представление о том, как она работает. Берем пулю из обедненного урана, запечатываем ее в гильзу из ферромагнетика и электромагнитами придаем патрону скорость в несколько километров в секунду. Такая пушка могла запульнуть снаряд хоть на орбиту – он летел так быстро, что пробивал любую броню как пуля – тонкое стекло. Воистину смертоносная вещь, которую мы на Земле так и не довели до рабочего состояния. Не было такой цели, на уничтожение которой пришлось бы потратить два снаряда, и в этом наш земной прототип был с ней схож.

Я облизал пересохшие губы. Если противник (Новички или Фреды?) смог разработать портативный вариант, от нашей боевой брони нет никакого толка. Один выстрел, и мы поджарены до хрустящей корочки.

Пустыня выглядела действительно пустынной, но это ни в какое сравнение не шло с безграничным одиночеством межзвездной пустоты. Я остановил взгляд на обломках корабля, радуясь знакомому ощущению земли под ногами и легкому ветерку в лицо. В воздухе стоял резкий запах озона, но я не чувствовал дискомфорта при дыхании.

– Эй, ребят, – обратился я к близнецам, глядя на небо. – Запах озона здесь из-за корабля или это нормально для здешней атмосферы?

– Мы не обнаружили его с орбиты, – ответили они в унисон. Я пожал плечами. Если бы у кого-то из нас была астма, у нас возникли бы проблемы. Но у меня ее никогда не было, Арлин вылечила свою в военно-морском медицинском институте, а Сэарс и Робак могли сами о себе позаботиться.

– Откуда в нас стреляли? – спросила моя подруга. Близнецы медленно повернулись вокруг себя, после чего указали примерно в сторону двадцатисемикилометровой борозды от корабля. Арлин повернулась ко мне, вопросительно подняв брови.

Будем убегать от опасности или двинемся ей навстречу? Не похоже, что у нас есть выбор. Клэвийцы не обнаружили следов цивилизации на планете – ЛЭП, электростанции, каналы или поселения, большие, чем два-три домика. Если здесь и было что-то помельче, их микроволновый сканер не мог это обнаружить. Единственным признаком разумной жизни была артиллерийская установка, которая разнесла наш корабль на части.

– Давайте узнаем, кто они такие, эти стрелявшие. Как по мне, они тоже нездешние, как и мы.

Температура в пустыне, которую Арлин окрестила Молотом Бога, была пригодна для жизни. Сэарс и Робак не соврали. Но они не говорили, что наше путешествие будет комфортным. Шестидесятиградусная жара сразу определила границы комфорта. Наши шлемы питались от солнечной энергии, а воды нам хватит на несколько дней, если мы включим режим рециркуляции и будем писать в трубочку. Арлин это не радовало. Как женщине, ей приходилось отливать в агрегат наподобие медицинской утки, в то время как я просто мочился в трубочку. Никаких кустиков в пустыне не росло, так что и уединиться было негде. Арлин конечно могла хотя бы спиной к нам поворачиваться, но она просто отливала прямо передо мной и клэвийцами. Я изображал равнодушие, будто миллион раз уже видел, как женщины мочатся передо мной. Арлин и раньше это делала, правда, в боевой обстановке. На самом же деле каждый раз шокировал меня и вводил в замешательство, просто мне не хотелось демонстрировать это Арлин.

Мы отошли на пару километров в сторону от борозды и направились параллельно ей, полагая, что кто бы ни палил по кораблю, он отправится по следам увидеть, кого именно подстрелил. Броня измеряла температуру, регулируя уровень вентиляции в шлеме и чувствительность инфракрасных датчиков. Мы старались соблюдать радиомолчание, хотя наши микрофоны работали на ультракоротких частотах, и через пять-семь метров сигнал растворялся в фоновых шумах. Фактор неожиданности был на нашей стороне. Черт возьми, как же мне хотелось встречи с этими уродами!

С помощью наших солнечных батарей мы одолели полсотни километров. Путешествие заняло чуть больше двух дней. Но уже через десять километров пути мы наткнулись на группу пришельцев в маленькой тачке. Не буквально столкнулись – мы заметили их, когда они были в пяти километрах от нас и ехали точно к месту падения корабля.

Ориентируясь по данным сенсоров, мы подобрались к ним на расстояние в полкилометра, после чего проползли оставшиеся метры на животе, пока плохие парни остановились отдохнуть. Мы с Арлин оба умирали от голода, но пищевые припасы Фредов старались использовать рационально. Особенно питательные кубики.

Вскоре нас разделяло не более ста метров – уже в пределах дистанции стрельбы моей М-14 и винтовки сорок пятого калибра, которую Арлин припасла для тех случаев, когда дробовик был бесполезен. Мы направили на них оптические прицелы и попытались рассмотреть их во всех подробностях.

Головы и туловища незнакомцев были скрыты толстыми скафандрами, которые, возможно, могли чем-то помочь им в бою. Пропорции их тел были схожи с человеческими. В группе было четверо разведчиков и один управляющий с блокнотом, встроенным в наручную броню. Я за километр вижу этих надоедливых сержантов, вечно сующих нос не в свои дела.

– Сержант, – затрещал у меня в ухе голос Арлин. – Им негде укрыться. Мы почти всех можем снять еще до того, как они поймут, кто в них стреляет. Они не успеют никому ничего передать.

Я колебался. Не очень-то здравое решение для боевого офицера, хотя сложно было знать все наперед.

– Не стрелять, АС. Давай послушаем, о чем они говорят.

Я приказал своим электронным ушам сканировать один за другим все шестьдесят четыре миллиона каналов, выискивая что-то, отличное от белого шума. Несколько раз сканеры сигнализировали о том, что что-то нашли, но если верить логам, ни один поток данных не длился больше двух сотых секунды.

– Поймала что-нибудь? – спросил я.

– Флай, тут какие-то странные потоки данных на канале 23-118-190, все длятся примерно две сотых секунды. Видишь?

– Ну, теперь, когда ты об этом упомянула…

– Кто бы это ни был, диапазоны частот их каналов куда уже наших. Сенсоры просто не успевают на них настроиться. Давай я уменьшу шаг сканера и прогоню его еще раз. Подожди немного.

Мне следовало бы сделать то же самое, но я в свое время прогуливал уроки по радиотехнике. Пока Арлин настраивала софт, мне не оставалось ничего, кроме как ждать. Я снова поймал пришельцев в прицел винтовки и наблюдал, как они двинулись дальше по импровизированной дороге, которую проделал наш корабль. Наконец моя подруга закончила ковыряться в компьютере.

– Нашла. Подключайся ко мне.

Я воткнул штекер в гнездо на ее рукаве. Пару секунд спустя до моих ушей стало доноситься то, что, очевидно было словами, которые складывались в осмысленные предложения. В ритме их разговора, паузах и речи было что-то чертовски знакомое. Я был уверен, что уже слышал это раньше. Даже сами слова были в чем-то мне понятны – немного более понятны, чем датский. Если постараться, я мог даже понять, о чем они говорят.

Холодок пробежал по моей коже, когда я понял, что они говорят на английском. На каком-то грубом, похожем на хрюканье наречии, которое я никогда не слышал. Не осталось никаких сомнений в том, что это были люди. Они жестикулировали в точности как люди – как какие-то чересчур вялые люди. Это меня раздражало. Я не разбирал всех слов, но в целом понимал, о чем идет речь. Это был разговор сержанта с одним из разведчиков.

– [новое слово] уничтожили корабль?

– [новое слово] готово, под-капитан. Видел все [новое слово].

– Это были Фреды. Совпадение шаблонов по [новое слово], старый корабль с [новое слово]. Должен быть [новое слово] [новое слово]. Мне это не нравится. Что-то здесь [новое слово].

– [новое слово] вокруг места аварии и [новое слово] другие приборы?

– Всплески энергии? Инфракрасные датчики движения? Радиоволны? Радиоактивное излучение?

– [новое слово], под-капитан. [новое слово] смертельный холод. Не [новое слово] в круг. Исследуем [новое слово], будем осторожны.

Несмотря на то, что я не разбирал треть или четверть слов, понять смысл беседы было несложно. Они рассуждали, уничтожены мы или нет. Они говорили безжизненными отрешенными голосами, словно обсуждали рекламную акцию, а не военную операцию. Абсолютно без эмоций, как идеальные солдаты. Я пытался пробудить в себе злость на них за то, что они чуть не отправили нас к праотцам, но просто не смог. Правильно это или нет, они тоже были солдатами. А морпехи друг за друга горой. Кроме того, они очевидно решили, что на нашем корабле к ним летят Фреды.

Арлин схватила меня за плечо с такой силой, что следы ее пальцев потом не один час сходили. Очевидно, она пришла к тем же выводам, что и я. Мы не говорили – боялись включать передачу даже на ультракоротких волнах. Осознание того, что они – люди, которые отлично понимают английский, нервировало нас. Я показал жестами: обойди с фланга, отрежь одного от группы и захвати живым. Мне нужен был их сержант. Я показал на нашивки на моем плече, и Арлин кивнула. Но прежде чем она выдвинулась, жертва исчезла из виду – на этот раз он передвигался на своих двоих.

Мы двинулись параллельно их пути, возвращаясь обратно к кораблю. Мы с Арлин двигались пригнувшись, близнецы же шли в полный рост. Я приказал им идти в двухстах пятидесяти метрах позади нас и надеялся, что у них в костюмах найдется что-нибудь вроде генератора помех в инфракрасном диапазоне. Моей целью был сержант, но когда один из разведчиков отделился от группы, я переключил внимание на него. Мы конечно далеко не бесшумные ниндзя, но что есть, с тем и работаем.

Обогнув группу с другого фланга, я дал сигнал капралу Сандерс. Та тихонько побежала по песку, приближаясь к отставшему. Три, сигналил я, два, один, начали! Мы бросились к пришельцу слева и справа, скручивая его, прежде чем он нас увидел. Я надавил предплечьем ему на шею, чтобы он не мог произнести ни звука, пока Арлин вытаскивала из его обмундирования все провода и кабели, которые находила.

Пленник уставился на нас, вытаращив глаза. Он схватился за мою руку, пытаясь выбраться и вдохнуть, но я не ослабил хватку. Арлин обследовала приемником все его тело, каждую конечность, даже в промежности провела. Она нашла два передатчика, два крошечных узелка на его форме. Девушка сорвала их и раздавила двумя пальцами. Я убрал руку с его шеи, и, похоже, как раз вовремя – он глубоко и часто задышал. Я схватил пленника за руки, Арлин – за ноги, и мы пробежали примерно полкилометра, неся его таким образом.

Мы положили его на песок и упали рядом. Арлин связывала пленника, пока я рассматривал в прицел его товарищей. Они прошли еще пару сотен метров, прежде чем поняли, что один из них пропал. Группа вернулась к месту нашей схватки, но порывистый ветер к тому моменту стер с песка все наши следы. Они начали поиски по спирали, не переставая звать его по радиоканалу, а в это время мы с Арлин и близнецами убегали как можно дальше от каньона, проделанного кораблем. Через два километра пути перпендикулярно каньону я объявил привал. Как по мне, мы отошли достаточно далеко, чтобы нас не нашли, учитывая, что мы вырубили все его средства коммуникации. По крайней мере, мы на это надеялись.

Я сел рядом с пленником. В нем сочетались монгольские и средиземноморские черты, смуглая кожа и восточный разрез глаз. Но насколько он превосходил нас в техническом плане? Мы покинули Землю триста или четыреста лет назад – не уверен точно. Но когда улетели они?

Я вытащил свой сапожный нож и провел им по спине пленника.

– Спокойно, приятель, – сказал я, но тут же осекся. Речь могла существенно измениться за несколько веков, так что лучше избегать сложных словесных конструкций и общаться на самом примитивном английском.

– Мы – люди, – произнес я, указывая на себя и Арлин. – Мы хотим знать. Почему вы здесь?

Почувствовав мой нож, пленник перестал дергаться. Кажется, он смирился со своей судьбой, даже не зная заранее, убьем мы его или отпустим. Он сосредоточенно слушал, а затем кивнул несколько секунд спустя.

– Да, – произнес он странным голосом, и это «да» прозвучало как «дуо».

– Нет, ты не понял, – настаивал я. – Почему вы здесь?

– Да… Мы. Прилетели. С планеты. Земля.

– Это я и так вижу.

– Завязывай уже с пустой болтовней! – зарычала Арлин. Я провел пальцем по горлу, и она умолкла.

– Зачем вы прилетели? – еще одна попытка.

Пленник говорил слишком охотно, и от этого у меня в голове звонили тревожные звоночки. С чего бы ему вообще помогать нам?

– Да. Мы прибыли на [неразборчиво], чтобы догнать.

– Кого догнать?

– [Новое слово]. Пришельцев. Откогда вы прилетели?

Я назвал ему год, когда мы улетели с Земли, и его брови удивленно поднялись. Ему не потребовалось время, чтобы перевести эти года в какую-нибудь новую систему счисления, так что я сделал вывод, что они до сих пор пользуются тем же календарем.

– Таггарт, Сандерс, – сказал я, представляя нас. – А это Сэарс и Робак. Только не спрашивай, кто из них кто.

Думаю, близнецы и сами этого не знали. Для всех они были как одно существо с именем «Сэарс и Робак».

– Хосепаз Папулхэндис [новое слово] Файн [новое слово].

– Хосепаз?

Он потупил глаза. Я понял, что сейчас этот жест означает то же, что и у нас – кивок головой.

– Хосепаз, каких пришельцев вы здесь преследовали?

Он замялся, явно стараясь избегать новых слов и выражений, которые могли бы ввести меня в заблуждение. Меня все еще настораживало его желание сотрудничать, но, похоже, пленнику было наплевать на вопросы чести и долга, на его отряд и даже на собственную жизнь. Все во вселенной потеряло для него смысл в тот момент, когда кусок остро заточенной стали уперся в его сонную артерию. Я конечно в курсе, что перед угрозой смерти люди становятся податливыми, но это уже перебор.

– Пришельцы… быстро развиваются, – произнес он наконец. – Захватили Землю. Истребили. Улетели. Отправились сюда.

Мы с Арлин переглянулись, и я нервно сглотнул. Новички? Каким чертом они успели добраться до Земли и вернуться обратно? Мерзкий холодок пробежал по моей спине и остался там на всю ночь.