17

МАРС СИТИ, ЛАБОРАТОРИИ ДЕЛЬТА

Малькольм Бетругер оглядел команду ученых, стоявших вокруг него. Доктор не доверял никому из них.

Он почувствовал перемены, когда открытия стали действительно прорывными, волнующими и, чего уж таить, ужасающими. По команде разлетаются слухи. Напряжение растет. Есть ли у Кэллихера шпион здесь? Бетругер бы не удивился. И поэтому решил поменять правила игры.

Сперва Малькольм разделил обязанности. Ученые работали над своими задачами в одиночестве, отчитываясь лично Бетругеру. Малькольм не запрещал говорить с коллегами, но ясно дал понять, что ему это не нравится.

Был у доктора еще один мотиватор: страх. Год назад он доверял этим людям как себе, но сейчас в каждом видел заговорщика. Того, кто может помешать проекту.

Поначалу, когда эксперименты с животными пошли не по плану, команда не была так подавлена. Хотя уже тогда большинство выступало против опытов на людях.

Мы на Марсе, – напомнил себе Бетругер. – Есть причины, по которым эксперименты проходят именно здесь.

Трансфер первого добровольца, казалось, прошел успешно. Все были уверены в этом, пока рядовой не вывалился из камеры. Солдат пытался что-то сказать.

– Онемел от испуга, – предположил Бетругер.

А затем волонтер открыл рот, и все увидели, что у него нет языка. И зубов. Из горла хлестал кровавый фонтан, заливая пол лаборатории.

Рядовой умер через несколько минут.

А затем Бетругер шокировал всех, прокомментировав произошедшее:

– Это не значит абсолютно ничего. Мы не достигнем успеха, не проводя эксперименты. Не узнав, что работает, а что нет.

Но результаты поначалу удивили и его самого.

Потеря языка? Это и правда часть процесса переноса?

Ученые шептались о том, что волонтер в шоке съел собственный язык, но в отчете о вскрытии, составленном в Дельте и отправленном лично Бетругеру, утверждалось иное.

Язык, небо, ротовая полость и часть глотки были каким-то образом удалены.

Отчет пробуждал интерес, высекал искру любопытства. А не ради этого ли живет настоящий ученый?

Второй субъект отлично пережил трансфер. Подлинный успех. Кое-кто из ученых даже аплодировать начал! Будто они в театре сидели, а не в лаборатории.

Когда волонтер вышел из камеры, ничего не предвещало беды. Он остановился, оглядел комнату и повалился на пол. Команда медиков успела поймать его и положить на носилки.

Успех.

Телепортация человека на тридцать метров! И с подопытным все в порядке.

А затем он поднялся и закричал…

Доктора не успели привязать его к носилкам. Волонтер напал на медсестру, вцепился зубами ей в плечо и вырвал кусок плоти. Затем он с нечеловеческой скоростью подскочил к одному из ученых и схватил его за голову, намереваясь укусить.

Его остановил точный выстрел охранника. Подопытного накачали быстродействующим наркотиком Котицином и обездвижили.

Едва оклемавшись после наркотического забвения, волонтер снова закричал. Ремни, которыми он был привязан, трещали по швам, готовые порваться в любой момент.

Бетругер приказал держать его под успокоительным. По крайней мере пока не станет понятно, что произошло.

Было и еще кое-что, о чем Бетругер не рассказал никому из команды. Нечто намного более интересное, чем простая телепортация. У Малькольма были догадки, но он держал их при себе. В конце концов, никому нельзя доверять.

Он оглядел ученых.

– Готовьтесь к следующему тесту.

Никакого энтузиазма в глазах. Робкие как кролики.

– И да, – продолжил Бетругер, – это будет эксперимент с человеком.

Мария поставила поднос на стол, за которым сидели другие морпехи. Двое из них, Энди Ким и Дик «Шут» Говард, несли службу рядовыми первого класса, целыми днями бездельничая в кафетерии.

Так оно и работает. Убивай время, получай повышение с небольшой прибавкой к зарплате и считай дни до конца смены на Марсе. Затем, если ты совсем отчаянный, записывайся на новую смену. В конце концов, не так уж и много причин возвращаться на Землю.

Родригеза, который сидел справа, еще не повысили.

Это потому что он полный кретин, – думала Мария. – Пытается проворачивать свои темные делишки в этом месте, где за каждым углом наблюдают и все записывается.

Темное пятно в прошлом самой Марии еще не было вымарано по каким-то причинам.

Надо было позволить этому недоумку прикончить Кэллихера.

– Мария, Мария… Как там дела в Альфе?

Нет ничего скучнее, чем охранять коридоры вокруг лабораторий Альфа. Моретц надеялась, что вскоре ее переведут наружу. Нести службу на поверхности Марса интереснее, чем в лабиринте из туннелей и коридоров.

– Потрясающе, Родригез. Как и всегда. А ты как, до сих пор клеишь девок в Приемной?

Он расхохотался.

– У меня охренительные запасы терпения, Моретц. Ты может и не замечаешь очарование Родригеза, а вот они заметят. И представь…

Он наклонился к Марии.

– Все эти месяцы без мужского внимания. У девочек там просто крышу сносит.

– Ага, – вклинился в разговор Шут. – Кое-кто может так отчаяться, что даже захочет встретиться с тобой, Родригез.

Стол взорвался хохотом. Не смеялся только Родригез.

– Ха-ха, Шут. Как будто тебе везет больше.

Огромный темнокожий морпех откусил здоровенный кусок от самодельного сэндвича, который выглядел так, словно Шут запихнул весь свой обед между двумя кусками соевой булки.

– Я не сплетничаю о своих… любовных подвигах. И уж точно не е…

– Так, ни слова больше, – прервала его Мария.

Она почувствовала, как Энди Ким на нее смотрит. Они с Моретц были приятелями, но интерес Энди явно шел дальше простой дружбы. Это нехорошо. Он милый мальчик, но Мария даже думать не хотела о том, чтобы с кем-то встречаться.

– А что ты, Моретц? Хочешь перепихнуться с кем-нибудь на станции?

Шут хлопнул товарища по плечу.

– Она зависает с нами. Этого ей хватает, так, Мария?

Моретц улыбнулась.

– Ага. Трое таких клоунов как вы – более чем достаточно для одной женщины.

Она подцепила вилкой кусок какой-то бурды, пахнущей как говядина. Кто знает, что это на самом деле. Кому не плевать.

Мария была рада, что никто не стал развивать эту тему. Они были друзьями, и только. Космодесантники, товарищи по несчастью, застрявшие на Марсе. Остальное не имело значения.

Родригез прочистил горло.

– Я слышал... они ищут нового добровольца.

На секунду за столом воцарилось молчание.

– Эй, эй, эй! Вы там!

Гролих вышла из пещеры, чтобы проверить, как идет разгрузка снаряжения, которое она запросила несколько часов назад. Полдюжины космодесантников прохлаждались вокруг внедорожника, словно они были на тропическом пляже, а не на службе.

Если бы на них не было шлемов, было бы похоже, что они просто стоят и курят. И это называется охраной?

– Кто тут у вас главный?

Морпехи переглянулись, словно никто не хотел принимать на себя эту ответственность. Наконец один из них шагнул вперед.

– Я, мадам.

Мадам?

– Доктор. Если хотите обратиться ко мне, зовите меня – доктор.

Морпехи снова переглянулись. Гролих не видела их лиц, но буквально почувствовала, как они закатывают глаза.

– Ваше имя?

– Сержант Мэтьюс… Доктор.

Гролих шагнула ему навстречу. Кое-кто из ее команды проверял ящики, выложенные у входа в пещеру. Аксель представила, что они наблюдают за этим небольшим спектаклем.

– Сержант Мэтьюс, позвольте задать вопрос.

– Конечно, ма… эээ… доктор.

– Как по-вашему… вы правда думаете, что я запросила дополнительный наряд охраны для этой площадки, чтобы вы стояли тут у входа, словно явились на барбекю?

Мэтьюс отвернулся. Он был совсем еще мальчишка. Сюда отправляют вообще всех. Что ж, хотя бы не нужно волноваться, что другие государства будут разнюхивать вокруг Марс Сити и мест раскопок. По крайней мере сейчас.

– Нет. Мне и правда любопытно узнать, зачем вам понадобилось столько морпехов.

– Отлично, сержант. Для начала отведите своих солдат на пятьдесят метров от входа. Скоро привезут еще снаряжение, и я не хочу, чтобы они путались под ногами у грузчиков.

Мэтьюс повернулся к сослуживцам.

– Так, парни. Займите позицию, – быстрый взгляд на Гролих, – в пятидесяти метрах отсюда, типа того.

Секунду никто не двигался.

Похоже, они не в восторге от того, что Мэтьюс раздает им приказы.

Затем морпехи медленно зашагали прочь.

Мэтьюс повернулся к Гролих.

– Хорошо, сержант. А теперь позвольте предельно четко разъяснить, что тут происходит и что вы должны делать. Как видите, мы собираемся посвятить несколько дней взрывам и бурению. И дело в том, что никому не положено это видеть. Ни им, ни вам. Это понятно?

– Да, я…

– И морпехи здесь по двум причинам, сержант. Слушайте внимательно.

Мэтьюс кивнул. Аксель подумала, что, возможно, стоит немного подбодрить его. Но нет. Слишком уж весело за ним наблюдать.

Всем нам порой нужно выпустить пар.

– Ни я, ни ваш генерал не хотим, чтобы сюда проник кто-то, кому не положено здесь находиться. И еще, мы не уверены, какие пещеры и туннели можем обнаружить, пока проводим раскопки. Так что я хочу, чтобы ваша банда морпехов… расставьте их так, чтобы они наблюдали во все стороны.

Сержант взглянул на потолок пещеры и кивнул.

– То есть наверху и… где? Вокруг этого места?

– Умница, морпех. Если они заметят что-то подозрительное, что потолок туннеля обвалился – напомню, мы не хотим, чтобы кто-то туда лез – они сообщают вам, вы сообщаете мне. Все довольны.

– Понял.

– Боюсь, им придется стоять в одиночестве – площадка слишком большая. Так что они не смогут прохлаждаться и болтать друг с другом, как я только что наблюдала.

– Так точно.

– И еще кое-что, Мэтьюс.

– Да, доктор Гролих?

– Если вы, как лидер этого отряда, решите, что нам нужно больше морпехов в патрулях, просто дайте мне знать.

– Я скажу.

Гролих улыбнулась. Она чуть не произнесла вслух: «хороший мальчик».

– Рада, что мы поболтали. А теперь за работу.