Глава 8

– Уайд! – попытался остановить товарища Сергей. – Ты ныряешь в логово дьявола. У нас нет плана, нет времени. Да мы даже не знаем, есть ли там санитары!

Ирикс шагал вдоль корпуса, глядя перед собой отсутствующим взглядом.

– План у меня есть, – рассеянно пробормотал он.

Троица завернула за угол здания в форме буквы П, оказавшись во внутреннем дворике. По бокам от крошечной аллейки высились голые скрюченные стволы ушедших в спячку деревьев, меж ними были врыты в землю деревянные лавки, почерневшие от времени. Ровные ряды давно не стриженого кустарника напоминали о далеких временах, когда за двором еще кто-то ухаживал. Андрей подумал о своем доме, вспомнил пришкольную территорию. Их всех объединяло чувство тотальной безысходности, что закрадывается в душу, стоит провести во дворе какое-то время. Редкие неумелые попытки прикрыть его чем-то беззаботным, по-детски веселым, только усиливали акцент на серой унылой реальности.

– Я не предлагаю лезть на амбразуру, – на ходу ответил Ирикс. – Зайдем через подвал. Осмотримся. Если шансов нет, свалим по-тихому.

– Не слишком обнадеживает, – сказал Сергей. – Но уже лучше, чем просто «зайти и спасти».

Андрея одолевали сомнения:

– Я думал, все двери должны быть под замком. Подвала это не касается?

– Ты просто не знаешь, какие замки в психушках, – ответил Ирикс. – Обычные трехгранники. Их открыть – раз плюнуть.

Добравшись до неприметной старой двери, Уайд достал из внутреннего кармана плоскогубцы и склонился над замком. Минута прошла в тишине, нарушаемой лишь слабым металлическим скрежетом в отверстии для ключа. Замок поддавался, но очень неохотно. Видно, что его не трогали много лет.

Андрей беспрестанно озирался по сторонам, ожидая, что вот-вот во дворике мелькнет луч фонаря. Холод пронизывал до костей. Роткин не мог унять крупную дрожь по всему телу, и мысли о том, куда они пробираются, только усиливали ее. Липкий страх медленно окутывал его с ног до головы, проникая в каждую клеточку тела. После рассказов Сергея хотелось умчаться прочь и больше никогда не вспоминать об этом жутком месте. Андрей так бы и поступил, но страх попасться на глаза санитарам не отпускал его далеко от Ирикса и Сергея. У этих двоих было хоть какое-то представление о том, что и как делать.

Наконец замок щелкнул, и вспотевший от напряжения Уайд осторожно потянул дверь на себя. Проржавевшие петли натужно заскрипели. Когда между дверью и косяком образовался проем, через который мог протиснуться человек, Ирикс проскользнул в корпус, придерживая дверь для Сергея. Андрей стоял в нерешительности. Бежать или идти внутрь? В конце концов он решил, что у трех человек больше шансов справиться с санитарами, чем у одного. SIGINT заметил его колебания, но ничего не сказал на этот счет.

Подвал поприветствовал компанию резким запахом сырости. Внутри было еще холоднее, чем снаружи. Какое-то время троице пришлось идти в кромешной тьме, держась за стены. Андрей ориентировался на хлюпающие шаги впереди. Удивительно, подумал он мельком, как при таком морозе вода не леденеет. Казалось, температура в подвале ощутимо меньше нуля.

За очередным поворотом Андрей наконец разглядел тусклые отблески света на полу и стенах. Лампочка под потолком светила из последних сил. До уха Роткина донесся тихий гул, нарастающий по мере продвижения. Он становился то тише, то громче, порой на долю секунды исчезая совсем. В голове Андрея забрезжила догадка, и она подтвердилась, едва троица пробралась за дверь в конце коридора.

Перед Андреем предстало немаленькое помещение, в котором в несколько рядов стояли стиральные машинки. Некоторые работали. У Роткина пересохло во рту от мысли, что раз работают машинки, где-то неподалеку должны быть санитары. Но Ирикса волновало другое.

– Вот и наш пропуск в отделение, – с тихой радостью произнес он, указывая на одеяние пациентов, сваленное в гору посреди помещения. Андрею в нос ударил запах дерьма и пота, которым разило от кучи. На миг возникло желание достать чистую одежду прямо из машинки, но Роткин быстро понял, что в мокрой форме они привлекут куда больше внимания, чем в грязной.

Переодевание далось нелегко. Роткин долго выбирал рубашку и штаны, надеясь найти что-то, что не противно будет одеть. Тщетно. Похоже, форму пациентов меняли, когда врачам самим становилось невыносимо находиться рядом.

Тихий голосок в голове снова вспомнил про побег. В какой-то момент Андрей двинулся обратно в темный коридор, но в последнюю секунду остановился. Он не знал, что случится на пути к выходу. Он не знал, как на это отреагируют Сергей с Ириксом. Он не знал, что будет делать, оказавшись за забором. Время позднее, общественный транспорт давно перестал ходить, а до города километра три. Что если придется тащиться на своих двоих, в промокшей одежде по морозу?

Уайд и SIGINT, похоже, не заметили его внутренней борьбы. Андрей снял куртку, не переставая дрожать. Руки и ноги коченели от холода. Раздевшись до пояса, Роткин переборол отвращение и медленно надел темную больничную рубашку. Он старался не обращать внимания на вонь и пятна рвоты. В глазах помутнело, на миг Андрею показалось, что сейчас его самого вырвет. Но ему удалось сдержаться.

Следом Роткин надел штаны и ботинки. От каждого движения по телу пробегала омерзительная дрожь, когда Андрей чувствовал, как одежда трется о кожу. Если посчастливится вернуться домой, Роткин пообещал себе полдня не вылезать из ванны.

В голову закралась еще одна неприятная мысль. Если придется оставлять здесь вещи, значит, ключи от квартиры тоже будут дожидаться его в подвале. Роткин готов был распрощаться с одеждой, если придется уходить второпях, но невозможность попасть домой выбивала его из колеи. У больничной формы был только крохотный нагрудный карман. Подумав секунду, Роткин вытащил связку из кармана куртки и запихнул ключи в ботинок.

– Все готовы? – раздался тихий голос Ирикса. Сергей кивнул, Андрей повторил его жест.

– Прячем одежду за дверью и поднимаемся.

Оттащив пожитки в темный угол, куда не доставал свет лампочки, троица снова вернулась в прачечную. Андрею то и дело слышались шаги за дверью, но в помещение никто не заходил. Ирикс на секунду задержался у входа, после чего осторожно приоткрыл дверь.

Из коридора не послышалось возни или удивленных возгласов, никто не закричал. У Андрея слегка отлегло от сердца. Уайд выскользнул из прачечной и поманил за собой товарищей.

Коридор с обшарпанными стенами привел компанию в тесную комнатушку, заставленную старыми каталками. Из-за двери напротив доносились голоса и звуки шагов.

– Там дальше – отделение, – сказал Ирикс, приложив ухо к двери. – Постарайтесь не привлекать внимания. Мы всего лишь три алкаша, которые не знают, чем себя занять. Увидите Пушистика – прячьтесь, не то вой поднимет. Доберемся до Могильника, там действуем по ситуации.

Андрей кивнул. Ирикс на секунду замер, набираясь смелости. Затем он резким движением повернул ручку и толкнул дверь.

Троица вышла в коридор. Андрей лихорадочно соображал, что ответить, если прямо сейчас к ним подойдут санитары и спросят, какого черта они делали в подвале. Но к ним никто не подходил, никто не бросал в их сторону косые взгляды. Мужчины в одинаковой форме ходили туда-сюда, занятые своими делами. Однако Андрея не покидало чувство, что кто-то за ними наблюдает. Он осторожно огляделся, не заметив поблизости никого, похожего на Пушистика. Мимо пробежала дородная женщина лет пятидесяти в белом халате и с беспокойным взглядом. Андрей старался не смотреть в ее сторону, чтобы не выдать волнения. Немного успокоившись, он нагнал Ирикса.

– Как вы познакомились с Пушистиком? – спросил он Сергея, чтобы хоть немного отвлечься. – И что за бред он нес?

SIGINT ответил не сразу.

– Мы столкнулись с ним, когда в прошлый раз спасали Лейна, – заговорил наконец он, наклоняясь к Андрею, чтобы разговор не подслушал кто-то еще. – Пришлось попросить Пушистика о помощи. Тогда он казался нам адекватным – обычный алконавт, которого привезли сюда отучать от бутылки. Оказалось, он тут регулярный гость. В алкогольном бреду ему чудятся пауки, монстры и неведомые твари, лезущие из мрака. На этом фоне развился страх темноты и открытых пространств. Все, что находится за пределами корпуса, он считает чистилищем, полным монстров. И раз выжить там невозможно, значит, никто не может там выжить. Если кто-то ушел во тьму и потом вернулся – он призрак. Мы на его глазах вышли за пределы больницы. Теперь мы для него не существуем. По крайней мере, среди живых.

– Странно, – задумался Роткин. – Он же не один тут постоянный клиент. Неужели он не помнит ни одного пациента из тех, кто живет на воле лишь между приступами?

– Ты слышал, какого он о них мнения? Для Пушистика все здешние обитатели – одна сплошная серая масса, с которой он не хочет иметь ничего общего. Не думаю, что он запоминает хоть какие-то индивидуальные черты.

За распахнутой настежь дверью кабинета Роткин увидел двух крепких мужчин в белых халатах, ожесточенно о чем-то споривших. Один из них бросил мимолетный взгляд на троицу, но в его взгляде не промелькнуло подозрения. Парочка была слишком занята своими делами.

– А санитаров, которые держат его взаперти в этой бетонной тюрьме, он уважает. Верит им.

– Тут любой поверит, – ухмыльнулся Сергей. – С бунтарями у врачей разговор короткий. Правила просты: либо ты беспрекословно подчиняешься санитарам, либо регулярные инъекции аминазина медленно, но верно превращают тебя в овоща.

– Ух, – дернулся Андрей. – Словно в роман Оруэлла попал.

– Это еще цветочки. Аминазин здесь стали применять не так давно. До этого всем буйным кололи сульфазин. Это даже не нейролептик – просто масляная суспензия серы, с одной особенностью. Контакт сульфазина с мышечными тканями вызывает пирогенную реакцию. Твое тело начинает гореть заживо. Счастливчики, испытавшие это на себе, говорят, что от боли можно зубы в порошок стереть.

По мере продвижения коридоры пустели, а Ирикс начинал заметно нервничать. В какой-то момент Андрей понял, что в коридоре нет никого кроме троицы, и Уайд старается идти как можно тише.

– Это служебные помещения, – шепотом пояснил SIGINT. – Обычно пациентов сюда не пускают. Впрочем, они и сами не горят желанием. Если кого и забирают в эту часть корпуса, обратно пациент уже не возвращается.

Дойдя до массивной двери в конце коридора, Ирикс вытащил одну ногу из ботинка и извлек на свет божий плоскогубцы.

– За дверью Могильник? – спросил Андрей, пока Уайд ковырялся с замком. SIGINT кивнул.

– Говорят, там целое отделение. Даже свой крематорий есть. К счастью, у меня не было возможности увидеть Могильник своими глазами.

Не прошло и минуты, как замок щелкнул, и дверь в особое отделение гостеприимно отворилась. Уайд поманил рукой Роткина с Сергеем, и троица шмыгнула внутрь.

– Странные тут меры безопасности, – недоумевал Роткин. – Буйных отчаянных пациентов от свободы отделяет одна-единственная дверь, которую можно плоскогубцами открыть?

– Все деньги, что выделяют на модернизацию, идут в карманы врачам, – ответил Сергей. – Да и нечасто отсюда кто-то сбегает. Поэтому экономят на всем, включая меры безопасности.

Указатель на дальней стене разветвлялся на две стрелки – вправо и влево. Та, что вела вправо, была подписана как «Морг». Стрелка налево – «Отделение». У двери справа Роткин разглядел несколько каталок, на которых обычно возят тяжелобольных. На уровне рук и ног были пришиты крепкие кожаные ремни.

– Смотри-ка, не соврали, – вполголоса удивился SIGINT. Андрей подумал, кто мог рассказать Сергею о крематории. Санитары?

За левым поворотом коридор переходил в тесную лестницу. Пока компания осторожно шла по ступенькам вниз, Андрею показалось, что он услышал далекий крик снизу, приглушенный толстыми бетонными стенами. Вот откуда берутся все истории про врачей-убийц, подумал Роткин. Он и представить не мог, что где-то на свете такое действительно существует.

С каждым пройденным пролетом до ушей Роткина все яснее доносились стоны и всхлипы. Он не слышал разговоров, и это обнадеживало. Будь в Могильнике санитары, они обменивались бы хоть какими-то фразами время от времени. Сложно ни с кем не говорить, когда каждая минута молчания полна обреченных стонов и тихого безысходного плача. Несколько раз Андрею казалось, что и без того тесные пролеты становятся все уже. Клаустрофобией он не страдал, но от здешней обстановки паранойя развивалась со страшной скоростью. Что если внизу их уже ждут? Что если наверху стоят на страже санитары? Что с ними будут делать, окажись они заперты под землей в этом адски холодном бетонном гробу? Голосок в голове советовал Роткину бежать. Нет – он приказывал. Кричал во все горло: вали отсюда! Спасайся пока можешь!! БЕГИ!!! Невероятным усилием воли Андрей взял себя в руки. Не хватало еще выдать себя, поддавшись панике.

Холод. Чертовский холод, казалось, пропитал все тело, сковывая движения Роткина. Андрей едва чувствовал пальцы на руках и ногах, а к крупной дрожи уже успел привыкнуть. Ужасно хотелось бегать, прыгать, согреть дыханьем ладони. Сделать хоть что-то, от чего станет теплее. Но если поблизости есть санитары, это действие станет роковым, поэтому Роткин медленно и спокойно двигался вниз. Ступенька за ступенькой. Возникло желание дотронуться до Сергея или Ирикса – просто чтобы узнать, чувствуют ли они то же самое. Может, на самом деле тут тепло, а у Роткина снова галлюцинации?

На секунду вдалеке замаячил неясный образ, но Андрей узнал его моментально. Это был Артур. Роткин успел заметить его перекошенное от злобы лицо. Только не это, взмолился он. Только не сейчас…

К счастью, Артур исчез так же неожиданно, как и показался. Роткин вздохнул с облегчением, почувствовав прилив чего-то, что можно было назвать теплом.

Лестница вывела троицу к открытой настежь клетчатой двери, за которой раскинулось просторное двухъярусное помещение, похожее на тюремный блок. По бокам тянулись ряды железных дверей, за которыми, очевидно, скрывались камеры.

Всхлипы слышались вполне отчетливо из-за ближайшей двери. Заглянув в узкую щелку, Роткин увидел по ту сторону худую сморщенную фигуру, что свернулась в позе эмбриона прямо на бетонном полу. Несчастный был абсолютно голый и едва заметно трясся от беззвучных рыданий. Уайд заглянул в камеру следом за Роткиным, и его передернуло от увиденного.

– Я много об этом месте слышал, – произнес он едва слышным шепотом. – Но увидеть самому…

Рыдания затихли. Пациент услышал речь за пределами камеры. Он взглянул на дверь, и на его осунувшемся лице Андрей увидел гримасу такого ужаса, от которого волосы встали дыбом. Роткин никогда не видел столько страха и отчаяния в одном взгляде.

– Нет… – выдохнул несчастный, уползая в дальний угол камеры, раздирая колени в кровь о бетонный пол. – Не меня. Не меня. Не меня…

Вжавшись в угол, он обхватил руками колени и раз за разом повторял эти два слова как мантру. Роткин почувствовал, как червячки паники снова вгрызаются в его сознание. Даже фотографии убитого ребенка не вызвали в нем такую бурю эмоций, как этот бедолага. Уайд что-то прошептал, но смысл его слов дошел до Роткина далеко не сразу.

– Это не Лейн. Ищем дальше.

С трудом оторвав взгляд от ужасного зрелища, Андрей попытался привести мысли в порядок. Он не мог пересилить себя и заглянуть в другие камеры. От мыслей о том, что он там увидит, к горлу подкатил ком. Андрей попытался сглотнуть, но рвотные позывы усиливались. Роткин почувствовал, как отхлынула кровь от лица. Он прислонился к стене, глубоко дыша и молясь, чтобы все поскорее закончилось. На какую-то секунду Андрей даже почувствовал облегчение, но в следующий момент вспомнил о переодевании в подвале. В глазах помутнело. Сдерживать рвотные позывы больше не было сил, и Андрей ощутил, как остатки его обеда выходят наружу.

Когда желудок опустел, Роткин почувствовал сильное облегчение. Утерев со лба пот, он огляделся и увидел прямо перед собой Сергея. Андрей постарался улыбнуться. Сергей едва заметно улыбнулся в ответ.

– Полегчало?

Роткин кивнул.

– Тогда идем. Времени в обрез.

Андрей кивнул еще раз, стараясь забыть о противном послевкусии во рту. Секундой позже он услышал громкий шепот с нижнего яруса:

– Нашел! Я нашел Лейна!

Сергей кинулся к Уайду, Андрей поковылял следом. Он увидел, как SIGINT заглянул в щелку, после чего осмотрел дверь. Камеры закрывались на обычный засов, и открыть их снаружи труда не составляло. Резким движением дернув защелку, Сергей потянул массивную дверь на себя и проскользнул в камеру. Уайд отправился следом. Дойдя до приоткрытой двери, Андрей заглянул внутрь.

Обстановка была чуть менее аскетична, чем в первой камере. В правую стену были вбиты два штыря, и висевшие на них цепи поддерживали в горизонтальном положении прибитую чуть ниже металлическую раму с грубой железной сеткой. На этой импровизированной кровати лежал человек, глядя мутным взором в потолок камеры. Одежды на нем тоже не было, изо рта стекала тонкая струйка пены. Конечности дергались, будто лежащий бился в конвульсиях. На руках были видны недавние следы от уколов, на коротко стриженной голове запеклось кровавое пятно.

На вид пленнику было лет двадцать пять, не больше. На бледном лице, украшенном синяками и ссадинами, угадывались мальчишеские черты. На лодыжках Андрей разглядел красные потертости – видимо, от ремней, которым его недавно связывали.

– Лейн! – шепотом сказал Сергей, наклонившись над пленником. – Это я, SIGINT. Узнаешь?

Рассеянный взгляд пленника стал чуть более осмысленным. Он медленно отвернул голову к стене – так, словно это стоило ему огромных трудов.

– Лейн! Тут Ирикс, мы тебя вытащим!

Пленник застонал. Андрей расслышал в бессвязном потоке звуков что-то, отдаленно напоминающее человеческую речь. Похоже, пленник пытался что-то сказать.

– Уайд, помоги, – шепнул Сергей чуть громче. Он аккуратно взял несчастного за плечи и постарался усадить. Лейн застонал громче.

– Нет… – разобрал Роткин, когда два друга подхватили его за руки и стащили с кровати. – Я… не хочу…

– Что они с тобой сделали, Лейн, – произнес Ирикс, когда они потащили пленника к выходу.

– Не надо… – бормотал несчастный, порой едва заметно пытаясь сопротивляться. – Пожалуйста… не хочу бежать… не бейте…

– Принял нас за санитаров, – бросил Уайд, с пыхтением поднимаясь по лестнице. – Его поймали при попытке побега и хорошенько обработали.

В голове Роткина мелькнула еще одна сумасбродная мысль, но на душе от нее полегчало.

– Тут все двери закрыты на засовы, – сказал он в спины товарищам. – Давайте выпустим остальных.

– С дуба рухнул? – бросил SIGINT, тяжело дыша. – Они же к выходу бросятся. Толпой. Наши шансы уйти испарятся.

– Они и так… мягко говоря, крошечные, – произнес Роткин, глядя на пленника, безжизненно повисшего на плечах товарищей.

Дотащив Лейна до выхода, Сергей осторожно посадил несчастного на пол.

– Он прав, Ирикс. Так мы его не протащим по отделению. Нужен другой путь.

Уайд прислонился к стене, изучая носки своих ботинок. С его лба капал пот. В молчании прошла ужасно долгая минута.

– Ты вид снаружи помнишь? – подал наконец голос Уайд. SIGINT медленно кивнул, пытаясь понять, к чему тот клонит.

– Прикинь, где находится крыло с моргом. Там есть выход. Я тебе о нем говорил тогда, но мы нашли другой путь.

Сергей кивнул еще раз.

– Только как ты проскользнешь мимо патологоанатома?

– Никак, – хитро улыбнулся Ирикс. – Он нас сам туда пустит. Ни у кого не возникнет подозрений, если в морг привезут тело.

На Ирикса уставились две пары удивленных глаз. Андрею показалось, что даже Лейн посмотрел на него с интересом.

– Наверху около морга стоят каталки, – объяснил Ирикс. – Провезем Рюки на ней.

– А дальше что? – спросил Сергей. – Скажем, что мы на прогулку собрались, и попросим его открыть аварийный выход?

– Вырубим его, – отозвался Уайд.

Роткин почувствовал, как его сердце застучало чаще.

– Хочешь сказать, убьем?

– Не будем мы никого убивать, – покачал головой Ирикс. – Мы его обезвредим. Свяжем, заткнем рот и потихоньку выскользнем. Посидит он часок с кляпом, потом его хватятся, найдут и освободят.

– Уайд, это дерьмовый план! – SIGINT почти сорвался на крик. – Ты понимаешь, что херню несешь? А если там два врача будут? Или один такой, который нас троих положит?

– Ну оставайся здесь, умник! – рявкнул в ответ Ирикс. – Подожди, пока санитары вернутся. Поймешь, что такое карательная психиатрия.

– Но это же…

– Альтернативы есть? Ну? Давай, удиви меня!

SIGINT молчал, растерянно глядя на товарища.

– Если останемся тут, – продолжил Ирикс, – сдохнем все. Медленно и мучительно. Хватит спорить, Серег. Помогай или предложи план получше.

У Андрея помутнело в глазах от осознания того, что придется сделать, чтобы выйти из проклятой больницы. Он вспомнил, что уже обещал себе не лазить на охраняемую территорию. Удача никогда его не баловала, и в то, что ему повезет второй раз подряд, верилось с большим трудом.

Медленно и осторожно Сергей взял Лейна под левый локоть.

– Андрей, беги наверх и подвези каталку к лестнице.

Роткин был не в состоянии спорить. Его голову будто засунули в целлофановый пакет. Картинка перед глазами потеряла резкость граней, дышалось с трудом, а звуки слышались глухими и далекими, словно пролетали сотни километров на пути к андрееву уху. Придерживаясь за стену, Андрей отправился вверх по лестнице, слыша внизу тяжелое дыхание тащивших Лейна товарищей.

В коридоре по-прежнему было пусто. Откуда-то издалека доносились громкие разговоры, порой перераставшие в крик, но на глаза никто не попадался. Андрей не знал, что будет делать, если встретится лицом к лицу с санитаром. Наверное, просто встанет и будет ждать.

На его счастье, Роткин никого не встретил. Он подкатил каталку к лестнице как раз в тот момент, когда Ирикс и Сергей переступили последнюю ступеньку. Они бережно уложили пленника на каталку, прикрыв его простыней. Лейн не переставал стонать.

– Рюки! – позвал Ирикс. Он дернул лежащего за плечо, и мутная пелена в глазах Лейна частично исчезла. Где-то там в глубине, сознание Рюки, захваченное в плен седативными препаратами, пыталось прислушаться к голосам людей, обещавших подарить ему свободу.

– Рюки! Послушай меня. Мы можем тебя спасти, но ты должен лежать тихо. Не стони, не шевелись, пока мы везем тебя. И скоро окажешься на свободе.

– Нет… – продолжал бормотать Лейн. – Не надо сбегать… не бейте…

– Рюки! – Уайд наклонился над пленником так близко, что тот мог без труда почувствовать его дыхание.

– Черт бы тебя подрал, Рюки. Лежи тихо, или вернешься в Могильник. Навсегда.

Даже за пеленой отрешенности Роткин заметил нотки страха, мелькнувшие в глазах пленника. Он тут же затих, не спуская глаз с Ирикса. Тот накинул на него простыню.

– Уайд! – окликнул Сергей. – Я понимаю, когда один псих везет каталку в морг. Санитары могут запрячь. Но трое?

Ирикс на секунду замер, переводя взгляд то на Сергея, то на Роткина. В его одичавшем взгляде Андрей прочитал готовность пойти на что угодно, чтобы выбраться. Голосок внутреннего спорщика напомнил Роткину, что в такие моменты в фильмах часто убивают лишних персонажей.

– Именно, – ответил наконец Уайд. – У морга есть еще каталки. Кому-то из вас придется побыть вторым трупом.

Сергей переглянулся с Роткиным.

– Ложись, – кивнул SIGINT.

Андрей подтащил вторую каталку, откинул простыню и улегся сверху.

– Закрой глаза. Постарайся не дышать глубоко, – проинструктировал SIGINT, после чего накинул простыню на Роткина.

Границы восприятия Андрея сузились до звуков, чуть приглушенных простыней. Где-то в глубине сознания Роткин давно смирился с фактом, что рано или поздно его повезут на каталке в морг. Но он и представить не мог, что застанет этот момент живым.